Борис Казаченко - С ружьем по лесам и болотам [Рассказы охотника]

Третьи сутки бушует снежный буран. Жестокий двадцатиградусный мороз. Сильный порывистый ветер. Самолет прикован к земле.

Но вот метель понемногу начинает утихать. Сквозь разорванные облака нет-нет да и покажется солнце; порывы ветра становятся все слабей и слабей. Громадные сугробы снега нанесло у забора, у домов и у ангара.

Пережидая буран, Пылков сидит за шахматной доской и нервно посматривает больше в окно, чем на доску. Стрелка на часах приближается к одиннадцати. Буран, наконец, утихает совсем. Вот показалось солнце, залив ослепительным светом сугробы.

В комнату быстро входит летчик Бакланов и говорит Пылкову:

— Есть шесть волков, лежат у села Кукарки. Летим!

Через полчаса самолет лег на курс.

После утихшей метели морозный воздух особенно чист и прозрачен. На белой от снега земле далеко виден каждый кустик, каждая не занесенная снегом черная кочка. Под самолетом то и дело показываются мышкующие лисицы.

Впереди — село Кукарка. Волки где-то здесь.

Возникло темное пятно на бугре. Его заметил Бакланов и направил туда самолет. Пятно вдруг ожило. Волк! В первое мгновенье он настороженно всматривается в летящий на него самолет, а потом бросается в сторону.

Где же остальные волки? Из-за бугра, как из-под земли, поднимаются еще два хищника. Напуганные аэропланом, они бросаются к заросшему кустарником оврагу.

— Держи на матерого! — кричит Пылков.

Самолет мгновенно настигает старого волка и снижается справа от него на десять-пятнадцать метров над землей. Видна оскаленная пасть хищника, его прижатые уши, злобные глаза и поджатый под брюхо хвост. Разъяренный и перепуганный, он щелкает зубами, бросается на самолет и, подпрыгивая, тщетно старается вцепиться в крыло.

Пылков берет волка на мушку и спускает курок Старый хищник, перевернувшись на бок, распластывается на снегу.

Самолет делает разворот и быстро настигает второго волка, который после двух выстрелов тоже падает мертвым.

Третьего волка, успевшего отбежать метров на триста, охотники настигают у оврага…

Где же еще три волка?

Бакланов делает большой круг над оврагом, пролетает вдоль леса, и Пылков видит, как три волка, разбуженные шумом мотора, уже «машут» к лесу. Бакланов бреющим полетом отрезает им путь. Волки круто поворачивают в поле.

После нового разворота самолет настигает старую волчицу, но она, по-видимому, не раз бывавшая в переделках, бросается под крыло самолета. Пылков не успевает выстрелить — самолет проносится над ней. При вторичном заходе волчица хочет проделать такой же маневр, но от меткого выстрела кубарем катится через голову.

Два последних волка, утомленные скачкой по глубокому снегу, высунув красные языки, тяжело прыгают дальше в открытое поле. Теперь им уже не уйти: один за другим, сраженные картечью, они падают на снег.

Охота окончена. Бакланов выбирает вблизи убитых волков посадочную площадку, и самолет плавно опускается на снег.

Охотники в белых халатах стояли на «номерах» по опушке крупного леса. Было тихо, в морозном воздухе ни одна веточка не шевелилась.

На соседнюю березу опустилась компания важных снегирей. Поговорив оживленно на своем птичьем языке и повертевшись несколько минут на ветвях, с которых посыпался снег, они, чем-то испуганные, разом вспорхнули и улетели. Далеко на кордоне залаяла собака, и опять воцарилась такая тишина, что стало слышно, как с вершины дерева упала тоненькая сухая ветка, обломившаяся под тяжестью снега.

Вздрогнув от резкого звука сигнальной трубы, я взял ружье наизготовку, плотней прислонился к большому дереву и стал слушать голоса загонщиков и тщательно просматривать лежащее впереди пространство.

Прошло несколько минут, и вот за кустами замелькало серое пятно. Волк!

Хищник свернул с направления, по которому бежал, и пошел на моего соседа, молодого неопытного охотника Макарова. Я видел, как он прицелился и выстрелил, а волк, круто повернув назад, скрылся в кустах.

После сигнала распорядителя облавы мы сошли с номеров и подошли к Макарову. На волчьем следу были видны обильные сгустки крови, но волк ушел.

Макаров, не дожидаясь разрешения распорядителя облавы, пошел по кровавому следу. Он нашел волка километра за полтора от места облавы. Хищник неподвижно лежал в поле. Полагая, что он мертв, Макаров повесил ружье на плечо и взял волка за переднюю ногу, чтобы оттащить труп на дорогу. Но неподвижный до этого волк вдруг ожил, мгновенно приподнял голову и мертвой хваткой вцепился в кисть левой руки охотника.

Все попытки Макарова вырвать руку приводили лишь к тому, что волк сильней сжимал челюсти.

Не имея возможности застрелить волка из ружья, растерявшийся охотник вспомнил, наконец, что у него в кармане лежит пистолет. С большим трудом он достал его правой рукой из кармана и попытался разжать пистолетом волчьи зубы. Левую руку Макарову кое-как удалось вытащить, но зато в пасть хищника попала правая вместе с пистолетом. В таком положении охотник дважды выстрелил, но пули не причинили хищнику вреда, так как они летели из зажатого зубами пистолета в снег. Лишь после отчаянной борьбы с волком, свалившим Макарова с ног, ему удалось, наконец, освободить руку и выстрелом в голову добить свирепого зверя.

На выстрелы подошли охотники. Лицо, руки и весь белый халат Макарова были залиты кровью, которая обильно струилась из сильно пораненных рук. Растерявшийся и что-то бессвязно бормочущий, он пошел по снегу, удаляясь от нас и не обращая внимания на наши оклики.

Когда мы его догнали и начали расспрашивать о происшедшем, он ничего не мог рассказать связно. Мы поспешили оказать ему помощь, обмыв раны водкой и перевязав их бинтом.

Это происшествие стоило Макарову большого нервного потрясения и двухмесячного лечения тяжелых ран, сопровождаемого еще и прививками против бешенства.

Второй, но уже трагикомический случай произошел также на облаве в известном всем пензенским охотникам Карауловском гаю. Зимой в его непролазных; заболоченных чащах находила пристанище волчья стая. Она совершала набеги на ближайшие поселки, где похищала собак, а при удобном случае залезала и в овчарни.

Эту стаю в пять волков выследил наш окладчик-следопыт Кольчугин. Квартал, где залегли звери, он затянул флажками и попросил нас немедленно приехать на облаву.

В лесу мы появились около четырех часов дня. Декабрьские дни коротки, и в четыре часа в густом лесу уже плохо видно мушку ружья. Гон обложенных волков к тому же затянулся, и мы потеряли всякую надежду на удачу.