Николай Гнидюк - Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы

— За нашу победу! — поддержала Лидия Ивановна.

Она пригубила рюмку, осторожно поставила ее на стол и, незаметно подмигнув мне, вышла на веранду. Воспользовавшись тем, что мой болтливый собеседник что-то горячо начал доказывать моему соседу — долговязому лейтенанту из гебитскомиссариата, я оставил шумную компанию и тоже вышел на веранду.

— Стоит ли этого типа тянуть за язык? — спросила она. — Что-то он сегодня чересчур словоохотливый.

— Конечно, стоит. Но делать это надо осторожно. Интересно, какой сюрприз готовит нам гестапо?

— Тогда я быстренько выпровожу своих гостей, и мы займемся этим мерзавцем.

Вскоре гости ушли, мы сидели втроем за столом и играли в карты. Перед нами — бутылка коньяку. Лидия Ивановна все время следила, чтобы рюмка гестаповца не оставалась пустой, а он нашел терпеливых слушателей, дал волю своему языку.

— Вы понимаете, почти каждый день в Цуманские леса убегают советские военнопленные. Берут с собой оружие, снаряжение и все, что попадает им под руку. Шеф хотел устроить засаду, но я его отговорил. Лучше помочь одной из таких групп свободно добраться к партизанам и забросить к ним кого-нибудь из доверенных людей. Шеф не только одобрил мой план, но и обещал вознаградить за блестящую идею. У Александера золотая голова. Он еще никогда не ошибался. Вот увидите: скоро мы с вами, пани Леля, культурненько посидим в «Дойчер гоф» и кутнем на денежки, полученные от шефа.

— Ну и хвастунишка! — рассмеялась Лисовская. — Ты лучше смотри, чем бьешь моего туза.

— А-а-а… Простите, мадам. Я думал, что это козырь. Минуточку… Сейчас этому тузу будет крышка… А относительно того, что я хвастун, посмотрим!

— Ничего у тебя с тузом не выйдет, — смеялась Лидия Ивановна. — Эх ты, золотая голова! Запутался в шести картах, а еще хочешь провести операцию против партизан!

— Осторожней на поворотах, мадам! — рассердился гестаповец. — Я еще докажу вам, какой я хвастун. Пан Богинский — мой приятель, — Александер похлопал меня по плечу, — и он будет моим арбитром. Предлагаю — на американку. Согласны?

— Согласна!

— Разбейте пари, пан Богинский!

— С удовольствием, — ответил я, — но при условии, что и мне достанется бокал шампанского.

— Конечно! Готовьтесь, фрау Леля!

Мы пытались еще что-нибудь выведать у гестаповского агента, но, вероятно, он спохватился, что уже и так наговорил много лишнего, и начал снова, в который раз, рассказывать о своих цирковых способностях.

Утром следующего дня я поставил в известность о «плане Александера» Николая Ивановича.

— Вообще-то, — сказал он, — этот враль редко говорит правду. Но на сей раз, мне кажется, он не соврал. Представьте себе: немцы, и не просто немцы, а гестаповцы, принимают вариант, предложенный их холуем. Холуй торжествует, он не может скрыть своего восторга, ему хочется, чтобы все знали, какой он находчивый, умный. И он не сдерживается, он не может упустить случая, чтобы не сказать о своем превосходстве очаровательной женщине, пренебрегающей его настойчивыми ухаживаниями. «О, ты еще услышишь, кто я такой! — думает он. — Со мной считаются большие люди, и ты тоже вынуждена будешь поднять вверх руки». Представляю себе, с каким нетерпением этот мерзавец ждет осуществления своего плана! Во-первых, он выслужится перед своими хозяевами, во-вторых, получит обещанную награду, а в-третьих, фрау Леля сделает все, что ему захочется. И пан Богинский будет доволен. Все будут довольны: гестапо будет иметь своего человека в партизанском отряде, Александер — Лелю, а пан Богинский — бокал шампанского, — закончил свои размышления Кузнецов.

— Нужно немедленно предупредить наших и в городе принять необходимые меры предосторожности, — предложил я.

— Обязательно, — согласился Кузнецов. — А я сам попробую выяснить через знакомых гестаповцев некоторые подробности «плана Александера».

Но Паулю Зиберту так и не пришлось ничего выяснять, так как не прошло и двух дней, как нам самим довелось стать участниками осуществления этого плана.

Была у нас явочная квартира у Яблонских. Ее хозяин до войны работал шофером, эвакуироваться не успел, остался в Ровно и продолжал водить свой автобус. Но кроме этого мы еще устроили у него на квартире что-то вроде штаба, через который отправляли в партизанский отряд советских военнопленных.

На квартиру Яблонских часто заходил Михаил Шевчук. Там мы должны были с ним встретиться и на этот раз.

Я переступил порог комнаты и от неожиданности застыл на месте: человек двадцать в новой немецкой форме сидели и чистили оружие. Увидев меня, один из них вскочил и, щелкнув каблуками, отрапортовал:

— Товарищ командир! Группа советских военнопленных в количестве восемнадцати человек прибыла в ваше распоряжение и готова к отправке в партизанский отряд. Ждем ваших указаний.

Откровенно говоря, я растерялся. Этого еще не хватало! Среди бела дня вооруженная группа на явочной квартире! Кто им рассказал об отряде? Кто они? И нет ли среди них «доверенного лица» Александера?

Вошли Яблонский с Шевчуком (они были в соседней комнате). Яблонский рассказал, что знает товарищей давно, что они просили его установить связь с партизанами, помочь добраться в отряд и что он выполнил их просьбу.

Поздно было придумывать другой вариант: люди ушли из лагеря большой группой, и, если они к вечеру не возвратятся, их будут искать, и им нельзя отказать, если даже среди них и есть предатель.

Мы вышли с Шевчуком и Яблонским на кухню.

— Ты с ними беседовал? — спросил я Михаила.

— Да. Мне кажется, что ребята надежные. Правда, Пискунов… Уж очень он разговорчивый и какой-то скользкий. Всем интересуется, старается угодить. Даже зажигалку мне подарил. Все норовил куда-то пойти — за махоркой, но ребята его не пустили.

— И я тоже хорошо не знаю его, — сказал Яблонский. — А впрочем, ребята уверяют, что он человек надежный. Они говорят: «В нашей группе мы знаем друг друга. Это — гвардейская группа». Среди них — разведчики, саперы, пулеметчики и танкисты. Последние даже вздумали выкрасть у фашистов танк и на нем убежать к партизанам, но я им отсоветовал.

— Что ж, отправим всех, но сначала предупредим наших. Пусть они немного подождут, а я тем временем свяжусь с отрядом. Только смотрите, чтобы никто не отлучился.

Послав в отряд сообщение, я возвратился к Яблонскому, и мы отправили военнопленных на «маяк».

А на другой день в самом центре Ровно мы с Шевчуком неожиданно встретили Пискунова. Увидев нас, он обрадовался:

— Как хорошо, что я вас нашел! Вот уже битых два часа ищу вас по городу и не могу найти. Мне никто не дал адреса квартиры, где мы были, а я не запомнил. Нам срочно надо поговорить…

— Что случилось? — перебил его Шевчук. — Почему вы тут?