Владимир Богораз - Унпегер. Полярная сказка [Старая орфография]

Тамъ, гдѣ полярная звѣзда ярче всѣхъ звѣздъ на морозномъ небѣ, на крайнемъ сѣверѣ Сибири, ровная раскинулась вѣчно мерзлая — и лѣтомъ даже — земля. Унылыя высятся на ней незнаемыя нами горы, рѣдки и тощи лиственничные лѣса, дики и страшны пустые берега пустынныхъ озеръ и рѣчекъ.

Девять мѣсяцевъ тамъ жестокая стоитъ зима, солнце уходитъ, и долгая ночь мѣсяцъ за мѣсяцемъ тянется цѣлыхъ полгода. Только кровавыя зори загораются и гаснутъ надъ мерзлой равниной, только блескъ мѣсяца и яркихъ звѣздъ сыплетъ голубыми искрами по снѣжному полю, только сѣверное сіянье брызжетъ вдругъ снопами радуги по холодному небу.

Голодно долгою ночью звѣрямъ, холодно и страшно людямъ.

Бродятъ за стадами оленей, съ мѣста на мѣсто перевозя на саняхъ свои юрты, дикіе чукчи долгой зимой и мечтаютъ о солнцѣ и лѣтѣ.

Ярче и длительнѣе разгораются зори, близко весна, оживаютъ и звѣри, и люди. Вотъ глянуло краемъ своимъ солнце надъ равниною и скрылось, точно испугавшись непріютной земли: только лучи снопомъ горятъ на краю неба. Но съ каждымъ днемъ выше и выше восходитъ солнце, морозы легче, таютъ снѣга — и вдругъ разомъ приходитъ весна и съ нею быстрое лѣто.

Тогда въ тундры, въ лѣса, на озера прилетаютъ тучи птицъ; тогда пышно и ярко зеленѣетъ трава на болотѣ, высоко растетъ кудрявый мохъ — сытно и весело звѣрямъ и людямъ.

Быстро проходитъ лѣтняя радость — и снова тьма, холодъ, голодъ и отчаянье.

Бродятъ дикіе чукчи и думаютъ:

— Отчего такъ?

И не знаютъ отвѣта.

Смотритъ дикарь: кривы и жалки лѣса, холодна земля, всюду топь и болота; видитъ: лежатъ старыя груды поломаннаго въ старые вѣки лѣса, кости диковинныхъ звѣрей торчатъ по размытымъ берегамъ; думаетъ чукча:

— Откуда все и почему такъ?

Слышитъ: воютъ и плачутъ вѣтры, реветъ и стонетъ море; вой, ревъ и пискъ стоитъ въ лѣсахъ и болотахъ — звѣри ловятъ, душатъ другъ друга; думаетъ чукча:

— Страшно, нехорошо! Зачѣмъ это такъ?

На небо глядитъ чукча. Нѣту солнца, холодно и непривѣтно небо; вспыхиваютъ красныя зори, и хороводомъ идутъ свѣтлыя звѣзды вокругъ яркой полярной звѣзды, по-чукотски Унпегеръ: одна стоитъ она въ небѣ на мѣстѣ, а небо послушно кружится вокругъ нея. Дивится чукча.

— Отчего это такъ?

Нѣту у чукчей ни школы, ни книгъ; некому разсказать имъ про тайны міра.

И идутъ молодые чукчи къ старымъ старикамъ, помнящимъ старыя преданія. Спрашиваютъ чукчи:

— Кто изрылъ землю рѣками и набросалъ горы? Кто навалилъ стараго лѣсу по болотамъ? Почему зло и вражда между звѣрями, и скудость въ пищѣ, и холодъ на землѣ и на морѣ? Откуда вьюги, громъ и молнія, и дожди, и снѣгъ? Зачѣмъ уходитъ солнце, улетаютъ птицы? И отчего чудо на небѣ: стоитъ на мѣстѣ звѣзда Унпегеръ, и ходятъ вокругъ нея послушныя звѣзды?

Тогда разсказываютъ древніе старики старинную легенду.

Сначала такъ темно было на землѣ, что звѣри натыкались другъ на друга. Одна бѣлая сова Тыкиль не хотѣла свѣта, да глупый сурокъ Илеиль радъ былъ бы спать вѣчной ночью.

