Кэти Гольке - Спасая Амели

Обычно Джейсон не оказывал на женщин подобного эффекта, и, в конце концов, она была замужней фрау. Наверное, Лия боялась, что ее мужу не понравится то, что посторонний мужчина останавливался у них дома в его отсутствие. Скорее всего, она отказала бы священнику в просьбе и согласилась лишь из уважения к курату.

Пока они шли по улице, Джейсон искоса на нее поглядывал. «Знает ли она, кто я?»

Журналист ускорил шаг, заставляя себя дружески улыбаться. Чем быстрее он завоюет доверие Лии Гартман, тем быстрее увидит Рейчел и Амели. И тем раньше узнает, готовы ли Лия с бабушкой на жертвы.

Бабушка уже подоила корову и отделила сливки. Обвязав шею теплым шарфом, она вышла во двор и в вечерних сумерках заметила Лию. Хильда совершенно не удивилась, когда ее внучка вошла в ворота вместе с красивым американцем. В глубине души старушка ожидала появления Джейсона Янга, просто не могла представить, как он добьется направления в Обераммергау, не вызвав подозрения. Просьба местного священника оказать американцу радушие была искренней – и не имеет значения, как тому удалось сюда добраться.

– Разумеется, вы выпьете с нами кофе и останетесь на ужин. У нас так принято, – произнесла Хильда.

Из того немногого, что успела рассказать Рейчел, бабушка знала: этот человек здорово рисковал, помогая ее внучке и Амели. Старушка не верила, что янки совершал эти поступки исключительно из благородства. Любой мужчина влюбился бы в ее внучку. И разве может человек, у которого есть хотя бы половинка сердца, отказаться помочь Амели?

– Принесите дров, герр Янг. – Хильда указала на охапку дров за дверью. – Я приготовлю кофе.

– Очень любезно с вашей стороны, фрау Брайшнер, оказать мне такой радушный прием.

– В это время в Обераммергау собирается довольно много народу.

– Вы имеете в виду, из-за постановки?

– Из-за постановки, из-за войны. – Бабушка оглядела гостя. – Количество умелой обслуги выросло.

– Бабушка имеет в виду, что из городов бегут матери с детьми, – вмешалась Лия. – Здесь в деревне больше еды. Многие жители берут себе постояльцев: селят их в домах и даже в магазинах и сараях. Мы всегда будем рады принять вас у себя, когда вы вернетесь в Обераммергау, чтобы взять интервью.

– Danke schön [37], – поклонился американец.

– Bitte schön [38], – улыбнулась Лия. – Вы хорошо говорите по-немецки.

Джейсон засмеялся.

– Но с чудовищным акцентом! Пожалуйста, не стоит притворяться… мне самому это известно.

Бабушка улыбнулась. «Такой мужчина не может не нравиться» .

– Мы рады, что вы приехали, герр Янг. Только не забывайте: мы народ «Страстей Христовых». Мы предлагаем радушие и убежище – милосердие – для нуждающихся и ожидаем того же от других.

– Народ «Страстей Христовых» – такого я раньше не слышал.

– Услышите еще, если узнаете нас получше. Для всех нас, живущих в Обераммергау, «Страсти» – это профессия, мы зарабатываем представлением на жизнь. Для некоторых из нас это целая жизнь и выполнение обета, данного Господу нашими предками. А для кого-то – например, для нас – способ выполнить собственные обещания Всевышнему. Так мы учимся у Христа.

– Я совершенно незнакомый вам человек, а вы впустили меня в дом? – процитировал Джейсон, склоняя голову набок.

Бабушка с улыбкой кивнула.

– Ja. Значит, мы понимаем друг друга. – Она указала на дверь кухни. – Давайте зайдем в дом. Нам есть что обсудить, не так ли?

Рейчел трудно было сказать, кто больше обрадовался встрече: Амели или Джейсон, когда эти двое увидели друг друга. Джейсон присел, и девочка бросилась ему в объятия – глазки малышки сияли, как свечи на новогодней елке, она что-то лепетала. Даже бабушка ахнула.

– Как дела у моей самой лучшей девочки? – Джейсон подхватил Амели и закружил с ней по кухне, крепко прижимая малышку к себе. – Тебя тут не обижают?

Рейчел знала, что Амели не слышит ни звука, но, казалось, она отлично понимала, что говорит Джейсон. Эти двое обменялись несколькими простыми знаками – как будто у них был собственный секретный язык. Амели радостно засмеялась, словно услышала самую смешную шутку на Бродвее.

Наконец Джейсон присел за стол и огорошил их новостями.

– Завтра вечером Гитлер выступает в Мюнхене. Весь город кишит нацистами. Очень рискованно вывозить вас отсюда, но сейчас все заняты безопасностью фюрера. Они не станут искать женщину средних лет, которая едет в поезде… и детей тоже не станут искать.

Но Лия воскликнула:

– Амели не может остаться незамеченной! Слишком быстро станет очевидным, что у нее проблемы со слухом.

– Все правильно… вместе они ехать не могут.

– Но вы же сами с ней не поедете! – сказала бабушка. – Американец с немецким ребенком…

– Они тут же меня остановят. – Джейсон перевел взгляд с одной женщины на другую, погладил Амели по голове. – Ящик уже сработал. Мы могли бы…

– Нельзя ее опять сажать в ящик! – воскликнула бабушка. – Видели бы вы, что с ней было. Она была напугана!

Джейсон откинулся на спинку стула, продолжая держать Амели на коленях, но поднял руку в знак того, что сдается и ждет другого предложения.

– Зато она осталась жива, бабушка, – прошептала Лия.

Хильда подняла голову.

– Вот уж никогда бы не подумала, что ты согласишься на…

Лия сглотнула вставший в горле ком, не сводя глаз со спины Амели.

– Я не хочу, чтобы она вообще уезжала. Но мы не знаем, как долго сможем ее прятать; и если, как утверждает герр Янг, в Берлине ходят слухи о вторжении в Швейцарию… Того, чтобы Амели осталась в живых, я хочу больше, чем того, чтобы она была со мной.

Джейсон поднял взгляд на Рейчел, которая продолжала стоять в дверях кухни.

– А ты почему молчишь? Что думаешь?

– Все это так неожиданно.

Рейчел почувствовала одновременно прилив адреналина и неуверенность, к которым примешивалось растущее влечение к Джейсону. Она хотела, чтобы остальные покинули комнату, оставили их наедине, дали им возможность поговорить. А еще ей хотелось убрать у него со лба прядь волос песочного цвета, которая постоянно падала ему на глаза.

Джейсон выдержал ее взгляд.

– Что скажешь о том, чтобы снова посадить Амели в ящик? Или есть иной способ ее замаскировать и отправить с тобой… по крайней мере в том же вагоне, в котором будешь ехать ты?

– Нет, – произнесла Рейчел слишком поспешно. Ей не хотелось отвечать за Амели. – Не думаю, что мне удастся сделать так, чтобы она вела себя тихо. А еще я… У меня не получается с ней общаться.

– Я тоже так думаю, – сказала Лия. – Это было бы опасно для них обеих.

– Настойка опия, – негромко произнесла бабушка. – Мы давали ее младенцам в больницах во время последней войны. Чтобы они спали.