Самсон Агаджанян - Стон березы [сборник]

Опустив голову, Диана плакала. Она вышла от Башни в удрученном состоянии Ночью, лежа у себя в каморке, пыталась разобраться в своих чувствах, старалась не думать о нем, ругала себя, убеждала выбросить его из головы, но не могла — сердце тянулось к нему. Каждый раз, направляясь в столовую за едой, она со страхом ждала встречи с ним, но проходили дни, а его не было. И все-таки однажды она уловила на себе его взгляд. Поставив бачки на землю, поправляя косынку на голове, незаметно посмотрела по сторонам. Он стоял вдали за деревом. Она поняла, что он наблюдает за ней. Сердце учащенно забилось, схватив бачки, она быстро пошла в ШИЗО.

Прошло несколько дней. По графику Диана должна была идти в баню. Попросила разрешения у контролера, пошла мыться. По дороге она издали увидела Усольцева. Тот смотрел в ее сторону, когда она поровнялась с ним и хотела пройти мимо, он схватил ее за локоть.

— С начальством здороваться надо, — усмехаясь, нравоучительно произнес он. — В баню идешь?

Она кивнула головой.

— Может, прийти спиночку потереть?

Она молчала.

— Все молчишь? А зря, тебе же хуже. Ну иди, мойся. В раздевалке никого не было. Раздевшись, Диана направилась в душ. Стоя под душем, прикрыв глаза, подставила лицо струйкам горячей воды и, на время забыв всю горечь жизни, блаженно улыбалась. Она не услышала, как в душ вошел Усольцев и стоял, молча наслаждаясь красотою ее тела.

— Помочь? — неожиданно раздался голос.

Диана, резко повернув голову, увидела его. Прикрыв руками обнаженные груди, она попыталась проскочить мимо него, но очутилась в его объятиях. Возбужденно дыша, он рукой схватил ее грудь. Она попыталась вырваться. Приподняв, он понес ее к скамейке и попытался положить, но она, сопротивляясь изо всех сил, закричала:

— Отпустите, как вам не стыдно!

Не обращая внимания на ее крик, потеряв контроль над собой, он лихорадочно стал расстегивать брюки. Она отчаянно продолжала сопротивляться, как зверь, кусалась, царапалась.

В раздевалке раздались голоса. Усольцев, приподняв голову, со страхом посмотрел на дверь. Диана, оттолкнув его, выскочила из душевой. В раздевалке она поспешно надела юбку, на ходу накидывая кофту, выскочила на улицу. Две женщины, удивленно переглядываясь между собой, раздевшись, вошли в душ. Увидев Усольцева, молодая, кокетливо крутя бедрами, прошла мимо. Пожилая остановилась напротив и, укоризненно покачивая головой, смотрела на него.

— Что, старая коряга, уставилась? Тоже хочется?

— Гнать тебя надо драной метлой. Сколько ты, окаянный, душ погубил!

— Заткнись, ведьма, — сквозь зубы процедил он и, подходя к ней, замахнулся, но она даже бровью не повела.

Усольцев, оттолкнув ее в сторону, вышел. По дороге ему попался дежурный по колонии, капитан Тарасов, тот не успел приложить руку к козырьку, чтобы доложить о службе, как с ходу майор Усольцев накинулся на него за то, что он плохо дежурит, что территория не убрана. Капитан попытался оправдаться, но Усольцев, влепив ему выговор, вышел за зону. Он был в бешенстве. То, что осужденные увидели его в бане вместе с Семеновой, его ничуть не волновало. Не проходило возбуждение, вызванное Дианой. Ее полные упругие груди сводили с ума. С каждым днем он все сильнее горел желанием добиться ее. То, что она сопротивлялась, он считал обычным явлением: вначале так поступали многие, а после сами лезли.

Однажды он увидел Сазонова, который стоял возле дерена. Хотел подойти к нему, но тут появилась Диана, выходившая с бачками из столовой. Усольцев встал за угол здания и стал наблюдать.

Диана, поставив бачки на землю, повернулась к Сазонову. Усольцев видел, что они смотрят друг на друга.

Он ждал, что они подойдут друг к другу, но проходили минуты, а они по-прежнему стояли на расстоянии…

Наконец Диана подняла бачки и пошла. Сазонов направился в его сторону. Чтобы не выдать себя. Усольцев быстро скрылся за угол здания. Весь день он размышлял над увиденным, убеждал себя, что это случайная встреча, но на следующий день снова встал за угол здания и стал наблюдать. Картина повторилась. Он окончательно убедился, что Диана нравится Сазонову. Злорадная улыбκа пробежала по его лицу. Теперь ему нужны были разоблачающие улики, чтобы расправиться с Сазоновым и самому стать начальником колонии.

Но время шло, а Сазонов по-прежнему не подходил к Диане. Усольцев решил ускорить процесс. Как-то в разговоре с ним он завел разговор про ШИЗО и намекнул про осужденную Семенову, с которой можно побаловаться. Сазонов, молча слушавший его, нахмурился.

— Николай Анатольевич, давай договоримся раз и навсегда. Если ты думаешь меня в свой капкан затянуть, то зря стараешься, я не из таких. Я никогда не позволю себе из-за какой-то красотки честь свою потерять. А вот вам в отношении к осужденным надо круто остепениться, а то до пенсии не дотянете.

— Я что-то, Юрий Иванович, ваш намек не понял.

— Вы человек умный и все прекрасно поняли. Вам надо пересмотреть свое отношение к осужденным. Старого начальника за что сняли? За чрезмерное увлечение половой прихотью к осужденным. К этому и вы склонны.

— А вы меня хоть раз поймали? — зло прохрипел Усольцев.

— Не ловил и не собираюсь ловить, я не из таких. О ваших похождениях я узнал из уст Артамонова… Но раз уж мы завели разговор о наших взаимоотношениях, я хотел бы поставить в нем точку. Вот уже более трех месяцев мы работаем вместе, и все это время меня постоянно угнетает ваше отношение ко мне. Вы знаете, что я на эту должность не напрашивался, а, наоборот, делал все, чтобы отказаться от такой ‘'чести", но мы с вами народ подневольный, приказ есть приказ. Нравится не нравится, а его надо выполнять. Мне поставлена задача поработать всего год, а вам еще служить и служить, думаю, мы оба должны быть заинтересованы, чтобы дела в колонии пошли на поправку. Вчера я был на совещании у начальника УВД и генерал Толстиков с положительной стороны отметил нашу работу, мы впервые выполнили производственный план. По итогам квартала я подписал приказ, где и вы премированы. Как видите, против вас я ничего не имею, наоборот, стараюсь, чтобы мы нашли общий язык. По-человечески хочу вас предупредить: для меня особого труда не составит снять вас с должности, но я этого не хочу.

Усольцев, согнув голову над столом, молча слушал. Он понимал, что с каждым днем ему становилось все труднее управлять осужденными. Они, чувствуя защиту со стороны начальника колонии, словно ощетинились против него и уже несколько их жалоб лежали в столе у Сазонова. С доводами Сазонова он был согласен, но в глубине души у него кипела злость на него. Он считал его виноватым в том, что отнял у него должность, а сейчас и женщину, которая не давала ему покоя, и которую считал своей. Отнял он у него и право быть единоличным хозяином над судьбами осужденных. Если раньше он без ведома начальника колонии, но своей прихоти сажал в ШИЗО любую неугодную ему осужденную, то теперь это право у него отняли.