Всеволод Сысоев - Удивительные звери [Повесть, рассказы, очерки]

Коротка летняя ночь. Едва солнце поднялось над лесом, как дойная оленуха подошла к палатке и разбудила звоном ботала путников. Вот к палатке прибежал олененок — тугутка. Охотоведу показалось, что к табору подошла домашняя свинья — так ясно он услышал ее хрюканье. Но, выглянув наружу, увидел только оленей. Поротов, догадавшись о причине недоумения охотоведа, пояснил: «Это тугутка мать зовет». Охотовед вышел из палатки и попытался погладить рукой оленуху, но она брезгливо отряхнулась от его прикосновения, отошла прочь и уставилась на него своими большими навыкате глазами, как бы ожидая чего-то лакомого. Этим лакомством была для нее соль, запах которой ее тонкое обоняние улавливало на расстоянии. Разжав ладонь, охотовед протянул руку навстречу оленухе, и она доверчиво подошла к нему и начала с жадностью слизывать соль, потряхивая головой, украшенной маленькими ветвистыми рожками.

Среди многочисленного рода оленей только самки северного оленя носят рога, у всех других — это половой признак самцов.

Прежде чем приступить к завтраку, Поротов отошел от палатки и разложил дымокур. Вскоре возле него собрались все олени. Желая избавиться от назойливых слепней и оводов, они лезли к самому костру, не боясь огня и дыма. Вряд ли какое еще животное на земле столь сильно стремится к костру!

Теперь не представляло труда переловить животных, и караван, состоящий из семи оленей, снова тронулся в путь. Много километров прошла экспедиция.

Наступила грибная пора — осень. Теперь проводнику приходилось подолгу разыскивать оленей. В поисках лакомой еды — грибов они далеко разбредались в разные стороны, и требовалось большое умение, чтобы разыскать их по следам — едва заметным примятостям травы.

Однажды к пасшимся невдалеке от привала важенкам пришел дикий олень — Согжой. Это был красивый сторожкий бык. Симметрично ветвистые огромные рога подтверждали его силу и говорили о хорошем здоровье. Плотная лоснящаяся шерсть длинными белыми космами свисала с шеи. Одним ударом рогов он обратил в бегство передового и овладел важенками. Согжой понимал, что домашние олени связаны с человеком, и поэтому стремился увести их подальше от бивака экспедиции. Сперва важенки охотно следовали за своим повелителем, но потом две из них — те, которые имели телят, стали отставать и повернули обратно. Напрасно Согжой пытался силой остановить их и заставить идти за собой. Оленухи уклонились в сторону, а затем вернулись к табору.

Наступило утро. Поротов не сразу понял, куда ушли четыре важенки. Он полагал, что они направились в сопки на поиски грибов. Проискав оленух целый день, проводник наконец убедился, кто виновник их угона. Вернувшись на табор, он рассказал обо всем этом охотоведу. Посовещавшись, они решили: Поротову надо верхом попытаться догнать оленей, убить Согжоя, переловить арканом важенок и скорее возвращаться на табор.

Чуть свет оседлав оленя, Поротов поехал на поиски, прихватив аркан и винтовку. Ему посчастливилось найти свежие следы беглянок. На обильно смоченной росой траве отчетливо виднелись пять оленьих следов. Теперь все было понятно, но поднявшееся в небе солнце высушило траву, следы стали едва приметными, а вскоре и совсем исчезли на сухой гриве, густо поросшей рододендроном. Пришлось возвращаться ни с чем.

Оставшиеся три оленя не могли увезти всего оборудования экспедиции, поэтому охотовед решил выстроить лабаз, сложить на него часть имущества, с тем чтобы потом Поротов смог вернуться сюда налегке. Постройка лабаза не требовала ни гвоздей, ни пилы. Срубив топором четыре рогульки, Поротов положил на них две жерди и, прислонив их к трем росшим поблизости лиственницам, настелил из жердняка помост. Накрыв имущество еловой корой, экспедиция тронулась в дальнейший путь. Время от времени Поротов останавливался и делал на деревьях двусторонние затесы.

А счастливый Согжой наслаждался брачной жизнью. Он ревностно оберегал важенок от возможных опасностей, а они были внимательны к его желаниям. Согжой знал на склонах Ям-Алиня богатые ягельники и уверенно уводил туда своих подруг.

Однообразны и унылы лиственничники зимой! Редко стоящие деревья с голыми сучьями кажутся усохшими. Снежная пелена прикрыла кочковатую замшевелую почву, оттаивающую летом всего на две четверти. По такому лесу можно проехать на оленях день, не встретив звериного следа. Но вот на берегу лесного ключа появились поеди зайца-беляка, за которым кралась рысь, в стороне пробрел лось, а на моховом болотце виднелась уже целая толчея следов. Это паслись северные олени. И опять тянутся леса, лишенные зверей и птиц.

Если летом олени еще как-то могли восполнять недостаток ягеля грибами и сочной молодой травкой, то с выпадением снега любимой и основной их пищей становился ягель. Этот северный лишайник, напоминающий мелкие веточки белого коралла, сродни грибам и водорослям. Растет он на болотистой и каменистой почве не повсеместно. Есть ягель — могут быть олени, нет ягеля — нет и оленей.

Согжой обладал необычайно тонким обонянием. Проходя лесом, он за несколько метров мог почуять даже под глубоким снегом кустик лишайника, казалось бы, лишенного какого-либо запаха. Безошибочно направляясь к нему, он приступал раскапывать снег энергичными ударами широких копыт передних ног. Очистив от снега почву, он скусывал верхушки обнажившегося ягеля. Согжою не хватало короткого зимнего дня, чтобы насытиться, и бык продолжал пастись до глубокой ночи. Ведь корм он разыскивал без помощи зрения, полагаясь исключительно на свое отменное чутье. Важенки всюду следовали за своим повелителем, и он уступал им лучшие кормовые поляны. Там, где кормились олени, снег был испещрен следами и порытками, словно здесь паслось стадо свиней. Насытившись, Согжой ложился с важенками на снегу. Их чуткая дремота не прерывалась крепкими морозами, ибо не было ни у одного зверя тайги столь теплой «шубы», как у этих животных. Самый крепкий мороз не мог пробраться сквозь плотный и пористый олений волос, созданный самой природой для борьбы с морозом.

В этих безлюдных местах у Согжоя не было врагов: медведи залегли в спячку, а волки из-за глубоких снегов спустились в долины рек. Казалось, что для робких оленей нет лучшего места для зимовки, но глубокий снег и горные ветры, вытеснившие волков, были несносны и для оленей. Слабые важенки с трудом докапывались до ягеля и нередко, видя, что Согжой вырыл в снегу глубокую яму, бежали к нему и под самым его носом съедали с таким трудом добытый лишайник. Пришлось и оленям покидать горные пастбища и спускаться в долины на обширные мари, богатые ягелем. В одну из морозных ночей, когда олени продолжали пастись на открытом болоте, Согжой услышал легкий шелест лап бегущих волков. Вскинув голову, он подал знак опасности. Важенки сгрудились около своего вожака. Рассмотрев приближающуюся волчью стаю, Согжой вскинул голову вверх так высоко, что концы рогов легли на его холку, и, выбрасывая вперед копыта, понесся к заснеженному лесу, где снег был более рыхлым и волки проваливались в нем глубже. Важенки ринулись за ним, поднимая вокруг себя клубы снежной пыли.