Иван Бунин - Стихотворения. Рассказы. Повести

Помпея(стр. 85). — В стихотворении Бунин воскрешает впечатления от своей поездки в Италию в 1909 г. «В Помпее поразили нас, — пишет В. Н. Муромцева-Бунина, — очень глубокие колеи при входе в этот мертвый город» (А. Бабореко. И. А. Бунин. Материалы для биографии. М., 1967, стр. 130) [19]. Сам писатель впоследствии связывал стихотворение «Помпея» со своим ощущением Пушкина: «А вот Помпея, и опять почему-то со мной он (Пушкин. — А. С.), и я пишу воспоминание не только о Помпее, но как-то и о нем», — и далее Бунин приводит это стихотворение (т. 9, стр. 455). Помпея — город в Италии, погибший в 79 г. при извержении вулкана Везувий.

Голубь(стр. 86). — Голубь — в древнегреческой мифологии всегда сопровождал Киприду (Афродиту), богиню любви.

Свет незакатный(стр. 87). — «И [ван] А[лексеевич] говорит, что никогда не мог писать о любви, по сдержанности и стыдливости натуры, и по сознанию несоответствия своего и чужого чувства. Даже о таких стихах, как «Свет незакатный»… говорит, что они нечто общее, навеянное извне», — писала Г. А. Кузнецова (Г. Кузнецова. Грасский дневник. Вашингтон, 1967, стр. 39) [20].

«О радость красок! Снова, снова…»(стр. 88). — «Я всегда повторяю: ничто не дает такого наслаждения, как краски, — говорил Бунин в десятые годы. — Я привык смотреть, художники научили меня этому искусству» (цит. по сб. «В большой семье», Смоленск, 1960, стр. 240).

«У птицы есть гнездо, у зверя есть нора…»(стр. 92). — В 1928 году, работая над третьей книгой «Жизни Арсеньева», Бунин начал ее этим стихотворением. В черновом варианте третьей книги, в частности, были такие слова: «Родиться, жить и умереть в одном и том же, в родном доме…» А я — сколько домов переменил я на своем веку? И эта чужая страна, уже много лет заменяющая мне родину, последнее ли это мое прибежище?» (И. А. Бунин. Повести, рассказы, воспоминания. М., 1961, стр. 617). У птицы есть гнездо, у зверя есть нора — перефразировка слов Христа из Евангелия: «Лисицы имеют норы, а птицы небесные — гнезда; а сын человеческий не имеет где приклонить голову».

РАССКАЗЫ. ПОВЕСТИ

Антоновские яблоки (стр. 97). — Этот рассказ — самое сильное и характерное произведение из всего написанного Буниным до «Деревни». Он принес Бунину известность и был встречен многочисленными критическими отзывами. Как правило, отзывы критики были поверхностны и шаблонны, и благодаря им, начиная с рассказа «Антоновские яблоки», к Бунину прочно прикрепился ярлык воспевателя и оплакивателя «дворянских гнезд», певца увядания и запустения. Сам Бунин так вспоминал в 1915 году о первом десятилетии своей литературной деятельности: «Большинство тех, что писали о моих первых книгах, не только спешили уложить меня на какую-нибудь полочку… но характеризовали и мою натуру. И выходило так, что нет писателя более тишайшего («певец осени, грусти, дворянских гнезд» и т. п.) и человека, более определившегося и умиротворенного, чем я. А между тем человек-то был я как раз не тишайший… во мне было самое резкое смешение и печали, и радости, и личных чувств, и страстного интереса к жизни, и вообще стократ сложнее и острее жил я, чем это выразилось в том немногом, что я печатал тогда» (т. 9, стр. 264–265).

В рассказе «Антоновские яблоки» запечатлен стародворянский усадебный быт и уклад, прекрасно знакомый Бунину по нескольким имениям, с которыми были связаны его детство и юность: Васильевскому (имению двоюродной сестры Бунина Софьи Николаевны); Бутыркам (хутор Елецкого уезда, последнее имение Буниных); Озеркам — имению матери Бунина. Это точное знание и поразительное умение пластически, словно как бы в ритме той же неспешной провинциальной жизни, передать виденное в слове, — по достоинству оценил М. Горький, с восхищением отозвавшийся о рассказе: «Это хорошо. Тут Иван Бунин, как молодой бог, спел. Красиво, сочно, задушевно» («Горьковские чтения», М., 1961, стр. 16).

Стр. 101. Склад средней дворянской жизни… очень недавно имел много общего со складом богатой мужицкой жизни… — «Нигде в иной стране жизнь дворян и мужиков так тесно, близко не связана, как у нас», — говорил Бунин несколькими годами позже (т. 9, стр. 537). На эту тему он написал повесть «Суходол».

Стр. 103. …моего покойного шурина Арсения Семеныча. — Прототипом Арсения Семеныча послужил Алексей Иванович Пушешников, муж двоюродной сестры Бунина Софьи Николаевны. «Высокий, красивый, никогда ничего не читавший, страстный охотник, веселый общительный человек с прекрасным голосом», Алексей Иванович «ему нравился и своей удалью, и красотой цыганского типа, и очень приятным голосом, и тем родственным чувством, с каким он относился ко всей его семье. Бывал он с ним и на охоте, когда Алексей Иванович был очарователен в своей несколько дикой красоте и отваге» («Жизнь Бунина», стр. 23, 37).

Стр. 106. «Дворянин-философ» — псевдоним Ф. И. Дмитриева-Мамонова (1728 — ок. 1790).

Стр. 107. « Тайны Алексиса» — роман французского писателя Дюкре-Дюмениля (1761–1819) «Алексис, или Домик в лесу»; издан в Москве в 1794 г.

« Виктор, или Дитя в лесу » — роман того же писателя; на русском языке вышел в 1799 г. Романтическое пристрастие Бунина к «любимым старинным словам», к забытым книгам, к ушедшему в прошлое укладу жизни было свойственно ему всю жизнь и отразилось, в частности, в рассказе «Божье древо».

Наступает царство мелкопоместных . — О жизни мелкопоместного дворянства Буниным были написаны в 1891 г. очерки «Мелкопоместные. Из жизни елецких помещиков», которые тематически предварили рассказ «Антоновские яблоки».

Деревня(стр. 109). — Повесть «Деревня» — вершина дореволюционного творчества Бунина. Этой повестью, произведшей настоящую бурю в литературном мире, Бунин нажил себе врагов, которые не устанут впоследствии повторять, что он — холодный и злобный писатель, оклеветавший крестьянскую Россию и не желающий увидеть в ней ничего светлого, положительного. Между тем «Деревня» создавалась Буниным с такой страстью и муками, с какими он вряд ли что-нибудь писал. Работавший всегда неспешно, с величайшим тщанием шлифуя каждое слово, Бунин написал эту большую повесть в два стремительных приема. Первая часть была начерно написана чуть ли не в три дня, как утверждает В. Н. Муромцева-Бунина, и окончена в сентябре 1909 года, вторая — после перерыва — писалась в конце лета 1910 года «часов по пятнадцати в сутки, боясь оторваться даже на минуту»; Бунин, по собственному признанию, порою доходил до сердечных припадков, «до ледяного пота, почти до потери сознания» («Горьковские чтения», М., 1961, стр. 48).