Валентин Мошков - 2062 Исторические пророчества о будущем России

Меры, которые предпринимало правительство для уменьшения народного бедствия, были многоразличны. Одну из них мы уже видели, это — раздача обедневшему простонародью денег и хлеба. Еще в конце предыдущего Железного века, в 74 г., Цезарь старался приобрести расположение народа раздачей ему денег и хлеба. В 62 г. сенат, желая успокоить волновавшийся народ, «назначил ежемесячную раздачу хлеба». В 49 г. Цезарь раздал народу «значительные подарки хлебом». В 47 г. он же «заплатил за народ годовую квартирную плату». Позже расход на содержание бедняков в Риме сделался постоянным расходом казны.

Чтобы удержать народ от переселения из Италии в другие местности государства, Цезарь постановил, что ни один обыватель от двадцати до сорока лет не может оставаться более трех лет за границей Италии, исключая тех, которые состоят на военной службе.

Чтобы возвратить к земле хоть часть населения, Цезарь в 46 г. обязал помещиков, чтобы третью часть своих работников они брали из вольнонаемных рабочих.

Затем в 46 г. Цезарь задумал провести в дело мысль Гракхов о раздаче безземельным крестьянам земель и об искусственном заселении опустевших деревень свободным населением. Но такого рода опыт был сделан уже раньше его Суллой, раздававшим земли своим ветеранам. Поселенцы Суллы недолго пользовались своими земельными участками. Во-первых, они сами не обрабатывали своих земель, а производили это наемным трудом. А во-вторых, они распродавали свои участки за ничтожные деньги и поступали под знамена разных возмутителей общественного спокойствия в роде Каталины. А потому Цезарь употреблял все меры, чтобы не повторить ошибки Суллы. Он наделил землей прежде всего самых беднейших граждан, у которых было не меньше троих детей. Таких оказалось двадцать тысяч. Далее Цезарь запретил колонистам продавать свои земли раньше двадцати лет и отдал им землю не даром, а за известную плату, ежегодно вносившуюся в казну. Ветеранов Цезарь поселил не отдельными колониями, как Сулла, а водворял маленькими группами между прежними жителями, так что они были разрознены и перемешались с людьми трудящимися.

Так как у римлян распространилось обыкновение предпочитать холостую жизнь женатой и потому число браков уменьшалось, то для поощрения к брачной жизни были назначены награды и привилегии женатым и многосемейным людям, а холостые были обложены налогом. «Но это не помогало, — говорит Момсен, — и население продолжало уменьшаться».

О том, что в этом периоде происходил упадок не только в среде сельского простонародья, но также и в интеллигенции или городском сословии, видно из исторических свидетельств о состоянии тогдашнего интеллигентного общества.

В Риме исчезли принципы и предания, дававшие нравственную основу и достойный уважения характер прежней борьбе партии. Привычные имена партий удерживались только затем, чтобы прикрывать замыслы личного властолюбия вождей, привлекать приверженцев под их знамена. Борьба за принципы превратилась в борьбу из-за личных выгод, из-за эгоистических замыслов.

В Риме и в Италии происходили буйные раздоры и страшные злодейства. Междоусобия и революции, терзавшие республику, ослабли обе враждующие партии. Оптиматы и демократы были одинаково бессильны; судьба государства подпала под произвол честолюбивых полководцев; общественный порядок был потрясен в самых своих основах. Алчность и злоба волновали людей, нравственность, гражданская доблесть, патриотизм были подорваны. Яркая характеристика положения Рима в то время, даваемая Саллюстием, показывает, что государство находилось на краю погибели. «Ужасна была испорченность высших сословий, которым самые громадные состояния были недостаточны для удовлетворения безграничного мотовства и необузданной страсти к наслаждениям; оптиматы старались превзойти друг друга лоском обстановки, роскошными пирами, великолепными праздниками во дворцах, сияющих золотом. Знатнейшие и могущественнейшие сенаторы не знали себе покоя от мысли о долгах, в которых запутались. Знатные образованные женщины попирали ногами стыд и приличие, пировали с любовниками в гнусных оргиях до совершенного истощения своих денежных средств, а потом место любовников занимали кредиторы. Молодые аристократы губили здоровье, честь и состояние в роскошном расслабляющем сладострастии, проводили ночи в кругу развратных женщин и таких же приятелей. Любимыми занятиями их были игра, пьянство, обжорство, цель жизни — удовлетворение чувственным страстям и достижение почестей. У людей этой великосветской столичной жизни давно исчезли всякие понятия о чести, обязанности и нравственности. Они присоединялись к той партии, к тому вождю, от которых ждали широкой возможности насыщать свои пошлые желания, руководились в выборе не убеждением, а расчетами своекорыстия. Закваска брожения, оставляемая по себе всякой революцией, продолжала тайно волновать страсти по прекращении внешних беспорядков; знатные люди, боровшиеся с нищетой и отчаянием, видели себе надежду в спасении в возобновлении ужасов тех времен злодейства.

«Все, без исключения все, шло на весе золота: невинность обвиненных, заслуги кандидатов на должности, способность вождей. Трибуналы и выборные собрания были лишены чувства правды и справедливости. Упадок нравственности семейной и общественной был полный».

67 г. «напоминает худшие времена республики», повторялись замешательства, бунты и вооруженные столкновения.

63 — восстание Каталины.

Приверженцы Каталины, по словам Саллюстия, были люди бессовестные, обольстители чужих жен, сластолюбцы, растратившие свое состояние на игру, пьянство и разврат, люди, желавшие избавиться от последствий своих пороков и преступлений, обремененные долгами. Все убийцы, похитители сокровищ из храма, все осужденные или боявшиеся попасть в число осужденных за свои злодейства, все те люди, которые жили клятвопреступлениями и убийствами, все мучимые позором, бедностью или совестью, были его друзья. По Цицерону, Каталина является чудовищем, близ которого умирает честность, как растет под ядовитым деревом. В числе заговорщиков были люди всех сословий, были сенаторы и всадники знатнейших фамилий, в сношения с ними вступали даже женщины. Окруженный сообщниками, не отступавшими ни пред каким злодейством, Каталина организовал обширный заговор, имевший целью насильственное ниспровержение существующего порядка: он хотел поднять волнение в Риме, захватить в свои руки власть и сделаться военным властелином государства при содействии массы простолюдинов, живших в столице, при помощи бродяг, скитавшихся толпами повсюду, и тех воинов, которые, получив участки земли, не хотели заниматься тяжелым земледельческим трудом или продали свои участки и желали переворота. Замыслы Каталины были составлены умно и расчетливо, но люди, на которых он опирался, были вялы, бездарны, трусливы, а некоторые из них были и предатели. Заговорщики сходились на тайные совещания, запасались оружием, готовились к решительному действию, назначили ночь, в которую нужно будет зажечь Рим в двенадцати местах. В смятении пожара они хотели убить Цицерона. Они вошли в сношение с находившимися в Риме послами аллоброгов, давали им блестящие обещания, склоняя их поднять восстание на родине.