Владимир Карагодин - Пылающий горизонт Юго-Восточного фронта

– А знаешь, Угрюмый, почему тебя на посту остановили?

– Почему?

– Потому, что у тебя морда не Питерская! – все рассмеялись, кроме Угрюмого.

– Угрюмый, а ты на зоне, услугами петухов пользовался?

– Ну, а что скрывать, было пару раз.

– И как, понравилось?

– Да ничего особенного, с женой лучше.

– А чем ты им платил? Чаем или сигаретами?

– Ничем.

– Подожди, если за такие услуги не платить, то это беспредел, ты что силой их брал? – продолжал я.

– Никого я силой не брал, прибалтывать нужно уметь.

– Да кого же ты можешь приболтать, чего ты опять петляешь?

– Ну, не я прибалтывал, а пацаны, семейники мои, они приболтали и предложили мне на халяву.

– У вас что там в семье опущенные были? – поднявшись с кровати, спросил Куба.

Все ребята стали смеяться, и положение Угрюмого становилось всё более шатким.

– Вова, а ты из какого города? – пытаясь, перевести внимание от себя, спросил Угрюмый, у парня который утром поселился у нас.

– С Владивостока, – ответил тот.

– Да ладно, – это ж сколько ты за билет отвалил? – спросил я.

– Всё: включая билет на самолёт, снаряжение, и питание, пока я в Ростове три дня жил, вышло мне в пятьдесят тысяч рублей.

– А ты Вова, служил? – спросил его Док.

– Да, на северном Кавказе, командиром «БТРа» был.

– А, ну тогда тебя сразу в группу возьмут,– влез в разговор Угрюмый.

– В какую группу? – спросил его я.

– Мне Бродяга сказал, что сегодня после обеда приедут представители отрядов, людей отбирать.

– Так что же ты, «урка», всё это время молчал? Беги к Бродяге и узнай, из какого отделения первыми будут отбирать – прокричал я.

Угрюмый не сказав ни слова, направился к выходу, похоже, он был и сам рад покинуть нашу компанию.

– Нет, вы поглядите на него, что-то он явно про своё прошлое недоговаривает, – обратился я ко всем.

Внезапно, с койки встал Куба и, сделав серьёзное лицо сказал:

– Пацаны, он дырявый! А то, что мы с ним в одной комнате жили… об этом нам лучше помалкивать. А то если кто-нибудь из нас на пересылке окажется, к нему могут возникнуть вопросы.

После этих слов, всегда молчавшего Кубы, каждое слово, которого было на вес золота, все задумались.

– Док, гнал бы ты его отсюда, – обратился к нему я.

– Да не могу я его выгнать! На наше отделение выделено две комнаты. В соседней комнате свободных коек нет, не будем же мы его вместе с кроватью переселять…

– Ну, тогда пусть занимается своими прямыми обязанностями, – предложил я.

– Это какими? – спросил Док.

– Уборкой!

– Ну, я не возражаю.

Спустя полчаса дневальный подал команду строиться, но мы продолжали лежать на своих койках, ожидая особого приглашения. Минут через пять к нам в комнату заглянул Хмурый и проворчал:

– Парни, вы что команду не слышали? Выходите строиться!

– А у нас Док командир, а не ты, – ответил ему Паша.

Док, повернувшись от стены, встал и с улыбкой сказал:

– Ну что, пойдёмте, послушаем, что там опять этот генерал придумал.

Бродяга с явным недовольством на лице, по причине нерасторопности нашего отделения, произнёс:

– Сейчас все идут за своими документами, затем строятся возле столовой. Приехал человек от ополчения, будет составлять списки военных специалистов, так что кто служил – берите все документы.

Возле столовой, которая находилась посередине коридора, к нашему приходу уже толпились добровольцы с документами в руках. В просторной комнате стояли четыре стола в комплекте с лавочками, два холодильника, отключённых от сети, а на одной из стен висел старенький телевизор. За последним столом сидел мужчина с большим животом, на нём был новый камуфляж и такая же новая разгрузка. Его пояс венчала кобура с пистолетом внутри. Мне он больше напоминал попа, потому как, записывая данные в тетрадь, он постоянно поглаживал свою длинную бороду толстыми и крючковатыми пальцами. Стоявшим перед ним ноутбуком он практически не пользовался, лишь изредка поглядывая на экран, щёлкал по мышке, не передвигая её.

Дождавшись своей очереди, и усевшись за стол в перерывах между своими ответами, я стал задавать ему вопросы.

– Будьте добры, скажите, когда нас отсюда заберут?

– Не думаю, что сегодня, посмотрев на монитор,– ответил он.

– Вы там в моей анкете пометку сделайте, что я на технику хочу.

Но он, только широко улыбнувшись, продолжая щёлкать мышью, ничего не ответил на мою просьбу.

Наша беседа походила на диалог доктора с безнадёжно больным пациентом. Когда доктор, зная о том, что пациент вскоре умрёт, для формальности записывает жалобы больного в его историю болезни.

Понимая, что ничего вразумительного мне от него не добиться, я задал ему последний вопрос:

– Скажите, из Волгограда есть кто-нибудь?

Не успел пузатый оторвать свои глаза от монитора, как я почувствовал тяжёлую руку на своём плече. Обернувшись, я увидал человека лет сорока, под два метра ростом, который, не убирая огромную ладонь с моего плеча, ответил мне басом:

– Я из Волгограда, а что?

– А из какого ты района?

– О, в нашем городе – это риторический вопрос. Ты тоже оттуда! – улыбаясь, он, обнажил свои большие зубы с налётом от табачного дыма.

– Значит земляки.

– Я из «советского», а ты?

– Южный, наши земляки ещё есть здесь? – спросил я.

– Нет, я один, ты заходи, я в третьем отделении.

– Будет время – забегу.

Пообщавшись с земляком, я отправился в курилку, единственное место, где можно было узнать новости о положении дел в городе. В курилке стоял боец, который сопровождал толстяка, записывавшего наши данные в столовой. Поэтому народу собралось намного больше чем обычно, каждый пытался, воспользовавшись неформальной обстановкой, задать бойцу свой вопрос. В плотной толпе ребят отыскать Павла мне удалось не сразу. Потому как теперь в курилке находились и дончане. Смешавшись с россиянами, они не меньше нас интересовались новостями о положении дел на юго-восточном фронте.

Наконец я увидел Павла, который сидя на лавочке, и не обращая внимания на ажиотаж, курил. Я присел рядом.

– Сегодня в девятнадцать часов вечера заступаем в караул, я, Зевс и ты на главном «КПП», Фокс, Куба и Вова по периметру – так что готовься.

– Тогда я спать, а ты идёшь?

– Нет, я за весь день выспался, – ответил Павел.

Попрощавшись с ним, я отправился в общежитие. Поднимаясь по лестнице мимо второго этажа, я обратил внимание на дверь, ведущую в расположение спальни. Обычно на ней висел замок, теперь же она была чуть приоткрыта. Осторожно отварив её, я заглянул внутрь. Передо мной тянулся такой же длинный коридор, как и на нашем этаже с зеркальным расположением комнат. Но пройдя несколько метров, я стал замечать небольшие особенности, отличавшие этот этаж от нашего. На подоконниках стояли горшки с комнатными растениями, на стенах висели зеркала. Висевшие занавески на окнах, были всегда разного, а не как у нас однотонного цвета. Здесь было намного уютней, чем на нашем этаже, а воздухе висел едва уловимый приятный запах. Меня осенило: «Да это, же женский этаж!»