П Корсунский - Счастливый уголок [Совр. орф.]

Мужики, парни обходительны. На улице ли, дома ли брань поднять, а тем паче, избави Бог, жену, детей ударить — никто и не помыслит. Женщины скромны без излишней застенчивости; приезжим в глаза бросается доброе, ласковое выражение их лица, их приветливое и вместе достойное обращение.

«Присматриваясь к жизни Каменной долины», — рассказывает один путешественник — «наряду с раем, устроенным здесь, ради удобств жизни, людскими стараниями из местности дикой, суровой, нельзя не подивиться и раю духовному, насажденному в сердцах людей. Нигде, быть может, нет обывателей таких образованных, такой чистоты помыслов, таких чистых нравов; нигде не найдешь столько любви к ближнему, содружества между людьми, столько мягкости душевной. Все жители долины кажутся членами одной семьи. Беспризорных бедняков, сирот здесь не ищите; потерпевшему какое либо бедствие братски открыты все дома.

В богатых семьях нередко встретите бедных, сирот, которые никому в доме не сродни, а призрены и живут в ней как свои. При мне у небогатого человека пала корова; на другой же день стали собирать по домам копейками, гривнами, и вскоре привели ему новую корову лучше прежней. Богатые девушки нередко нанимают от себя отдельные помещения, где обучают детей, собирают ребят, за которыми присмотреть некому (например, когда родители уходят на работы), кормят неимущих. Не отстают от них в помощи ближнему и молодые парни. Например, видел я раз: день клонится к вечеру; бедный старик не докосил своего луга. Притомился, работать ему больше не под силу. Махнет косой, и станет… Идет мимо кучка парней со своих покосов. Один из них мигнул товарищам… Стали в ряд, дружно снесли остальную старикову траву, и весело разошлись по домам!..

— Спасибо, ребятушки!

— Будь здоров, дедушка. Отдохни!»

вся эта перемена совершилась лет в шестьдесят, семьдесят . Конечно, семьдесят лет — годы немалые, но и дело-то какое сделано, подумайте!.. Целый край от полного неплодия обращен к плодородию; целое население от полной нищеты перешло к совершенному благополучию; от темноты, дикости — к свету умственному и душевному!.. Для такого дела 60, 70 лет — небольшой срок.

Вот как шло это дело.

В 1750-м году в Каменистую долину назначен был священником молодой человек лет 27-ми — Штубер.

Он был не из тех, что ищут места для спокойной жизни с женой и детьми, для того чтобы богатеть да в гору лезть; а из тех лучших людей, которые, получив образование, просветив свой ум и сердце свое, ищут возможности применит полученное просвещение на благо людям. Штубер был из людей, которые, подобно Христу, не идут к богатым, знатным, к людям равного с ними или высшего образования, а ищут — не нуждается ли в них бедный, страждущий, темный человек?

Прибыл Штубер в «Лесной Ручей».

— Ну — думает — пойду, поговорю с здешним учителем: каковы здесь люди, каково житье?

Идет, спрашивает у встречного:

— Где, брат, школа?

— А вон там! — указывает ему спрошенный на жалкую избенку.

Входит в нее Штубер. Тесная, грязная, душная комната; несколько мальчишек бегают, шумят, забавляются.

— Здравствуйте, дети. Где ваш учитель?

— А вот он!..

Видит Штубер — лежит в углу на убогой кровати совсем разбитый, полуживой старик.

— Вы здешний учитель? — в недоумении спрашивает священник.

— Я.

— Чему же вы детей учите?

— Да ничему.

— Как ничему?

— Куда мне учить их. Сам я ничего не знаю… Вот присматриваю немного за ними.

— Как же вы в учителя попали?

— А видите ли, я много лет в «Лесном Ручье» свиней пас; всегда мною общество довольно было. Состарился, уже не под силу мне целый день за стадом по горам лазить… И поручили мне за ребятками присматривать.

В этом же роде оказались учителя и в других деревнях Каменистой долины: они учили ребят чему умели по зимам, а летом пасли скот на высотах.

Призадумался Штубер. Пооглядевшись, наметил он из прихожан несколько парней поспособнее, и стал уговаривать родителей, чтобы дали их ему на выучку. Из них он брался подготовить хороших учителей. Но родители не соглашались. Неохота им было учить детей делу, которое они до сих пор считали пригодным только для отставных свинопасов.

Быть хорошим учителем — великое и трудное дело! Хороший учитель — благодать для населения. Но хороших учителей добыть нелегко. Население должно сперва стать достойным хорошего учителя.

Подумайте: хороший учитель — страдалец там, где труда его не ценят; где учительское дело считается чуть ли не последним; где невежды позволяют себе помыкать учителем; где грубый толстосум или всякий, кто на миру посильнее, обидно важничает, требует себе незаслуженного уважения да поклонов.

Если при такой обстановке учитель исправляет свою должность по совести, остается на месте, не бежит от него при первой возможности — он не только учитель, он подвижник , так как совершает великий подвиг любви и смирения , принимая тяжкую муку душевную за темных людей, в надежде скорее вывести их из тьмы на благо их и благо общее.

Но много ли на свете подвижников? Можно ли созидать что-нибудь в расчете на подвиги?

Нет. Приходится помнить, что «все мы люди, все человеки!» Следует скорее ставить дело так, чтобы всякий честный человек мог служить ему; чтобы всякий мог вести дело без помехи, зная, что за добросовестный, усердный труд получит возможность жить без большой нужды; что за усердие ему окажут привет; что никто никогда не позволит себе оскорблять его, помыкать им, величаться над ним.

Все это Штубер знал.

— Я хорошо понимаю — разъяснял он прихожанам — что вы не хотите готовить детей ваших в учителя, если и вперед думаете глядеть на учителей и школу, как глядите теперь. Но мы и школу, и учителей поставим иначе. В школе пойдет дельное учение, а учителями помыкать мы не дадим. Пусть и зовутся не просто учителями, а «заведующими школой», пусть — пока дело делают — будут в ней хозяевами и пользуются от нас уважением.

Услыхали это парни, и сами стали родителей уговаривать:

— Это дело другое. Коли и в обиду нас не дадут, и от людей спасибо услышим, отчего хорошему делу не послужить. Мы рады постараться. Пустите.

И благословили их родители.

Штубер действительно выбрал юношей умных, с доброю душой, прилежных, и горячо принялся за их подготовку. Прошло несколько лет, — и не узнать прежних школ! Каждый заведующий школою старался наперерыв перед другими, чтобы школа его заслужила добрую славу.