Валентин Мошков - 2062 Исторические пророчества о будущем России

Наблюдая даже поверхностно случаи полной или частной преждевременной седины, мы убеждаемся, что она вовсе не является одним из симптомов разрушения тела. Человек, преждевременно поседевший, не отличается от других людей ни в отношении здоровья, ни в отношении половой жизни, а потому седина совершенно неосновательно считается у нас признаком разрушении. В жизни человека она играет такую же роль, как белый цвет шерсти у кошки или собаки. Это ничто иное как альбинизм, появляющейся у мужчин и сравнительно реже у женщин тех рас, которые стоят по крови ближе к белому дилювиальному человеку, как одна из характерных черт этого последнего, ее появление совпадает с концом зрелого возраста. Если же мы привыкли относить ее к старости, то это потому, что одновременно с ней впервые появляются у человека и другие черты, явно принадлежащие старости.

Что к старческому возрасту у европейца все более и более прибавляется черт белого дилювиального человека, доказывает, между прочим, и тот факт, что «частичный гигантский рост», т. е. чрезмерное разрастание отдельных частей тела, случается обыкновенно «в более поздней поре жизни» (14).

Сверх того, в старости у белого человека обоих полов появляются еще многие другие признаки, которые его белому дилювиальному предку не принадлежат: 1) кожа его складывается в морщины; 2) цвет кожи становится красным, желтым или темным. Впрочем, окрашивание кожи, так же, как и морщины, появляется у человека в небольшом количестве еще в зрелом возрасте далеко до старости. Потемнение кожи дает, между прочим, возможность различать по наружности возрасти белого человека. Кроме того, в старости замечается 3) уменьшение роста человека. Так, по измерениям Кетле в Бельгии, максимум роста приходится на возраст от тридцати до пятидесяти лет, а потом уменьшается следующим образом (15):

Вместе с тем 4) ноги у старика сгибаются в коленях и сам он сгорбливается, нуждаясь в палке для ходьбы. Рассказывают также, 5) что в глубокой старости (после ста лет) у человека вновь прорезываются зубы и темнеют волосы. Что касается новых зубов, то мне самому приходилось наблюдать их у ста двадцатилетнего старика еврея в Новоградволынске.

Наконец, 6) в глубокой старости человек «впадает в детство», т. е. теряет память и становится так же глуп и наивен, как ребенок. По словам одной болгарской сказки, он переживает в это время «возраст обезьяны», по своему безобразно и потому, что всех смешит своим поведением.

Если теперь припомнить характеристику низших рас и детей, то не трудно догадаться, что шесть перечисленных признаков принадлежат питекантропу, в которого, таким образом, снова и обращается белый человек второй раз в глубокой старости.

Следовательно, эмбриологическое развитие современного белого мужчины заключается в том, что он два раза приближается к белому дилювиальному человеку: в состоянии зародыша и в зрелом возрасте, и два раза к питекантропу: в раннем детстве и в глубокой старости.

Примечания: (1) — М, I. 111. (2) — М, I. 113. (3) — БО, II. 124–133. (4) — Аа. 89 и 90. (5) — Ю, III. 343. (6) — Ю, II. 10. (7) — з. 37. (8) — Ю, II. 10. (9) — Ю, II. 409. (10) — Ю, II. 10; аа. 57. (11) — БО, II. 204 и 212. (12) — ах. 10. (13) — БО, II. 212; М, I. 130. (14) — БО, II. 166. (15) — БО, II. 137.

Если мы перейдем к истории развития европейской женщины, то увидим, что в то время, когда белый мальчик начинает приобретать вторичные половые признаки, т. е. особенности белого человека, девочка отстает от него и на всю жизнь сохраняет многие черты, общие ей с ребенком и низшими расами.

Рассматривая особенности женщины, доктор Мечников обращает внимание на тот факт, что половая чувствительность развивается у нее гораздо позже, чем у мужчины. «В эпоху, — говорит он, — когда специфическая чувствительность женщины достигает своего апогея, половое отправление мужчины начинает уже падать. Следствием этого бывает супружеская неверность. Тот факт, — говорит Мечников, — что нечто, столь фундаментально противоположное природе и ее главной цели, размножение производится самой природой, является невероятным парадоксом, объяснение которого составляет одну из самых трудных задач» (1). Задача эта является не столь уже трудной, если принять нашу теорию.

Сильная половая чувствительность есть один из антропологических признаков белого дилювиального человека. Белая женщина получает ее позже чем современный белый мужчина, так же, как и все другие признаки нашего дилювиального предка.

«Около сорока лет или позже, — говорит Топинар, — различия между полами снова начинают стушевываться, и в глубокой старости оба пола становятся друг на друга похожими, но тогда уже черты их более мужские» (2). У некоторых молодых женщин, правда, довольно редко, пробивается небольшая борода и усы. Но зато под старость, когда у женщины начинаются «старческие изменении», на лице ее, а особенно на подбородке и на нижней губе появляются толстые щетинистые волосы и вырастает настоящая, хотя и довольно редкая борода. М. Бартельс описал значительное число таких бородатых женщин.

Старческие изменения, по словам Плосса, вообще сглаживают половые особенности женщины. Между прочим, в это время и голос у нее становится грубым и басистым (3). То, что сказано о бороде у женщин, можно повторить и об их седине.

Женщины седеют значительно позже мужчин, и седина наблюдается у них менее часто (4). Наконец еще одна особенность, отличающая мужчину от женщины, тоже проявляется у женщин преимущественно старых, — это выдающаяся надбровные дуги. Заметив, что у древних черепов дуги эти встречаются только у мужчин, Карл Фохт говорит, что у тех народов, которые отличаются особенно сильно выдающимися надбровными дугами, эти последние встречаются только у мужчин, а у женщин являются лишь в исключительных случаях, у субъектов в возрасте матроны (5).

Совершенно подобное и, по всей вероятности, происходящее от той же самой причины, т. е. скрещивания видов, наблюдается и у животных. Брандт обратил внимание на то обстоятельство, что самки многих птиц, на примере кур, уток, тетерок, под старость приобретают оперение, а иногда и голос самцов, т. е. делаются петухоперыми. Эти аномалии он назвал «пророческими», так как видит в них стремление самки последовать за самцом в приобретении отличительных для его пола признаков.

Из всего приведенного видно, что онтогенезис европейской женщины идет совершенно в том же порядке, как и у мужчины, но период преобладания признаков питекантропа у нее продолжительнее, а потому развитие ее кажется опаздывающим по сравнению с мужским.