Правилъ землею великій бѣлый Куркыль-воронъ. Жилъ онъ на макушкѣ перваго неба — а всѣхъ небесъ было девять, и всѣ другъ въ другѣ, какъ желтокъ въ яйцѣ; и всѣ, какъ шаръ круглые, стояли крѣпко на мѣстѣ; и за каждымъ небомъ своя вселенная, и въ каждой вселенной свое царства — духи. А въ серединѣ земля. Не было еще на землѣ человѣка, значитъ и духамъ не было дѣла до земли.

На макушкѣ перваго неба жилъ Куркыль-воронъ, и двери его дома были тамъ, гдѣ горитъ теперь полярная звѣзда — Унпегеръ. Тогда же не было никакихъ звѣздъ, потому что не было никакого свѣта.

Собрались бѣлка-Оштаки, куропатка-Кабеу и пищуха Вувчекъ. А всѣ онѣ были молодыя женщины. И вотъ какъ говорили между собою:

— Какъ будемъ жить въ темнотѣ? Некому и полюбоваться нарядными нашими кэркэрами-шубками! Какъ, не видя, будемъ любить другъ-друга?

Услыхалъ бродяга-Рикукъ-бѣлый песецъ, самый хитрый. Сталъ звать звѣрей. Сталъ говорить о свѣтѣ и манить свѣтомъ всѣхъ звѣрей:

— Куркыль бѣлый и свѣтлый. Летитъ, и все ему видно. Отъ перьевъ у него свѣтъ, такъ что даже мы видимъ другъ друга, когда летитъ Куркыль-воронъ. А зачѣмъ у насъ глаза, если нѣту свѣта? Позовемъ Куркыля, пусть дастъ намъ свѣтъ!

Захотѣли всѣ звѣри свѣта. Бѣжали на голосъ, столпились вмѣстѣ:

И Кейгинъ-медвѣдь, и Эльвиль-олень, и Гопка-лось, и волкъ-Нелукъ, Амчекъ-горностай, Пипекъ-мышка и всякіе другіе, сколько ихъ ни было. Пришелъ и Камау-гора-мамонтъ-звѣрь, шелъ и трубилъ въ длинный хоботъ:

— Все мелкое разбѣгайся, все крупное не подворачивайся, я иду, Камау-мау-мау!

Боялся раздавить. Самый добрый быль звѣрь — Камау-гора-мамонтъ-звѣрь.

И поставили его посерединѣ, а на хоботъ посадили ему бѣлку-Оштаки, Кабеу-куропатку и пищуху-Вувчекъ, чтобы слышалъ ихъ Куркыль-воронъ. Знали, что женская просьба самая жалобная, потому что умѣютъ плакать.

Заставили трубить Камау въ хоботъ, звали ворона:

— Куркыль, Куркыль — кричали громко всѣ вмѣстѣ.

Летитъ надъ землею Куркыль-воронъ, свѣтитъ бѣлымъ перомъ по всей землѣ. Видитъ: собрались звѣри, поднялъ Камау хоботъ къ небу. Слышитъ: плачутъ жалобно на немъ три молодыя женщины, просятъ звѣрямъ свѣта:

— Какъ будемъ жить въ темнотѣ, не зная другъ-друга?

А хитрый бродяга Рикукъ кричитъ за ними:

— Да что! Твои бѣлыя перья, Куркыль, черны въ темнотѣ, какъ моржовая шкура!

Дерзкій былъ звѣрь песецъ-Рикукъ, и отъ него вся бѣда.

Полетѣлъ Куркыль-воронъ за девять вселенныхъ и принесъ солнце отъ бѣлыхъ сестеръ своей бѣлой матери. Жили бѣлыя сестры за девятымъ небомъ: объ нихъ ничего не знаемъ, и знать нельзя. Зашито солнце въ крѣпкій мѣшокъ изъ черненой кожи. Положилъ Куркыль мѣшокъ на макушку неба и кричитъ на землю:

— Кто — сильныя крылья? И кто — острые носы? Идите, вылущимъ свѣтъ изъ мѣшка, какъ сладкій орѣхъ изъ кедровой шишки!

Прилетѣли земныя птицы, три дня долбили мѣшокъ. Кабеу-куропатка сломала кончикъ носа, такъ и осталась: короткій клювъ у Кабеу-куропатки. Пычикъ-трясогузка, маленькая, такъ устала, что и до сихъ поръ трясетъ хвостикомъ. Разсердился Куркыль-воронъ, ударилъ что есть мочи, пробилъ мѣшокъ.

Брызнулъ изъ мѣшка бѣлый огонь, осыпалъ все небо бѣлыми брызгами. Самая большая искра упала далеко на берегу моря, лежитъ на пескѣ и свѣтитъ. Отъ нея и вышло все.