Григорий Сковорода - Наставления бродячего философа [Полное собрание текстов]

Будто истомлен, ничего создать не мог уже больше. А если бы не сие помешало было, непременно у нас ныне показались бы бесхвостые львы, крылатые черепахи и кобылы, хвостатые зайцы, единорогие волы, гладкогласные перепелы, пухо-собольи ежи, четыреокие и четыреухие судьи, правдолюбные ябедники и клеветники, премудрые (сказать по-тевтонски) шпицбубы, по-малороссийски – умные дураки и прочие чудовища и уроды, а за ними бы вслед, как елисейское железо, вынырнуло бы (сказать по-римски) mobile perpetuum и философский все болото европейское преобразующий в золото камень… Ныне же все сие засело в Божией бездне. Послушай, душа моя! От сего ведь лживых вод потоп изблевающего источника убегал Иаков, как пишется: «Пошел Иаков от источника проклятого и вошел в Харрань», там, где воссела и судит вечная дружба и правда. А как Божию Богу отнял неутомимость, так сам себе чужое и несродное усвоил, сиречь человеческий язык: «Говорит змий жене».

Душа.Начала и я чувствовать вздор в сих словах: «Почил», «Был свет». Сие значит светлое и солнечное время. Потом, как беспамятен, повествует о солнце, будто оно не бывало, а создается новое. Если же первого дня вéдро и светлость созданы без солнца, какая нужда созидать солнце? Не складно лжет.

Дух.О душа моя! Знай, что Библию читать и ложь его считать есть то же. «Насадил Господь Бог рай в Эдеме на востоке». Вот болтун! Сад насадил в саду. Еврейское слово Эдем есть то же, что сад. Откуда же на сей (так сказать) садовый сад глядеть, чтоб он казался на востоке? Но и видно, что у него, как солнце, так не один и восток. «Познал Каин жену свою». О бесстыдный буеслов! Забыл, что, по его ж сказке, не было в мире, кроме четырех человек. Где ж он взял жену себе, кроме матери?

Душа.Мне и то вздор кажется: «Бога ходящего в раю…» Как переменяет место вездесущий?

Дух.Но сей клеветник нашепчет тебе, голубица моя, что Бог плачет, ярится, спит, раскаивается. «Помыслил Бог… и размыслил, как сотворить человека». Потом наскажет, что люди преобразуются в соляные столпы, возносятся к планетам, ездят колясками по морскому дну и по воздуху, солнце, будто карета, останавливается и назад подается, железо плавает, реки возвращаются, от голоса трубного разваливаются городские стены, горы, как бараны, скачут, реки плещут руками, дубравы и поля радуются, волки с овцами дружат, встают мертвые кости, падают из яблонь небесные светила, а из облаков крупяна каша с перепелками, из воды делается вино, а немые, напившись, беседуют и прекрасно поют и проч., и проч. «Рысь почиет с козлищем». «И вол и медведь вместе». Ах! «Не знаю змия, ползущего по камню!» – вопиет Соломон. Видишь, что змий по лжи ползет, ложь жрет, ложью рыгает. Не знай и ты его, о душа моя! Какая твердость в следующих его речах? «Всякого жира и всякой крови да не ест». Потом, забыв сказанное, говорит: «Напитал их от тука». «Пейте из нее все, сия есть кровь моя…» Много же ли вкуса в таких словах: «Да отымет жрец от жертвы память ее», «Да возложит жрец память ее на алтарь», «Всяк дар жертвы вашей солью да осолится»? Какая же приятность и в сих не осоленных словах?

