Владимир Богораз - Пьяная ночь

-- Здравствуй, старик! -- приветствует его Бинский.

Но это другое лицо. Бинский делает шаг вперёд и сердито плюёт в сторону:

-- Тьфу, баба!

Это не старик, а старуха, старая Луковчиха. Бессменный часовой зашёл погреться домой, а вместо него под ружьё встала его верная супруга. Ибо казённый пост не должен остаться пустым ни одной минуты.

-- Тьфу, тьфу, тьфу, -- плюёт Бинский. -- Баба, баба, баба!..

-- Идём назад.

Мы повернули обратно. Бинский почему-то пылает гневом. Он останавливается посреди дороги и произносит грозные речи, авансом нарушает все статьи новейшего закона, 126 и 128 и 1, 2 и 3 пункты 129 статьи.

-- Где исправник? -- спрашивает он в заключение. -- Подать сюда исправника.

Никто не откликается.

-- Пойдём, поищем, -- предлагаю я скромно.

Здание полиции и вместе с тем квартира исправника находятся по ту сторону улицы, как раз против нашей избы. Там тоже, должно быть, идёт пир горой. Из труб выходит дым. И сквозь снежные льдины окон мерцает огонь, и перебегают смутные человеческие тени.

-- Идём туда!..

Ворота открыты настежь, во дворе люди. На ступеньке крыльца скорчился Сергушка, исправничий драбант, он что-то жуёт и вертит жестяную форму, должно быть, делает мороженое. Кухарка Палага перетряхает в решете мёрзлые ягоды со снегом.

И дверь открыта. Оттуда тянется струёю тонкий пар. Должно быть, внутри слишком жарко.

Мы входим в сени, потом в горницу.

Бинский щурится от света, но вопрошает по-прежнему грозно:

-- Где исправник?

-- Здравствуйте, -- отвечают нам хором двадцать голосов. -- Пожалуйте, гости дорогие.

Все встают с мест и обступают нас.

-- Мы послать хотели за вами, -- повторяют они наперерыв.

Бинский обводит их глазами, и лицо его смягчается. На кого тут сердиться? Всё это наши соседи, близкие знакомые.

Вот почтеннейший исправник Шпарзин, Владимир Петрович. В трезвом виде мухи не обидит. А в пьяном виде -- чистейший сахар и даже часто плачет от избытка чувств. Он подскочил к Бинскому и трясёт его за руку, и нос его лоснится от умиления.

Вот Ваньковский, помощник исправника. Его рыбная избушка стоит на заимке рядом с нашей, и во время промысла мы состязаемся, кто больше наловит. Вот отец Александр, милый священник. Он уже два раза горел от пьянства, но его оттирали снегом. Вот Сашка Судковский и вдова Елисанова, они живут в гражданской любви, и когда играют в карты с чужими людьми, подают друг другу сигналы пальцами. Высунут средний палец, и это значит туз козырей, а указательный -- король, а безымянный -- дама. Если их поймают, то слегка обругают, а игра продолжается дальше. Вот Соловьёв -- торговец; у него плоский череп и весёлые глазки, а вместо носа широкая чёрная дырка. И кажется, что сквозь эту дырку можно насыпать внутрь черепа мерку зерна или фунтов пять дроби. Он танцор и балагур, дамский любезник и душа общества. Вот две дамы, две попадьи, одна попадья -- Кириллиха, а другая -- Гаврилиха.

А вот девицы. Дука-Беленькая. О ней парни сложили игривую песню:

Ай, Дука, Дукашок,

Дука, сахарный душок.

Вот Монька, поповская дочь. О ней сложили иную песню, не сладкую, а терпкую как чёрная ягода сиха:

От солёной рыбы вонько,

У поповских дочи Монька.

Она ходит колесом,

Продаёт парням весом...

Вот Нимфодора, а прозвище такое, что и написать нельзя... Чичирка, Анюрка Чёрная...

Они обступили нас. Мы для них дорогие, желанные гости. Девицы льнут к Бинскому.

Закуска, спирт. Ужин, ещё спирт. Все наспиртовались...

Прекрасные глаза Бинского заволоклись лёгким туманом.

Полночь бьёт.

-- С новым годом, с новым счастьем, с новым весельем... Ура!

Сергушка выбегает на улицу и стреляет из ружья.

-- Ура!..

Бинский саркастически улыбается.

-- Давайте хороводы играть, -- предлагают девицы.

Ибо на Колыме летом некогда играть хороводы, надо работать, даже в праздник. И хороводы играют зимою, ночью, в закрытой избе.

Мужчины становятся по левую сторону, а женщины -- по правую.

Дука-Беленькая выходит вперёд и, посматривая на Бинского, спрашивает своим сладким "сахарным душком":

Бояре, вы зачем пришли?

Молодые, вы зачем пришли?..

Бинский молчит. Владимир Петрович слегка подталкивает его в плечо, но Бинский упорствует.

Соловьёв выскакивает вперёд и отвечает весёлой скороговоркой:

Княгини, мы пришли невест смотреть;

Молодые, мы пришли невест смотреть.

Хоровод развёртывается. За каждым коленом мы обнимаемся и целуемся, мужчины и женщины попарно.

Время идёт. Мы разыгрываем Перепёлку, Вьюна, Голубя, Вен-венок, все эти прекрасные хороводные игры, которые на коренной Руси давно исчезли, а в этом диком углу ещё сохранились во всём цвету, как будто замороженные в снегах. Поцелуи не прерываются. Девицы поют:

Кинуся, брошуся свому другу на руки,

Поцелую, обойму, надеждушкой назову.

Бинский вышел из круга. Он сел на лавку и опустил голову на грудь.

-- Что с тобой, Саша?

Он плачет горькими слезами, всхлипывает как ребёнок.

-- О чём ты плачешь?

-- Домой хочу...

Заплетайся труба золотая, -- поют девицы, --

Завивайся камка хрущатая.

Сера мала уточка потопила детушек,

Что во пади, во паводе, что во мёде сахарныем.

-- Саша, полно тебе! Ну, пойдём домой!..

Но Бинский толкает меня в грудь.

-- Пошёл к чёрту с твоим проклятым колымским домом... Я хочу туда!..

Он вскакивает и запевает сразу, во весь голос:

Россия, Россия, прекрасная страна...

Глаза его блистают ярче прежнего. Он круто обрывает песню и надувает щёки и снова выдувает прежний бравурный марш:

Allons, enfants, de la patrie.

Все подхватывают дружно и в тон. Ибо поречане -- певучи и переимчивы. И уже давно мы переняли ихние песни, а они -- наши. Они знают также и слова, конечно, русские. Но Бинский почему-то упорно поёт по-французски. И в открытые двери катится стройный напев, и громче всех раздаётся его глубокий бархатный голос:

Contre nous de la tyrannie

L'étendard sanglant est levé...

Собаки откликаются вдали. Пьяная ночь...

---------------------------------------------------------

Источник текста: Богораз В. Г. Колымские рассказы. -- СПб.: Товарищество "Просвещение", 1910. -- С. 7.

Распознание, подготовка текста, современная орфография: Евгений Зеленко, март 2014 г.

Оригинал здесь: Викитека.