Татьяна Щепкина-Куперник - Девочка Лида. Сборник повестей

Все это ужасно интриговало обеих девушек, особенно с тех пор, как они заметили, что Лева действительно несколько раз съездил в город и всякий раз возвращался оттуда с разными пакетами, которые все так же таинственно складывал в комнате бабушки.

"Что бы там могло быть и какой такой костюм придумал себе Лева?" — ломали голову подруги, однако им так и не удалось узнать, в чем дело; Лева и Иринка только молча посмеивались, а бабушка категорически объявила всем: "Много будете знать, скоро состаритесь!"

Но вот наконец наступил и знаменательный день шестого июля, день открытия базара в пользу муриловской школы.

Молодежь еще накануне собралась за церковной оградой, чтобы там на месте все устроить для следующего дня.

Левы, однако, между ними не было; и пока все остальные суетились и хлопотали на лужайке, устанавливая свои столики и украшая разноцветными флагами и гирляндами киоски, юноша как ни в чем не бывало преспокойно зачитывался своим Достоевским в "Саду Снегурочки".

Зато на другой день Лева проснулся чуть свет и уже с восходом солнца тихонько вышел из дому в сопровождении своего дворника Ивана и знакомого столяра.

Все вместе они направились к церковной ограде и там втроем, трудясь не покладая рук, что-то долго устраивали.

Юноша вернулся к себе только к десяти часам, когда в доме уже все отпили утренний чай и самовар давно остыл.

Он казался усталым и вошел в столовую раскрасневшийся, запыленный, в измятой рубахе и с засученными снизу брюками.

— О Боже, в каком ты виде, откуда вы, принц-невидимка?! — изумилась Лиза. — Бабушка, я не понимаю, как это вы позволяете ему являться к столу таким растрепой!

Лиза сидела вся в папильотках, в хорошенькой розовой matinee и прилежно подшивала кружева к батистовому передничку своего костюма цветочницы.

Серые глаза девушки с презрительным возмущением оглядывали небрежный костюм брата.

— Бабушка, я безумно устал и страшно есть хочу! — не обращая на нее внимания, объявил Лева.

По-видимому, бабушка находила своего любимца всегда одинаково прекрасным, так как вместо ожидаемого Лизой строгого выговора она заботливо усадила внука в свое мягкое кресло, велела поскорее заварить ему свежего кофе и затем все время старательно подливала в его стакан самые густые пенки.

— Прямо возмутительно, до чего у нас балуют этого противного мальчишку! — обрушилась Лиза. — Подумаешь, какое несчастье, он устал, видите ли! Мы с Милочкой за последние дни еще и не так уставали, просто с ног сбились, можно сказать, а вот нам никогда такой чести не было!

— То вы, а то я! Большая разница, матушка! — наставительно замечал Лева, поддразнивая ее и в то же время с аппетитом уплетая горячие булочки и крендельки, которые ему подсовывала бабушка.

Лиза хотела что-то ответить, но передумала — сегодня не следовало слишком сердить брата, сегодня у нее были виды на него.

После базара был назначен танцевальный вечер у Субботиных, и Лева еще заранее должен был обещать Лизе взять на себя обязанность дирижера; в этом отношении ее брат не имел себе равных, и даже великолепный Кокочка далеко уступал ему в искусстве дирижировать танцами.

Девушка поэтому благоразумно замолчала и, собрав свою работу, направилась в спальню; однако перед уходом она не вытерпела и уже в дверях несколько сухо заметила брату:

— Пожалуйста, не засиживайся за кофе и не вздумай потом бежать в овраг; помни, что к часу распорядители уже должны быть на месте и в костюмах.

— Ладно, ладно, сама-то не запаздывай только, тебе ведь еще локоны закрутить надо! — смеялся Лева и снова подал бабушке свой пустой стакан, уже третий.

Маленькая Иринка также волновалась в этот день с самого утра.

Шестое июля был день ее рождения, а потому для нее знаменательный день!

Дарья Михайловна обыкновенно еще с вечера, когда девочка засыпала, тихонько ставила около ее кроватки маленький столик и раскладывала на нем подарки.

Иринка просыпалась, разумеется, очень рано и сейчас же с восторгом принималась рассматривать свои новые игрушки.

На этот раз ее ожидала особая радость: одна богатая пациентка ее матери привезла из-за границы в подарок девочке прекрасную фарфоровую куклу, и Дарья Михайловна нарочно приберегла ее, чтобы подарить эту куклу в день рождения дочери.

Иринка была бесконечно счастлива и целое утро не расставалась с нею. Сейчас же после чая она убежала к своей любимой скамеечке под белыми березками и там, завернув новую куклу в какую-то розовую тряпку, принялась нежно убаюкивать и укачивать ее, тихонько напевая над нею.

Утро было ветреное. Верхушки берез тревожно раскачивались над головою девочки, у ног ее во все стороны беспокойно метались полевые цветы, белый тмин низко склонялся над дерновой скамейкой… Иринка вдруг замолкла и, закрыв глаза, начала внимательно прислушиваться…

Ей казалось в эту минуту, что тысяча разных голосов раздается вокруг нее, словно весь сад, все листья и цветы разом заговорили, заспорили, застонали…

"О чем это они?! — думала девочка. — Не то плачут, не то смеются?!."

— Как, вы все еще не одеты, сударыня? — раздался неожиданно над нею веселый знакомый голос. — Ты о чем же это думаешь, Иринка, ведь к часу нам необходимо уже на базаре быть?!

Лева стоял над нею и с улыбкою смотрел на замечтавшуюся девочку.

— Лева, закрой глаза, вот так, и прислушайся. Как ты думаешь, о чем они говорят? — вместо ответа спросила девочка.

— Как "говорят", кто говорит, да ты про что это, матушка? — изумился Лева.

— Да вот цветы, — задумчиво указала девочка, — И ромашка, и анютины глазки, и колокольчики… ты послушай только, и увидишь — точно все спорят, жалуются, спешат куда-то!.. Правда? Ты послушай!..

— Чудишь, ваше благородие, вот что я доложу-с вам, — засмеялся юноша. — Эх ты, фантазерка моя, фантазерка неисправимая! Ну ладно, ладно, впрочем, пусть твои цветы ссорятся и бранятся сколько им угодно, а ты иди одеваться, сударыня, а то мы и правда опоздаем с тобою и нам попадет от Лизы!

Субботин явно торопился.

Иринка послушно встала и направилась к дому, но в душе она немного обиделась и не без горечи теперь думала: «Какой, право, Лева, самых простых вещей не понимает, и не знаешь даже, как объяснить ему!»

Ей казалось таким простым, что цветы могли разговаривать и даже спорить и ссориться между собою, а вот Лева не понимал этого.

Но зато Лева отлично понимал и чувствовал, когда его маленький друг был недоволен им.

Он сейчас же заметил, что Иринка обиделась, а между тем сегодня было ее рожденье, и в этот день Субботин менее чем когда-нибудь желал бы огорчить свою Чернушку.

— Иринка! — закричал он обиженным голосом. — А что же здороваться-то не надо сегодня?