Григорий Сковорода - Наставления бродячего философа [Полное собрание текстов]

Дух.На то, дабы возлетали к единому началу, сиречь к солнышку. Он не приправил, но провидел, что они все крылатые.

Душа.Что значат крылья?

Дух.Вторые и вечные мысли, перелетающие от смерти в жизнь, от материи к форме. Вот тебе пасха, сиречь переход. О душа моя! Можешь ли от мертвых тварей и от сени херувимской перебраться к Господу твоему и к осуществующей тебя форме твоей? «Крепка, как смерть, любовь». «Крылья ее – крылья огня».

Душа.О отец мой! Трудно вырвать сердце из клейкой стихийной грязи… Ах, трудно! Я видела написанный образ крылатого юноши. Он пялится лететь в горнее, но нога, прикована цепью к земному шару, мешает. Сей образ – мой образ. Не могу, а только желаю. «Кто даст мне крылья?..» Для облегчения, отец мой небесный, горести мои услаждающего, продолжай беседу. Открой мне: для чего Давид желает крыльев сих? Ведь ты сказал, что одни только солнца есть херувимы.

Дух.Солнце есть архитипос [292] Архитипос – архиобраз. , сиречь первоначальная и главная фигура, а копии ее и вице-фигуры суть бесчисленные, всю Библию исполнившие. Такая фигура называлась антитипос (прообраз, вице-образ), сиречь вместо главной фигуры поставлена иная. Но все они, как к своему источнику, стекаются к солнцу. Такие вице-фигуры суть, например: темница и Иосиф, коробочка и Моисей, ров и Даниил [293], Далила и Самсон, сиречь солнышко, кожа и Иов, ясли и младенец, гроб и воскресший, вериги и Петр, кошница и Павел, жена и семя, Голиаф и Давид, Ева и Адам… Все сие то же есть, что солнце и солнышко – змий и Бог. Краснейшая всех и мать прочим есть фигура солнечная. Она первая благословляется и освящается в покой Богу. «Благословил Бог день седьмой». По сей причине прочих тварей вице-фигуры, в силе ее поставляемые, все бытие свое приемлют в днях светлой седмицы, как в ней вся тварь рождается; сама же прежде всех созидается.

«Да будет свет!» И был свет. Свет, утро, день всегда около лучей, а лучи при солнце. И так не дивно, что Давид, находясь херувимскою копиею, желает крыльев, имея ту же силу и мысли с седмицею. «Помыслил-де дни первые и лета вечные помянул и поучался».

Всем тварям дает толк и свет светлая седмица. «Семь их очей Господних суть, взирающих на всю землю». Когда они слепы, тогда вся Библия есть тьма и Содом. От нее и Давид учится. Там семь солнцев, а у Давида очи. Солнце почивающего в солнце на себе возит. И Давид то же: «Терпя-де, потерпел», «Поднимая, поднял», «Вознесу тебя, Господи, как поднял меня ты». Солнце есть заходящая стень, но сила и бытие его в солнышке своем. И Давидовы очи есть исчезающий прах, но тень их востекает туда, дабы, исчезая, преобразиться в вечную зеницу, во второй разум и в животворящее слово Божие: «Исчезли очи мои в слово твое».

Херувим есть и Захария. И сей взирает на седмицу и то же, что она, мыслит: «Лета вечные помянул…» «Видел, – вопиет Захария, – и се свечник золотой весь!» Куда кто смотрит, туда и идет. К летам вечным! Туда ему путь! К светлой седмице летит, орлиными крыльями парит. А где его крылья? «Вот они! Говорит ко мне ангел, говорящий во мне». Во внутренности крылья его. Сердце его пернатое. «Крепка, как смерть, любовь». «Крылья ее – крылья огня…»

Херувим есть и предтеча. «Был свечник горящий и светящий». Был значит не то, что был, но то, что сделан и создан светильником. Звезды прелестные и лжеденницы: горят, но не светят. Иоанн же истинная есть денница.

Душа.Пожалуйста, отец небесный, скажи, что есть, что значит лжеденница? Горю и воспламеняюсь знать.

Дух.Лжеденницы суть то же, что лжехерувимы.

