Марьян Беленький - Южное солнце-4. Планета мира. Слова меняют оболочку

Я знаю: для встречи с тобой —
Уже мне мешает тело.

Душа рванулась в небеса и присмирела.
Свиданию наедине мешает тело.
Слезою изойдет свеча, рисуя тени.
Раскрытый томик на столе — Сергей Есенин.

В конце тоннеля свет погас — завечерело.
Не отводи в смущенье глаз — не отболело.
Наивности, срывая плод, бегу из рая.
Я — не отступник и не бог. Ты — не святая.

Крест-накрест боль переплетем — в Любви воскреснем!
Мажорную строку вольём в бокалы песни.
Изменим матрицу Судьбы, две жизни сложим,
На теле — зеркале души — изранив кожу.

Призрак счастья, крутой вираж.
Наших судеб пустынный пляж.
Чертовщина, а может, блажь?
Жизнью взяты на абордаж…
Но Любовь украшает ложе!

Время вешает ярлыки,
Бороздит сединой виски,
Ставит зрелости маяки,
Вьётся болью спираль тоски,
А Любовь обжигает кожу.

Серость будней — пулею в лоб!
Одиночества бьёт озноб…
Я — судьбы крепостной, холоп —
Краской веры рисую плот.
Одари же Любовью, Боже!

«Мужская», «женская» ли рифма —
За ней — ранимая душа.
Я строчек пёструю палитру
Сменю на штрих карандаша.

Раскрывшись веером эмоций,
Лечу эпитеты искать
И семенами многоточий
Засею творчества тетрадь.

На слоги рассекаю слово —
Ударные чеканят шаг.
И, ритма разорвав оковы,
Творю симфонию в стихах!

Стальным пером кромсаю строки,
Леплю из пламени катрен.
И Музы ветреной уроки
Приму, как добровольный плен.

Метафор и сравнений ворох,
Тире и двоеточий рой…
Поэзия! О, как мне дорог
Твой мир божественно-земной!

Я без тебя — иголка в стоге сена.
Я без тебя — гитара без струны.
Я без тебя — поэма без катренов,
И календарь — без таинства Весны.

Сосновый бор — без изумрудных елей,
Ребёнок — без нательного креста.
Глоток любви мне, Господи, отмеряй…
Не остуди разлукою уста!

Поздно заполночь. Звёзды россыпью.
На Крещение лют мороз.
Приворотное зелье осенью
Душу выело мне до слёз.

Ворожея моя, судьбинушка,
На желание погадай!
Не оставь меня, сиротинушку,
Дверь-ворота захлопнув в рай.

Напророчила, нашаманила,
В тёмном зеркале образа.
Заметелила, одурманила,
Красотою плеснув в глаза.

Поздно заполночь. Свечи плавятся.
Иней проседью на висках.
Как Чудовище и Красавица,
Мы с тобой у Любви в тисках.

Струна дрожит, дождавшись нужной ноты.
Аккорды ласки страстью торопя,
Нежнейшей акварелью позолоты
Я холст любви рисую для тебя.

Два силуэта… В парке бродит осень.
Опавших листьев золотая медь.
Рука в руке… Волос седая проседь.
Вернуться в юность — шанс не постареть!

Я не уйду — не рвётся нитка.
Мы — две души в единстве слитка.
Святая радуга — подкова —
Наш оберег, любви основа.

Я не уйду… Останусь негой,
Глотком воды, закатным небом,
Звездой пленительной и яркой,
Желанной женщиной, подарком.

Останусь озорной улыбкой,
Струной разорванной на скрипке,
Лучом в наполненном бокале,
Весёлым возгласом: «Не ждали?»

Чернильной строчкой на бумаге,
Победой на военном стяге.
В твоей душе оставлю слово
И захлебнусь любовью снова.

Тридцать первое декабря…
Новой жизни цветет заря.
В старой — дыры и бед мешок.
С прошлым выпьем на посошок.

И замаливая грехи,
Душу чистим от шелухи.
Зимней спячки сметаем сон
И возносим Любовь на трон.

Снежным голубем вьется стих.
Вдохновения краткий миг.
Тихий шелест календаря…
Тридцать первое декабря…

У Холокоста зверское лицо,
Тел убиенных невесомый пепел.
И память в мозг вонзается резцом,
В еврейских душах вызывая трепет.

О, как им не хотелось умирать!
Безумный Молох — адская машина —
Давила всех… Крестов нацистских рать
На род людской обрушилась лавиной.

Безвинные младенцы, старики
Под лезвием кровавой мясорубки,
Судьбе неумолимой вопреки,
Спасенья ждали от молитвы хрупкой.

Людей, как скот, сгоняли в лагеря,
Звезду Давида вырезав на коже.
И кровью орошённая земля
Народу Авраама стала ложем.

И пулеметной очереди треск
Звучал над Бабьим Яром днем и ночью.
Фашизм со смертью шел наперевес,
Тела людские разрывая в клочья.

Забыть не можем горечи утрат:
Родные лица на истлевших фото.
Немая скорбь вернувшихся солдат,
И жизни вдох, прервавшийся на взлете.

У Холокоста зверское лицо…

В любовь не ходи… не надо!
Поставь на могиле крест.
Простись у глухой ограды —
Свобода не надоест!

Мечту отпусти на волю —
Изранены два крыла.
Тоску запивая болью,
Полжизни тебя ждала.

Родной, окаянный, пьяный…
Сегодня опять чужой.
Судьбою и Богом данный —
Вернись, оглянись, постой…

В душе — война, в глазах — знамен кровавость.
Усталость от истерик и тирад.
Низов наивность и верхушек слабость.
Зловонный запах тлеющих лампад.

И каждый день бесцельно, пошло прожит.
И лживостью пропитаны слова.
В тумане бродит пессимизма ежик —
От лозунгов распухла голова.
.
Семьи капкан, постылая работа.
Холодный душ — за жизни воротник.
Ночь пятницы… обычная суббота…
И воскресенья взбалмошный пикник.

Так день за днем растрачиваем годы.
За веком век — убогие жнива.
Круговорот стареющей природы…
Но живы мы, пока Любовь жива.

Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне…

И потому в знак памяти сердечной…

Кто говорит, что на войне не страшно,
Не мёрз в окопах в тот зловещий год.
И, вой сирены услыхав протяжный,
Не защищал Отчизну и народ!

Горели хаты, и стонали вдовы.
На амбразуру падали тела
Юнцов безусых, к подвигу готовых, —
Старушка-мать напрасно их ждала.