Татьяна Щепкина-Куперник - Девочка Лида. Сборник повестей

— Ты сердишься, Лева? — спросила она, и в голосе девочки послышались слезы; Иринка робко подняла к нему свое опечаленное личико. — Ну, если ты сердишься, Лева, то в другой раз объясню… в другой раз… — Она не договорила.

— В другой раз я шею сломаю тому, кто осмелится тебя обидеть при мне! — неожиданно вырвалось у Левы, и при этом он так крепко сжал ручку Иринки, что ей даже немного больно сделалось; но она ничего не сказала, только слегка потерла покрасневшие пальцы и сейчас же опять вложила руку в большую сильную ладонь своего друга.

Лева свернул с большой дороги на соседнее поле, откуда узенькая межа спускалась вниз, прямо к речке; после пыльной дороги тут было прохладно и хорошо.

Легкий туман белою дымкой стоял над полем, и во влажном воздухе пахло свежей травою, кашкой и медом.

Иринка почему-то замолкла.

Лева тоже молчал, и все молчало кругом; и лес, и зеленое поле, и тихое небо над ними с бирюзовою далью… все, все смолкло…

Даже речка перестала журчать, словно утомленная дневным жаром, и теперь, неподвижная и прозрачная, сверкала как зеркало среди густой зелени.

Местами в ней все еще отражались багровые облака, но вечерняя заря медленно угасала, и вдали у леса речка уже бледнела, постепенно совсем теряясь в синеватом тумане вечерних сумерек.

Охваченные прелестью наступающей ночи, Лева и Иринка невольно замедляли шаги, подходя к оврагу. Девочка задумчиво любовалась догорающим небом.

А над опушкой деревьев уже выступал молодой месяц, и вдруг целая сеть золотистых нитей заискрилась и засверкала у леса, покрывая блестящей рябью почерневшую речку…

— Лева, как ты думаешь, — тихонько спросила девочка, — у месяца серебряные или золотые лучи?..

— Право, уж не знаю, какие лучи у месяца, — ответил Лева, — но я знаю одно, что ты у меня золотой, золотой Жучок!

И, приподняв девочку, юноша горячо и крепко прижал ее к себе…

В этот вечер Субботин не пошел кататься на лодках, и молодежь напрасно прождала его у пристани.

Проводив Иринку, он сейчас же вернулся домой. Когда Лева входил к себе, то в открытое окно к нему смотрел тот же молодой месяц и в комнате пахло полевыми цветами…

"Милый, милый Жучок!" — еще раз подумал юноша, уже засыпая, ему казалось, что чей-то нежный голосок тихонько спрашивает: "Как ты думаешь, у месяца серебряные или золотые лучи?"

Для Иринки наступило теперь счастливое время: снова возобновились ее любимые прогулки в дальний лес с Левой, катанье с ним на лодке, уженье рыбы, собирание и сушка цветов для его гербария и, наконец, в жаркие дни, когда не хотелось никуда уходить далеко, совместное чтение Андерсена в "Саду Снегурочки", под сенью белых березок.

Девочка страстно увлекалась этими сказками и готова была часами слушать, когда Лева ей читал.

Субботин зачастую даже раскаивался теперь, что купил эту книгу, до того она возбуждала и без того уж чересчур развитое воображение ребенка.

Девочка представляла себя то маленькой русалкой, то воздушным эльфом, то ледяной королевой, но более всех ей все-таки нравилась русалочка, так беззаветно полюбившая принца и готовая ценой собственной жизни спасти его от смерти…

Лева вынужден был несколько раз перечитать ей эту сказку, и потом Иринка долгое время видела ее во сне, причем принцем был всегда Лева, а она — маленькой бедной русалочкой.

При свидании девочка каждый раз подробно рассказывала эти сны Субботину и очень сердилась, когда рассудительный Лева серьезно убеждал ее, что все это глупости и что она так плохо спит только потому, что ее чересчур поздно укладывают.

— Здоровые люди никогда снов не видят! — уверял он. — Тебе следует вечером пораньше пить молоко и пораньше спать ложиться, и тогда все будет хорошо.

"Угораздило меня подарить ей эти дурацкие сказки! ругал теперь сам себя юноша. — Девчонка и во сне и наяву только и бредит ими!" И он перестал читать Андерсена, предпочитая рассказывать ей почаще что-нибудь из естественной истории.

Субботин частенько поражался странной мечтательности и чересчур пылкому воображению ребенка.

— Ну, Иринка понесла свою ахинею! — не раз смеялся Лева, когда девочка, увлекаемая своею фантазией, уносилась невесть в какие неведомые страны и, конечно, напрасно старалась и его увлечь за собою.

— Ну как же ты не понимаешь?! — возмущалась Иринка. — Да ты только послушай, послушай, Лева!

— Чего тут не понимать, матушка, отлично все понимаю! Говорю тебе, ахинею несешь! Принц на коне, а конь на осле, а осел на солнце, а солнце на луне!… Черт знает, что ты тут мелешь! — вышучивал ее нарочно Лева. — Пойдем лучше, глупыш, червей копать, я сегодня после обеда собираюсь рыбу ловить, говорят, в нашей речке окуней развелось много!

Девочка обижалась, но все-таки шла копать червей и затем отправлялась вместе с ним на речку.

У Иринки также была своя маленькая удочка, и она закидывала ее около удочки Левы.

Субботин со страстью любителя внимательно следил за поплавком, а Иринка смотрела в воду, и ее больше интересовали маленькие черные колюшки, мириадами игравшие на поверхности речки. "Как это им не холодно целый день в воде, и куда это они все спешат так? — с удивлением думала девочка. — Бегут, бегут!.."

— Лева, куда это они так бегут? — неожиданно прерывая молчание, спрашивала Иринка.

— Ах, не мешай, пожалуйста, только рыбу спугнула! — нетерпеливо отвечал Лева и снова закидывал свою удочку.

Иринка замолкала и принималась опять глядеть на колюшек, а июньское солнце ярко освещало речку, и вода в ней казалась совсем золотою и местами так блестела, что было больно даже смотреть на нее.

"Должно быть, у маленьких гномов в горах все так блестит!" — думала девочка, вспоминая сказку о подземном царстве карликов, где дома и улицы были из чистого золота, а деревья из драгоценных камней.

Девочке очень хотелось бы поговорить об этих интересных гномах с Левой, но Лева сказок не любил, он ничего хорошего не любил. Лева совсем не понимает ее, такой уж он, Лева.

Девочка тихонько вздыхала, на этот раз очень недовольная своим другом.

Впрочем, размолвки бывали между ними довольно редки и обыкновенно быстро оканчивались по первому ласковому слову юноши.

Однажды, придя к ней со своими книгами еще до завтрака, Лева с удивлением заметил, что девочка все утро возится с каким-то небольшим ручным зеркалом.

— Уж не на себя ли ты так любуешься, Черный Жук?! — начал дразнить ее Лева.

Иринка ничего не ответила. Она была слишком занята.

Девочка стояла посреди лужайки, окруженная высокой травой, и, опрокинув зеркало себе на грудь, молча, очень серьезно направляла его на небо.

— Смотри, смотри, Лева! — воскликнула она вдруг с восторженным оживлением, медленно подходя к тому месту, где он читал на траве. — Смотри! — И девочка указывала на отражение в зеркале.