Сергей Алымов - Нанкин-род

Сидевшие за столом итальянцы шумными криками приветствовали удачу товарища.

Коренастый американец сжал кулаки.

– Я боюсь, как бы не вышло чего-нибудь между вами, – задорно шепнула Китти, прижимаясь к юноше.

– Ради вас я готов драться со всей Америкой, – сверкнул глазами итальянец.

Они поравнялись с американцем.

– Эй, ты, щенок! – хватая итальянца за плечо, зашипел коренастый матрос. – Отчаливай скорее от чужого берега.

– Я сама его пригласила, – крикнула Китти. – Он мне нравится…

– А мне – нет! – заревел обиженный и, схватив со стола бутылку, швырнул ее в удачливого соперника.

Последний ловко откинулся в сторону, и бутылка, пролетев мимо его уха, шлепнула по спине сидевшего за столом другого американца. Компания американцев вскочила, изрыгая проклятия.

– Пошли, ребята! – закричал ушибленный бутылкой, и лес кулаков двинулся к стойке, где уже началась драка.

Китти, вскочив на стойку, с раздувающимися ноздрями следила за побоищем.

Столы и стулья с грохотом валились на пол.

Женщины визжали и метались по комнате. Барабанщик спешил унести барабан, чьи бока ему были дороже своих собственных.

Из хаоса переплетенных тел на Китти глянули сверкающие черные глаза.

– Бегите в соседнюю комнату… Вас могут ударить! – крикнул взволнованный голос.

– Берегите голову! – крикнула Китти, увидев стул над головой итальянца.

В это мгновение потух свет, выключенный догадливым хозяином. Чьи-то сильные руки сняли Китти со стойки и унесли в темноту.

– Не волнуйтесь, – раздался над ухом горячий шепот. – Сейчас вы будете в безопасности.

Где-то позади раздавались дружные проклятия. Блеснул свет. Китти была в маленьком коридоре.

– Я выведу вас во двор, – шепнул молодой итальянец, – и усажу на рикшу.

– Меня ждет машина, – прижалась к матросу Китти, – мы поедем ко мне.

– Не сейчас, синьора! Я не могу оставить товарищей. Ведь они дерутся за меня!..

– Я хочу, чтобы ты ехал со мной, – упрямо шептала Китти. – Ты мне нравишься, здесь нам больше нечего делать…

Долг и страсть вели безмолвный поединок в сердце матроса.

– О! – с отчаянием простонал он, впиваясь в трепещущий рот Китти.

– Сильвио! Сильвио! – донеслось из бара.

– Иду! – крикнул итальянец и, вырвавшись из объятий Китти, бросился туда, где не умолкали грохот и шум.

В тот самый момент, когда разгоряченная машина подвезла ищущую приключений Китти к бару «Новая Мекка», у ворот текстильной фабрики японской фирмы «Найгай Уата Кайша» два молодых китайца показывали пропуска остановившему их привратнику.

– Проходите, – сказал привратник, взглянув на покрытые иероглифами дощечки.

Молодые люди вошли во двор и, пройдя несколько шагов по дорожке, ведущей к фабричным корпусам, тихо засмеялись.

– Итак, Юн, первый шаг сделан, – сказал тот, который был ниже ростом.

– Пословица говорит, Чен, что и самое длинное путешествие начинается с одного шага, – весело ответил Юн.

У первого корпуса кричала и волновалась большая толпа. Тут были женщины, дети и даже младенцы, проснувшиеся от шума и помогавшие взрослым своими криками.

Похожий на скелет китаец кричал, размахивая руками:

– Они считают нас хуже собак! На прошлой неделе они сбавили нам две копейки, а теперь совсем выкидывают вон!

– А зачем им мы, когда они могут поставить на наше место женщин и детей?

– До тех пор, пока мы будем молчать, нам не вылезти из грязи.

– Нужно бросить работу… пусть стоят машины… послушаем, что они скажут тогда!..

– Хорошие слова! – толкнул Юн в бок Чена. – Наш народ начинает разговаривать по-настоящему.

– Тише, тише, – заволновалась толпа, – надсмотрщики!

Кучка людей в желтых куртках с черными круглыми палками в руках подходила к рабочим.

– Чего остановились? Цула!.. [6] Прочь! – закричали надсмотрщики. Толпа не трогалась с места.

– Не пойдем, дайте нам управляющего.

– Зачем вам управляющий?

– Мы желаем знать, кого сегодня уволили.

– Много уволили, – оскалил зубы старший надсмотрщик-японец. – Пятьсот человек… всех мужчин долой.

Тихий ропот пополз по толпе. Несколько человек отделились, пробираясь к дверям фабрики.

– Расходись! – кричали надсмотрщики, размахивая палками. Часть толпы прорвалась к двери, и от станка к станку, от машины к машине молнией пронеслось боевое:

– Кончай работу!

Люди, бросив машины, продолжавшие бессмысленно стучать и суетиться, не пугаясь палок, выходили во двор.

– Товарищи! – зазвенел молодой голос.

Толпа подняла голову. На пожарной лестнице, вившейся по стене, стоял Чен.

– Чен… Чен… – радостно ахнула толпа, – наш Чен!..

– Вы все меня знаете, товарищи, – начал Чен, – и я вас знаю всех! У нас одинаковые глаза, одинаковые руки, одинаковые спины. Наши хозяева думают, что в Китае много голодных кули и, когда их прогонят с фабрик, то они будут отсылать на съедение машинам своих жен и детей. Хозяева ошибаются. Да, в Китае много голодных кули, но эти кули взялись за ум. Эти кули за свой труд желают получить человеческую жизнь. Мы желаем иметь отдых… Мы требуем, чтобы к нам относились, как к людям. Сегодня администрация уволила пятьсот старых рабочих; мы требуем, чтобы их приняли обратно. До тех пор, пока это не будет сделано, мы сами не станем на работу и не пустим на завод других! Нам нечего бояться наказаний, нам нечего пугаться голода. Голод – наш старый знакомый. Подтянем потуже животы, но не сдадимся. Кроме того, у нас есть друзья… Революционное студенчество вместе с нами… Сейчас представитель студенческого союза сам скажет вам то, что поручили ему передать его товарищи…

Надсмотрщики давно хотели пробраться к лестнице, но рабочие не пускали их.

На лестнице появился Юн.

– Я не буду много говорить. Хозяйские собаки кидаются, как бешеные, желая схватить нас зубами. Напрасно! Народ проснулся, и его не усыпить палками!.. Одна китайская революция скинула богдыханов, другая – скинет капиталистов. Мы, студенты, с вами до конца! Мы будем делить с вами каждый кусок хлеба и каждый коппер. Мои товарищи просили меня передать, что мы сделаем все, чтобы ваша забастовка окончилась победой. Не бойтесь, и вы выиграете сражение!

Юн кончил вовремя. Отряд полиции бежал от ворот к корпусу.

– Товарищи, забастовка объявлена! – крикнул Чен. – Завтра представители союза предъявят требования хозяевам. А теперь расходись!

Толпа двинулась с места навстречу полицейским.

– Где большевики? – кричали полицейские, размахивая револьверами.

Лестница была пуста. Воспользовавшись движением толпы, Юн с Ченом бросились через машинное отделение к примыкающему к докам забору. Эта часть двора была пуста. Поднявшись на руках, беглецы перемахнули через забор.