Всеволод Сысоев - Удивительные звери [Повесть, рассказы, очерки]

— Север закрыт, погода нелетная, — лаконично отвечал распорядитель полетов.

Бывали дни, когда на безоблачном небе сияло солнце, но хребты Джугджура кутались в дымчатые облака, пробиваться сквозь которые было опасно. И мы снова «ждали у моря погоды». Да, на Севере для авиации страшны не расстояния, а погода, которая на побережье весьма неустойчива и капризна.

Прождав несколько дней, мы наконец сели в АНТ-2 и взяли курс на Север.

Сентябрь позолотил склоны убегающих к горизонту сопок. Необозримые речные долины напоминали цветистый ковер со спиральным орнаментом вьющихся рек и проток. До зимы еще далеко, а угрюмые безлесные горы Джугджура уже покрыты глубоким снегом. Будет ли эта каменистая пустыня служить когда-нибудь человеку? За хребтом облачно. Приходится подниматься на большую высоту (не возвращаться же назад!). Самолет долго идет над волнистым белым морем, прежде чем решается пробиться сквозь густую пелену тумана. Но вот самолет пронизывает толщу облаков и, круто развернувшись, идет на посадку. Под крылом бегут навстречу маленькие бревенчатые домики Нелькана. Лететь дальше нам не разрешают.

Я спрашиваю Сотова, что означает на эвенкийском языке слово Джугджур?

— Прохода два, — отвечает он.

Действительно, эта малодоступная горная цепь имеет два низких, удобных перевала.

Поселку Нелькан немало лет. Когда-то он стоял на оживленной дороге из Европы в Америку. Через него проходил тракт, связывавший Якутск с Аяном. Во времена В. С. Завойко из Якутска в Аян по зимней дороге на лошадях доезжали за неделю и, конечно же, останавливались в Нелькане.

Село расположено на каменистом склоне невысокой сопочки, поросшей березово-лиственничным лесом. Его бревенчатые домики спускаются к самому берегу Маи. В центре села на холме высится срубленная из отборных толстых лиственничных бревен церковь. Невдалеке братская могила героев, павших в годы гражданской войны на Дальнем Востоке. В поселке имеются несколько магазинов, двухэтажное здание школы, здание интерната, больница. Нелькан — центр оленеводства Аяно-Майского района. Здесь разместилось управление совхоза.

Добыча золота, пушнины и разведение северных оленей — основные отрасли хозяйства этого гористого и малозаселенного района. В совхозных стадах насчитывается около 16 тысяч оленей.

Северный олень! Трудно представить себе жизнь в тайге и лесотундре без этого неприхотливого транспортного животного. Не требуя от человека почти ничего, олень дает ему многое: жирное мясо, густое, словно сметана, молоко, теплую шкуру, из которой можно шить дошки, шапки-ушанки, унты и чулки. А какие красивые коврики-камаланы выделывают умельцы из кожи, снятой с оленьих голов!

Шкуру оленя обрабатывают под замшу, изготовляют из нее сбрую и одежду, походные переметные сумы и многое другое. Сухожилья используют для приготовления ниток, применение которых стало возможно даже в медицине. Некоторые ученые утверждают, что неокостеневшие рога самцов имеют те же лекарственные вещества, которые есть в пантах благородных оленей. На оленях перевозят грузы в нартах, на них ездят верхом. Олень сам добывает себе пищу, выкапывая из-под снега свой любимый корм — ягель. И где нет ягеля, не встретишь и оленя.

Оленеемкость окружающих пастбищ позволяет увеличивать поголовье оленей, и следовало бы эту отрасль сельского хозяйства обеспечить специалистами высшей квалификации, но, к сожалению, во всех институтах Сибири сельскохозяйственного профиля мы не найдем ни одного оленеводческого факультета. Не интересуется этими ценными животными и статистика. В бланках отчетности, рассылаемых в северные районы, есть пчеловодство, но не значится оленеводство. В Дальневосточном научно-исследовательском институте сельского хозяйства в штате нет оленевода.

В Нельканском совхозе до сего времени не используются шкуры и рога оленей. После забоя их попросту выбрасывают, а ведь это прекрасное сырье, которое могло бы иметь спрос даже за границей!

Широкая главная улица поселка, некогда поросшая низкой стелющейся травой, радовала глаз. Еще недавно по ней весело бегали в школу ребятишки. Теперь они вязнут в непролазной густой грязи. Как ни парадоксально, но породила ее цивилизация — современная техника.

Теперь во многих поселках трактор стал разрушителем и загрязнителем улиц, и люди бессильны заставить эти машины ходить по задворкам. Хочется верить, что все же они это сделают.

Я сижу в добротном бревенчатом доме Николая Николаевича Дьячковского — эвенка-охотника, старожила Нелькана. Ему идет восьмой десяток. Болезнь не позволяет отправиться на промысел белки, которой так славится на Дальнем Востоке Аяно-Майский район. Прошу хозяина передать музею семейную реликвию — подарок его отца — кремневую малопульку.

Не одну тысячу белок добыл старый охотник из этого шомпольного ружья, выкованного якутскими мастерами. На замке дата выпуска — 1826 год и непонятный для меня набор букв: С. Т. Р. Ц. К. Канал ствола — шестигранный, ложе прямое, березовое.

Каждому охотнику трудно расставаться с ружьем, если оно в течение многих лет не подводило. Николай Николаевич ласково проводит рукой по граням приклада, словно желая смягчить горечь разлуки с любимым другом.

Я успокаиваю его тем, что ружье будет выставлено в музейной экспозиции и сотни тысяч зрителей оценят его по достоинству.

Вечером зашел в школу. Приближался День учителя, к которому и готовились сельские артисты. Молодая учительница пения Тамара Пакулова приглашает принять участие в репетиции.

— Разве что спеть арию Варяжского гостя, — отшучивался я. Эта симфония Римского-Корсакова не выходила у меня из головы во время полета над Охотским побережьем. В облике Тамары много обаятельного — большие выразительные, слегка грустные глаза того неопределенного цвета, какого бывает вода в морском заливе в облачную погоду. Густые гладкие волосы, спускающиеся двумя тяжелыми прядями на виски, придавали лицу античную строгость. Тихо, но мелодично звучит ее певучий, западающий в душу голос.

Аккомпанируя себе на баяне, она с большим чувством исполнила песню на слова Есенина «Не жалею, не зову, не плачу». Я долго находился под впечатлением этой песни, столь импонирующей моему возрасту и осеннему времени.

Ранним утром вышел на берег Маи. Нас ожидала быстроходная моторка. Нелетная погода затянулась надолго, и я решил съездить в Джигду.

Быстро и плавно катит светлые струи Мая, но не в Тихий, а в Ледовитый океан. Прокладывая русло среди невысоких сопок, поросших то сосновыми борами, то лиственничниками, она поражает взор путника живописными панорамами. Каменистые кручи, бронзовеющие сосняками, сменяются тихими речными заливами, заросшими ивняком и тополями.