Николай Гоголь - Полное собрание сочинений и писем в семнадцати томах. Том III. Повести. Том IV. Комедии

…освистывает гроб покойника… — П. В. Анненков в одном из своих «Писем из-за границы», написанном 3 сентября 1841 г. во Флоренции (спустя полтора месяца после отъезда из Рима 19 июля) и опубликованном в том же году в № 10 «Отечественных Записок» (ценз. разр. 30 сент.), замечал: «Буйные порывы римской черни, случающиеся очень часто и напоминающие времена итальянских республик средних веков, значительны тем, что это обыкновенно осуждение какого-нибудь преступления, не подлежащего законам. Так, когда принчипе <���князь; итал.> Дориа обольстил девушку обещанием жениться на ней и привел к смерти обманом и изменой, народ своротил погребальную процессию жертвы с настоящей дороги и заставил ее пройти мимо дворца принчипе, который после этого и уехал из Рима. Да и сам я был свидетелем, как жестоко был освистан гроб другого принчипе, Пиомбино, не любимого за скупость и который запер свою великолепную виллу Людовизи и не пускал никого смотреть знаменитые статуи и фрески. Освистали мертвого, освистали совершенно, хоть полиция наверное знала, что Пиомбино будет освистан» ( Анненков П. В. Письма из-за границы. С. 31).

Роман Дориа, окончившийся смертью девушки, относится к 1838 г.

Об этом случае Анненков, приехавший в Рим весной 1841 г., вероятно, слышал от самого Гоголя, который 7 ноября (н. ст.) 1838 г. писал М. П. Балабиной: «Другой роман. Один из фамилии Дориев влюбился до безумия в одну девушку-сироту хорошей, впрочем, фамилии, а главное — прекрасную собою. Все дело было между ними улажено, и через неделю свадьба, как вдруг Дорий получает известия, заставляющие его ехать в Геную. Он просит свою невесту переехать на время в монастырь, потому что он не желал бы ее видеть до тех пор в свете. Уезжает в Геную; оттуда пишет письмо, довольно страстное; жалуется на обстоятельства, которые заставляют его пробыть немного долее; описывает ей великолепие своего генуэзского дворца и приуготовления, которые он делает к принятию ее. Из Генуи Дориа поехал в Париж и оттуда написал письмо, менее страстное, и наконец уведомил ее, что свадьба не может между ними состояться, что она должна позабыть его, что дядя его не соглашается на этот союз. Бедная невеста не сказала ни слова на это, никаких укоризн, но через пять дней умерла. Тело ее было выставлено в одной из римских церквей. Она и мертвая была прекрасна». В бумагах П. А. Кулиша сохранились неопубликованные воспоминания о Гоголе графа А. К. Толстого, касающиеся этого случая: «А. К. Толстой о Гоголе: …когда умерла невеста Дория, транстеверяне отправили посольство к родственникам — сожаление — ко дворцу — ругательствами — швыряли в окна. (Рас<���с>просить вновь.)» (РГБ. Ф. 74. К. 11. Ед. хр. 56. Л. 1).

nobile ( ит. ) — знатный человек, дворянин.

…far allegria ( ит. ) — веселиться.

…древних антологических стихотворениях. — Антологиями назывались в начале XIX в. определенные (немногочисленные) сборники произведений античных авторов, состоящие из коротких стихотворений чувственного характера. См. характеристику этого жанра в гоголевской «Учебной книге словесности для русского юношества» (1845), в разделе «О поэзии лирической»: «Она обширна и объемлет собою всю внутреннюю биографию человека, начиная от его высоких движений, в оде, и до почти прозаических и чувственных в мелком антологическом стихотворении…»

…о quanta allegria! ( ит. ) — О, какое веселье!

…Е ипаporcheria ( ит. ) — Одно свинство.

В итальянской поэзии существует род стихотворенья, известного под именем сонета с хвостом (con la coda), — когда мысль не вместилась и ведет за собою прибавление, которое часто бывает длиннее самого сонета.

…«О bella!» ( ит. ) — О красавица!

«Не знаю, должно быть, иностранка». — Римляне всех, кто не живет в Риме, называют иностранцами… хотя бы они обитали в десяти милях от города.(Прим. авт.) — Предположение о том, что встреченная юным князем незнакомка является «иностранкой», явно тревожит героя, принадлежащего, как замечает автор, к одной из древнейших римских фамилий и вполне разделяющего ту «гордость римским именем, вследствие которой часть города, считая себя потомками древних квиритов, никогда не вступала в брачные союзы с другими». Князь про себя повторяет: «Она римлянка. Такая женщина могла только родиться в Риме». В апреле 1838 г. Гоголь писал М. П. Балабиной: «Знакомы ли… вы с транстеверянами, то есть с жителями по ту сторону Тибра, которые так горды своим чистым римским происхождением… Никогда еще транстеверянин не женился на иностранке (а иностранкой называется всякая, что только не в городе их)…» (Трастевере — район Рима на правом берегу Тибра.) С замыслом «Рима» перекликается содержание жанровой акварели А. А. Иванова «Жених, выбирающий кольцо для невесты» (1839; авторское повторение этой акварели принадлежало Гоголю и было подарено им в 1844 г. А. О. Смирновой). На акварели изображен трастеверянин, его невеста-альбанка (из Альбано — города в 30 км от Рима) и ее матушка. Очевидно, что женитьба трастеверянина на альбанке — живущей еще далее «десяти миль от города» — представляет собой его грехопадение. Завершение этого сюжета можно увидеть у того же Иванова в созданных им одновременно с «Женихом..» жанровых рисунках «Пристань на Ripetta с угловой Мадонной и поющей перед нею Ave Maria толпой» — с образами кающегося мужчины на коленях и женщины с младенцем. Здесь вновь обнаруживаются переклички с гоголевским «Римом». Молодой римский князь у Гоголя дважды встречает здесь свою красавицу-альбанку: первый раз на карнавале — во время «удивительно счастливое» для любовных «интриг» (по замечанию Гоголя в письме к А. С. Данилевскому от 2 февраля (н. ст.) 1838 г.); второй раз — по завершении карнавала, за «полтора часа… до Ave Maria», т. е. до начала богослужения, до начала покаяния. Следует при этом подчеркнуть, что время совпадающего с русской масленицей карнавала — разгар всеобщего «танца» — это в свою очередь не праздник, а неделя, являющаяся, согласно установлениям Церкви, преддверием Великого поста, началом подвигов воздержания. «Наступающие дни Масленицы, — пишет преподобный Феодор Студит (739–826), — обыкновенно считаются у людей какими-то праздничными, по причине бывающих тут пиров и гуляний, не разумея, что дни сии чрез воздержание от мясоястия возвещают об общем воздержании, а не о пресыщении и пьянстве» (Добротолюбие. М., 1901. Т. 4. С. 305). И именно в это время римский князь встречает свою красавицу, — причем, по замыслу Гоголя, это не является для него случайностью, поскольку герой, подобно многим другим веселящимся обитателям Рима, не следует установлениям Церкви (в письме к М. П. Балабиной от апреля 1838 г. Гоголь даже упоминает о прямом запрещении папой Григорием XVI карнавала в Риме в 1837 г.). Герой, напротив, «наслаждается» лицезрением римских «соблазнительных граций» «во время церемоний и празднеств» — т. е. во время религиозных праздников и богослужений.