«Взбивай молоко, и будет масло!» «Если ноздри чешешь, изойдет кровь». «Дадите ей от плодов уст ее, и да хвалим будет во вратах муж ее…» Что тощее, худее и невкуснее, как сие: «Из потока на пути пьет: сего ради вознесет голову»? Что срамнее и вреднее, как Лотово в пещере обхождение? А сие уже паче всякой лжи лживее: «Все покорил ты под ноги его». Кроме зверей и гадов, сколько тысяч крошечных, летающих и ползущих зверечков сосут кровь человечью и поедают кровопотные труды его! Наконец, взгляни, душа моя! Сжалься и поболей о бесчисленных, венца лишенных, мучениках – о тех несчастных страдальцах, которые лестью сего мучителя прельщены, выкололи себе соблазняющие очи, вырезали для Царствия Небесного свои ятра и скопили самоизвольно или вдруг в великом числе сожгли сами себя. Бог верою, он же суеверием втайне ловит. Суеверие раздражило премилосердного кесаря Тита: будто бы Библия не велела смиряться перед царями. А сие же то самое с полом земным сравнило иерусалимские стены. Взгляни, пожалуйста, на весь сей земной шар и на весь бедный род человеческий. Видишь ли, сколь мучительным и бедственным ересей, раздоров, суеверий, многоверий и разноверий потопом волнуется, обуревается, потопляется! А сей же ведь весь потоп не свыше нам дан, но адская змиина челюсть, отрыгая, отрыгнула, изблевывая, изблевала, ибо же пишется: «Глаголы потопные, язык льстив». «Сохрани меня, Господи, от человека лукавого…» Скажи же теперь, душечка моя, не достоин ли сей змий за такие блеваки, вздоры, язвы, муки всемирного смеха, омерзения и ругани?

«…Создал ты, чтоб ругаться ему».

Душа.Когда сей змий подвержен всемирному суду, тогда можем быть и мы над ним судьями. Не он ли есть оный Даниилов болван, философским, скажу лучше, израильским камнем стертый?.. Недавно я смеялась тому, что он до Авраама привел число троих гостей, а в Содом отправил только двоицу, а третий где? Из воза, по пословице, убился?.. Конечно, гости стояли на горе. «Трое мужей стояли над ним». Однако ж не сказал: явился ему Бог у горы, но у дуба. Смешно и то: «Не минуй меня, раба твоего». Потом: «И омоются ноги ваши». Итак; у Авраама трое, двое и один гость есть то же. Не сие ли есть по-германски шпицбуб, по-гречески – химера, химара, а у нас то же, что мара?..

Дух.Цысс-сысс-сысс!.. Тише, потише, голубка моя! Оглядайся, как притча учит, на задние колеса. Не спеши! Ах, да не пожрет себя дракон и потоп! Рыдает мать, родившая дерзкого сына. О, дабы не рыдала и тебе! Невенчанных оных страдальцев погубил кто? Суд наглый. Вселенский всеродных бед вечно обуревающий все роды и все века и людей наводит потоп кто? Суд наглый. Спасительную оную от потопа пирамиду совершить в столпотворении помешал кто? Языки слиял и речи замешал, источившие всех раздоров и разноверий ереси, кто? Суд наглый. Кто ли пресладчайший музыкальный Богу орган, сиречь Библию, дурногласною и бессогласною сотворил и расстроил? Кто научил сию Еву петь песни не Богу Иакова, но бездушному деирскому идолу, миру сему? Суд наглый. Поют в костелах в день Святого Духа: «Согласно восшумела пищальская песнь» и проч.

Но лучше было так петь: «Несогласно восшумела…» Сего ради изгнан из рая Адам, с расстроенною своею псалтырью и с некрасивыми своими гуслями. Эй, душа моя! Избегай суда наглого, опасно суди суд Божий. Знаешь ли, Библия есть что? Ведь она-то есть древний оный σφίγξ (сфинкс), лев-дева, или льводева. Вместе лев и дева. Се встречает тебя, обходя Вселенную, ищущий, как лев, дабы кого поглотить, а кто-то встречает? Давидов оный проказник, мор и бес полуденный. Вот тебе сфинкс! А ты дремлешь и играешь! Не слышишь ли Соломона: «Любящий беду достоин ее». Разумеешь ли, как ныне встречает и ожидает тебя или преблаженная победа, или совершенная беда? Если решишь гадание себе, если достанешь острогорний оный город, град Давир, город премудрости и грамоты ее премудрой, город оный апокалипсный, город драгоценнокаменный, единый, возлюбленный Давиду город оный, «кто введет меня в город утвержденный? – Се мир тебе и милость во все дни жизни твоей!..»