Душа.Да где же они таковы? Я их вовсе не понимаю. Открой!

Дух.Любезный мой друг! Иуда-апостол, тот тебе да откроет. Вот тебе лжехерувимы, вот и лжеденницы! «Ангелы, не соблюдшие своего начала»; «звезды прелестные»; «телесные, то есть душевные или скотские, нетленного духа не имущие». Кратко сказать: заблудившие от светлой седмицы, которая есть гавань всем. И сие-то значит: «Не соблюдшие начала». Бог, начало, вечность, свет есть то же. Сей свет освятил есть селение свое в седмице; седмица же есть то главизна книжная. «Во главизне книжной писано есть о мне», – говорит Христос. Начало и главизна то же. Сюда-то мой Иуда блистает словом сим: «Ангелы, не соблюдшие своего начала». «Звезды прелестные: им же мрак тьмы вовеки блюдется». Вот ниспадшие с небесной седмицы лучиферы! Денница – по-римски лучифер, то есть светоносец, или день за собою ведущий. Денница бо есть солнцу предтеча и предвестник дню. Взгляни! Се прекрасная тебе денница! «В утро видел Иоанн Иисуса, грядущего к себе, и сказал: „Се агнец Божий!“». Где же твой день нам, любезная наша денница? Дай нам! Ведь ты не прелестная, во мрак влюбившаяся звезда. Уже нам ночь мерзкая омерзела.

«Сей есть! По мне грядет муж, который предо мною был…» И так сын Захарии есть светильник, или лампада, горящая и озаряющая, елей вмещающая, и сотворен, как око, внутри зеницу свою заключающее. У древних свечою, лампадою и оком Вселенной называлось солнце. «Не был тот свет, но да свидетельствует о свете». Вот тебе истинный, дочь моя, херувим! И сего-то ради в храмах видишь образ его крылатый.

Душа.О дражайший мой херувим Иоанн! Благодарю тебя, отец небесный, за него. А Лука и Клеопа не херувимы ли? Я вчера в храме слушала их путешествие и вельми услаждалась. Если же херувимы – почем знать, что херувимы? Я бы очень рада…

Дух.Потому что идут путем субботним. Видно же, что сим путникам на уме светлая суббот седмица. Суббота им голодным раздробляет хлеб их, открывает помраченные очи, правдивее же сказать, субботствующий в солнце и исходящий от чертога своего. «Оным открылися очи». Сей жених воскрылил их оными крыльями: «Крылья ее – крылья огня». Дал сим невкусным болванам пищу и вкус, но на пути и на разуме субботнем основанный. А мои пешеходцы, надев крылья и сотворившись из ползущих и землю поедающих змиев пернатыми орлами, по исаиевскому слову сему – «терпящие Господа обновят силу, окрылатеют, как орлы» – всерадостно воскликнули: «Не сердце ли наше горящее было в нас, когда говорил нам на пути?» – сиречь не воспламенил ли он нас лететь в горнее от смерти к жизни, вдунув нам вкус и свет светлой седмицы?..

Душа.Ныне я уразумела. Солнышко, как от пресветлейшего своего чертога, от гроба воссиявшее, воскрылило их и открыло им очи их, дабы сень херувимская не почивала на пути грешных, но, минуя всю тлень, возвышалась бы к единой своей [невидимой] форме. «И тот невидим был им».

Дух.О душа моя! Не одному Клеопе сия милость. Светлая седмица есть-то гора Божия, где благоволил жить. Сюда идет со тщанием Мариам, целует и дружится с Елисаветою. Туда восходят все фамилии и колена израильские. «Там взошли…» Сюда бегут слепые, хромые, немые. Тут дружбу и компанию заводят волки с агнцами, рыси с козленками, львы с теленками, аспиды с отроками и созидаются зрячими крылатыми по своей всяк сени херувимами, возлетающими к началу, которое одно только есть, да царя – всех подымут; да будет Бог всяческое во всех… Трудно только сим горам взыграть, вскочить вверх, ископать сладость, вздымиться и породить, как тучным юницам, единого своего юнца. «Придите – взойдем на гору Господню…»