Николай Семёнов - Это было на рассвете

После боя младший лейтенант Василий Зайцев начал осматривать свою тридцатьчетверку. Каждую вмятину на броне потрогал руками.

— Вот, идиоты, во что превратили машину, товарищ лейтенант, — показал Зайцев своему комвзвода Ежакову на закопченную башню.

— Сколько отхватил «поцелуев»?

— Девять, товарищ лейтенант.

— А у нас на один больше, — улыбнулся Ежаков.

Подошел комиссар полка Тарасов. В это время экипаж Зайцева устранял повреждение у танка. Комиссар обнял весь экипаж, поздравил с успешным выполнением боевой задачи.

— Все видел. И то, как ваша машина проскочила через обрушившийся мост, — сказал он.

После незначительного ремонта танк Зайцева снова вступил в бой.

Наш стрелковый полк оставил свой обоз под Свирью, и его захватили гитлеровцы. Танковый батальон под командованием майора А. Д. Маркова атаковал деревню Антоновская двумя ротами, а третья рота — капитана Титаренко — осталась в резерве. Вскоре обстановка сложилась так, что надо было вводить в бой и ее.

«Пойду с ротой», — решил комиссар Тарасов. Он сел в головной танк и устремился вперед. Подразделение успешно атаковало врага, который понес большие потери и оставил деревню. Обоз был отбит.

Всю ночь был сильный ветер. К утру несколько утихло, даже временами из-за серых туч вырывалось солнце. Но ненадолго — опять подул холодный ветер и небосвод снова начали заволакивать свинцовые тучи.

Вот уже неделю, как танкисты вместе со стрелковыми подразделениями беспрерывно ведут тяжелые бои.

2 октября. Туман, моросит мелкий дождь.

— Нашей роте вместе со стрелковыми подразделениями приказано атаковать населенный пункт Озерки, — сказал лейтенант Карташов.

— Собрать бы накоротке комсомольцев, — предложил политрук роты Кузьмин.

— Если требуется, то почему же не собрать? — согласился комроты.

Собрание началось за полчаса до атаки. Успели принять в комсомол только сержантов Ерофеева и Скакунова.

Георгий Скакунов в своем заявлении написал:

«Родом я из Смоленщины. Мои престарелые родители остались на оккупированной территории. Отомщу врагу за них и свою Родину. Прошу принять меня в комсомол».

На этом же собрании командир танка белокурый младший лейтенант Голицын заявил:

— Сержант Скакунов — в моем экипаже. Теперь у нас все комсомольцы. Обещаем высоко нести звание Ленинского Союза Молодежи.

Преодолевая яростное сопротивление врага, в грохоте и дыму наши тяжелые танки, натужно гудя и выбрасывая из-под гусениц мягкий грунт, продвигались вперед. За ними смело наступала пехота.

Гитлеровцы, бросая оружие, начали отступать. Однако их огонь усиливается и по танкам, и по пехоте. К тому же за ночь враг успел заминировать танкодоступные места.

Замолчала рация комбата А. Г. Олиферко. К командиру роты Карташову прибегает комиссар батальона Г. М. Бударин. Он сообщил, что машина комбата вышла из строя, и приказал оказать ей огневую поддержку. Карташов быстро вывел свой танк вперед и метким огнем подавил орудия.

Радирует ротному младший лейтенант Дмитрий Волков, что его КВ, преодолевая ручей, завяз почти во вражеском расположении. Комроты приказал принять все меры, чтобы вытащить танк и продолжать наступление.

После напряженной работы под беспрерывным огнем помощнику начальника по технической части капитану И. А. Лаврененкову совместно с ремонтниками, командиром танка Волковым, механиком-водителем Фруктовым и другими расчетами экипажа все же удалось вытащить машину, и она снова ринулась вперед.

Успешно продвигались вперед Погребов, Голицын, Баландин, Карташов. Танкисты разбили несколько орудий, раздавили две минометных батареи. Однако сопротивление гитлеровцев нарастало. Механикам-водителям приходилось часто протирать забрызганные грязью триплексы. Шедшие слева два КВ подорвались на минах. Но они продолжали вести огонь с места. Тут же комроты Карташов радировал:

— Голицын! Возьми правее. Мы нарвались на минное поле.

— Ничего, будем сражаться и за вас, — последовал ответ.

Гитлеровцы усилили огонь из тяжелых орудий и с правого фланга. КВ, с ходу ведя огонь и пройдя вправо по низине метров двести, остановился.

— В чем дело? — послышался зычный голос командира.

— Застряли! — ответил младший механик-водитель Кудрин, который заменил раненого старшего — старшину Шейченко.

— Погазуй! Может, вырвемся!

Из-под гусеницы вылетала лишь черная жижа.

— Скакунов, прикрой нас огнем. Мы с механиком посмотрим, в чем дело, — распорядился командир.

Тяжелый танк днищем сидел на заросшей травой трясине.

— Виноват я, товарищ лейтенант, — тихо проговорил Кудрин.

— Нет, приказал-то я. Вон во что превратили бревна для самовытаскивания. Теперь придется спилить новые, — сказал Голицын, поднимаясь на башню, и показал на остатки бревен, разнесенных снарядами. Но тут над головой просвистел рой пуль. Командир с простроченным правым боком шинели, а механик-водитель с пробитым пулей воротником кирзовой куртки поспешно забрались в башню.

— Товарищи комсомольцы, что будем делать? — обратился к экипажу, как бы советуясь, командир.

— Сражаться, — почти одновременно ответили все.

— Погибну, но не покину свою машину, — добавил Иван Кудрин.

Снова застрочили все танковые пулеметы. А бить из орудия можно было лишь по флангам: перед у танка был приподнят. Гитлеровцы, заметив неподвижную машину, стали осаждать ее огнем. Бой продолжался дотемна. Вскоре вышла из строя рация.

— Прекратить огонь! Надо беречь боеприпасы на завтра. Усилить наблюдение! — распорядился Голицын.

Начавшийся еще с вечера дождь продолжал лить. Фашисты беспрерывно выпускали ракеты, строчили из автоматов. Все стихло лишь на рассвете.

— Скакунов, рация неисправна, попытайся пробраться к своим, — приказал командир.

Радист короткими перебежками едва успел удалиться метров на тридцать вправо, как упал, скошенный очередью.

— Может, ранен? — тревожно проговорил Лебедев.

Кудрин с Лебедевым оттащили бездыханное тело Скакунова к танку.

— Нет нашего Гоши, — прослезившись, произнес Кудрин, когда забрался в башню. — Отомстим за него.

Когда наступила небольшая передышка, командир приказал Кудрину:

— Ваня, попробуй теперь ты, может, проберешься. Мы тебя поддержим огнем.

Механик-водитель выбрался из машины и осторожно пополз к роще. «Там будет спокойнее», — подумал он. Отдалившись метров на сто, услышал разрывы снарядов. Обернулся в сторону танка. От него поднимались дымки, а башня искрилась.

«Почему наши прекратили огонь? Случилось что-то там, не иначе. Если они не в силах отбиваться, то фашисты захватят машину и отбуксируют к себе. В таком случае какая польза от того, что я доберусь к своим?»