Николай Стариков - Офицер особого назначения

Как все хорошо начиналось! Две диверсионные группы показали на проверочных занятиях одинаковые результаты готовности к совершению особо важной акции в тылу Юго-Западного фронта. Одна из них предназначалась для предварительного десантирования с целью огневой поддержки и отвлечения внимания противника, другая выполняла основную задачу. Причем эта основная поручалась той, которая оказалась бы лучше подготовленной в профессиональном, физическом и психологическом отношении. Все было поровну. Бросили жребий. Удача улыбнулась Вильгельму. Теперь друга уже нет. «Повернись фортуна спиной ко мне, поменялись бы мы с Брандтом местами. Не с кем стало поговорить по душам, просто подурачиться.

Подчиненные годятся лишь на безропотное выполнение простых действий, совершенно не способны мыслить логически. За них обязан думать только я, лейтенант Вильгельм фон Остерман, потомок древних рыцарей-крестоносцев!»

Равномерное гудение самолета, угрюмые лица подчиненных раздражали, давили на сознание. Вилли стал смотреть в окно. Внизу земля в первозданной зелени. Четко обозначалась линия фронта, но ее миновали относительно спокойно: несколько разрывов зенитных снарядов оказались выше летящего самолета. Небольшой транспортник особого внимания у русских не заслуживал. Это не бомбардировщик. Узкой лентой блеснула в лучах заходящего солнца река, вот нитка железной дороги, по которой медленно движется длинный состав, окутанный черным паровозным дымом. «Не на этой ли дороге нам предстоит остановить движение?»

Почти одновременно с появлением железной дороги из кабины пилотов показался сопровождавший гауптман. Едва слышно из-за гула работающих двигателей прозвучала команда: «Приготовиться! Идем на посадку!» Десантники зашевелились, взяли в руки автоматы, закрепленные за каждым вещи. Двое налегке стали возле двери в готовности выпрыгнуть из самолета первыми, едва остановится машина, и обеспечить огнем высадку основного состава или остаться наедине с противником, если Вилли примет решение вновь взлететь из-за угрозы гибели десанта. По условию высадка должна осуществляться без остановки работы двигателей, на выход диверсантов из машины отводилось не более десяти секунд. По истечении времени самолет взлетал независимо от того, успел или нет десант его покинуть.

Поле в свое время пахалось. Заросшие бурьяном борозды сверху не видны. Но стоило колесам коснуться земли, они тут же дали о себе знать. Самолет забило крупной дрожью, да так, что приготовленные для немедленной выброски вещи оказались разбросанными по всему салону, не в лучшем положении очутились десантники с ушибленными руками и ногами, шишками, кровоподтеками. Когда самолет замер, гауптман ползком добрался до двери, открыл. Выпрыгнули первые двое в готовности к открытию огня, но вокруг ни души. За считанные секунды едва опомнившиеся восемь десантников вывалились друг на друга вместе с имуществом из машины. Они тут же ухватились за крылья самолета, развернули его вдоль едва заметной борозды, попридержали, пока двигатели не набрали нужных оборотов, затем по сигналу летчика освободили их. Машина с короткого разбега оторвалась от земли и вскоре растаяла в небесной синеве.

Степная тишина, наполовину зашедший за горизонт диск красного солнца, стрекотание кузнечиков, весенняя трель невидимого жаворонка быстро рассеяли страхи. Вскоре послышалось урчание двигателя автомашины. Из-за небольшой высотки выкатил ЗИС-5, остановился. Залегли парашютисты, изготовившись к бою. Из кабины вышел человек с поднятыми вверх руками, затем сцепил их. Это был условный сигнал. Десантники бросились к автомашине, быстро взобрались в кузов и укрылись соломой. Никого вокруг не было видно. Лишь двое остались стоять впереди ЗИСа: «старший лейтенант» и Вилли.

Командир диверсионной группы был взбудоражен: лицо красное, глаза расширены, движения решительные — гневно раздувая ноздри, он готов был ринуться в драку.

— Ты погубил, сволочь, группу Брандта! С нею связывались большие надежды, теперь ее нет, — зашипел он.

— Засада! О засадах заранее не бывает известно. Когда велась разведка местности, вездесущие сороки, и те не нарушали тишины.

— Засада выставляется, если точно известно место появления объекта нападения или об этом есть достаточно обоснованные предположения. Значит, кто-то имел сведения о появлении в том месте наших людей.

— Возможно, засады не было. Кроме меня о десанте никто не знал, тем более о его месте выброски. Просто случайность! В это время какая-то воинская команда оказалась в том месте. Причем, когда мы с шофером туда прибыли, в лесной полосе никого не было. Он это может подтвердить, — оправдывался «старший лейтенант».

— Не хватало еще, чтобы я с шофером уточнял детали вашего промаха. Вы обязаны были заметить людей вовремя и сообщить об этом на самолет. Каких погубил людей! Возвращусь назад, буду настаивать на предании тебя военному трибуналу.

— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Сначала сделай то, за чем тебя сюда прислали, а потом будешь строить планы. Еще неизвестно, какой мне придется писать рапорт.

— У вас, литовцев, много глупых пословиц да поговорок, слушать противно.

— Ну ты, немец паршивый, много ты понимаешь, а пословица эта русская.

Проклиная все, на чем свет держится, Вилли забрался к своим подчиненным, но и там еще долго не мог успокоиться.

По военным меркам диверсионную группу Вилли разместили во вполне комфортабельном месте. У командира группы оказалась даже отдельная комната с узкой односпальной кроватью, этажеркой, заполненной книгами русских писателей и поэтов. Подчиненные располагались на полу в двух других комнатах по четыре человека.

Утром в диверсионный гарнизон прибыл Зверь. Вид гостей встревожил и одновременно рассмешил руководителя «Гидры». Все как один в старой красноармейской форме: гимнастерки с откидными воротниками и петлицами зеленого цвета, у командира черные с двумя кубиками.

— Вы спятили? — напустился он на струхнувшего Вилли. — Такой формы в Красной Армии нет. Еще в марте прежние гимнастерки заменены. Вас же любой патруль сцапает, и никто на помощь не сможет прийти. Кто мог такое придумать?

— Г осподин Зверь, — виновато оправдывался «лейтенант», — мы же не знали о таких новшествах.

— Без моего разрешения из гарнизона ни единого шага. Днем выходить из помещения запрещается.

— Но… — попытался протестовать Вилли.

— Никаких «но». Всякий, кто нарушит мой приказ, будет расстрелян немедленно.

— Г осподин Зверь, у меня не было распоряжений входить в ваше подчинение.

— Мне не требуется ваше подчинение. Решайте свои задачи сами. Но здесь вы на моей территории. За вашу безопасность я отвечаю. Как ее обеспечивать — это мое дело, а от вас требуется соблюдение правил безопасности. Вы имеете радиостанцию?