Кэти Гольке - Спасая Амели

Для Рейчел Хильда была воплощением баварской бабушки, живущей в старомодном пряничном домике. Но было здесь что-то нетипичное – не такое, как в остальном Обераммергау – в доме и во дворе, в самой природе бабушки. Рейчел не могла бы выразить это словами. Девушке понадобилось бы какое-то время, чтобы разгадать эту тайну, однако времени у Рейчел не было.

Многие строения в Обераммергау были расписаны сценами либо из баварской жизни, либо из немецких сказок, либо из «Страстей Христовых». Домик бабушки был не расписан, а просто оштукатурен и выкрашен в обычный кремовый цвет, ставни – черного цвета – ничем особо не отличались от цвета фундамента остальных домов. Вдоль каждого из окон висели традиционные черные цветочные ящики с буйно разросшейся алой геранью, вьющимся плющом и еще каким-то зеленым растением, названия которого Рейчел не знала, – все в традиционном баварском стиле. Но узкий, обнесенный живой изгородью задний двор густо зарос стелющимися желтыми, оранжевыми и бордовыми цветами, вдоль тропинок были высажены цветы и кустарники, тут и там в саду стояли небольшие скамейки под цветущими или печально склонившимися кустами – скорее это был сад из английской сказки, а не из сказки о Гензеле и Гретель.

Лия хвасталась, что до того, как в деревне – и по всей стране – стали регулярно выключать свет, погружая все в темноту, их бабушка по вечерам зажигала десяток маленьких фонариков, воткнутых то тут, то там вдоль тропинок. Соседка не одобряла такой расточительности, но Хильда их очень любила, утверждая, что эти огоньки оживляют ночь – как будто светлячки летают по саду.

– А в Германии водятся светлячки? – Рейчел не могла этому поверить.

– Их очень мало, – призналась бабушка. – Но ты бы удивилась, узнав о том, где я жила, куда ездила, моя дорогая. Чем занималась… Англия, Ирландия, Голландия… Я не всегда была старой немецкой Hausfrau [32].

Она подмигнула и замолчала, но Рейчел в очередной раз удивилась и в очередной раз осознала, что Лия всю жизнь прожила рядом с их бабушкой, которую знала и любила и которая знала и любила ее.

Рейчел пришла к выводу, что бабушка живет в идеальном месте – позади дома возвышались заснеженные альпийские вершины. Ранний снег окрасил горы в белый цвет на фоне кристально чистого голубого октябрьского неба – это было прекрасно как в сказке.

Но Лия не преминула напомнить, что эти красивые снежные шапки – предвестники ранней зимы; путешествовать станет сложнее, что есть – неизвестно. И чем скорее они помогут Рейчел и Амели покинуть Германию, тем безопаснее будет для всех.

Бабушка рассердилась, явно не желая, чтобы вновь обретенная внучка так быстро уезжала. Но Рейчел понимала, что Лия права: они с Амели должны уехать, как только Джейсон найдет способ переправить малышку сюда, к бабушке в Обераммергау. Согласно их дерзкому плану побега Рейчел должна будет изобразить свою обидчивую сестру, и девушка сосредоточилась на подготовке к осуществлению этого плана.

– Садись, моя дорогая, – велела бабушка. – Давай заплету тебе косу.

Рейчел одернула платье – платье Лии – и села, улыбнувшись бабушке в зеркало.

– Я сама заплету. – Лия отобрала у Хильды расчески. – А ты сделай кофе.

Бабушка неохотно отдала расчески. Рейчел тоже расстроилась. Ей бы очень хотелось, чтобы ее расчесала бабушка… хотя бы раз, до того как она уедет. Но эта мысль тут же вылетела у нее из головы, когда Лия резко дернула ее за длинный локон и стала грубо расчесывать волосы у корней.

Рейчел прикусила губу, не желая, чтобы сестра видела, как она морщится. Лия снова дернула расческу, не заботясь о том, чтобы распутать узел, который всегда образовывался у Рейчел возле шеи, сделала пробор прямо посередине головы – ото лба до основания шеи. По обе стороны пробора Лия разделила волосы на пряди и заплела тугие косы, дергая волосы каждый раз, когда переплетала пряди. Потом уложила косы вокруг головы и закрепила шпильками, втыкая их, казалось, прямо сестре в голову.

Рейчел не проронила ни звука, хотя ей пришлось стиснуть зубы, чтобы не расплакаться.

Взгляды сестер встретились в зеркале.

– Тебе стало легче? – поинтересовалась Рейчел.

Лия зарделась, но в ее глазах читалось торжество.

– Я совсем на тебя не похожа. У тебя косы не такие тугие и более длинные, – заметила Рейчел. – Переплетай.

У Лии уже пылали не только щеки, но и уши. Она взглянула на прическу сестры, находившуюся менее чем в полуметре от ее прически. Рейчел видела, что попала в точку, и ждала, что сестра ее послушается.

Лия швырнула расческу на туалетный столик и отвернулась.

– Сама переплетай.

Рейчел ухватила сестру за запястье и развернула к себе:

– В чем дело?

– Твой приезд принес одни неприятности, а когда ты уедешь, мне останется только собирать осколки бабушкиного сердца. Ты подвергла ее – нас всех – ужасному риску.

– Я просто хотела разыскать вас, познакомиться с вами. Мы же сестры… близнецы! Мне не терпелось узнать о родителях. И я хочу познакомиться с бабушкой поближе! Мне очень нужно ее узнать!

Лия выдернула руку, но подошла ближе, сократив расстояние между ними.

– Вот видишь – в этом все дело! Ты этого хочешь! Похоже, ты всегда получаешь то, что хочешь, верно?

Лия отошла.

У Рейчел было такое чувство, как будто ей отвесили пощечину. Не об этом она мечтала… совсем не так все себе представляла. Девушка опустилась на банкетку перед зеркалом. «Лия понятия не имеет о том, каково это – расти и верить в то, что тебя любят, верить в свою исключительность, а потом вдруг понять, что твои мечты растоптаны, и узнать, что все вокруг – ложь и нет никакой любви … »

Рейчел стала медленно вытаскивать шпильки. Слезы, которые она старательно сдерживала, теперь струились по вымытым щекам. Девушка осторожно расчесала волосы, помассировала кожу. Затем нетуго заплела косы, уложила их вокруг головы, заколола шпильками – получилась практически идеальная копия прически Лии. И платье, и туфли тоже принадлежали ее сестре. Их прически были похожи. Но душа той девушки, что смотрела на нее из зеркала, принадлежала кому-то другому – не Рейчел и не Лии. Эту девушку Рейчел не знала.

Джейсон решил, что Элдридж относится к этому как к игре, чтобы скоротать время томительного ожидания звонка из Нью-Йорка – с новым заданием или намеком на сенсацию. По крайней мере, Джейсон надеялся, что его коллега воспринимает все как игру, и полагал, что Элдридж верит, будто Джейсон увлекся языком жестов лишь потому, что «запал» на какую-то девицу дома, в Америке.

Он быстро овладел дактильной речью. Чуть дольше изучал общепринятый язык жестов. Значение некоторых из них было понятно, некоторые Янг угадывал интуитивно, но таких было мало.