Николай Каразин - На далеких окраинах
- Название:На далеких окраинах
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Издатель П.П.Сойкин
- Год:1905
- Город:С.-Петербург
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николай Каразин - На далеких окраинах краткое содержание
Впервые опубликован в 1872 г. в журнале «Дело» № 9—11. В книжном варианте вышел в 1875 г.
Текст печатается по изданию «Полное собрание сочинений Н.Н.Каразина, т.1, Издатель П.П.Сойкин, С.-Петербург, 1905» в переводе на современную орфографию.
На далеких окраинах - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Хмуров уже налетал. Скулатая рожа обернулась, посмотрела на него через плечо и погрозила ножом и вдруг мелькнула полами красного халата: Хмуров почти в упор выстрелил из своего револьвера, Барантачи, видя, что им не уйти, соскочили с лошадей и бросились в заросли. Раздалось несколько выстрелов. Казаки поскакали в объезд, человек десять спешились и полезли за бежавшими. Один казак шатался на лошади, словно пьяный... Он затянул один повод; лошадь его крутилась на одном месте и упала на бок, оступившись в канаву. Лошадь вскочила снова на ноги и отбежала в сторону. Казак силился подняться, но не мог.
Трое казаков тащили волоком какую-то фигуру с гладко обритым, сверкавшим на солнце черепом; красный халат на этой фигуре висел клочьями. Фигура эта усиленно барахталась.
— Вяжи его, подлеца, вяжи! — кричал урядник.
— Идите сюда! — кричал из кустов Хмуров.
— Братцы, один никак убег? — слышен был чей-то сиплый голос. — Вот он, вот он. Насядь на него... Гляди, осторожней, может, пырнет...
Восемь лошадей, принадлежавших барантачам, усталых, худых до того, что можно было ощупать все кости, были переловлены и сбиты в кучу. В кустах мелькали кое-где казачьи рубахи, по временам слышались выстрелы.
Это весьма напоминало охоту. Да разве это и не была охота на самом деле?
На дорогу выбрался Хмуров. Он был весь в крови и без шапки. Он поправлял пальцами волосы, спутанные ветром, и размазывал по лицу кровавые узоры. Впрочем, это была не его кровь. Правда, его стукнули прикладом по голове, удар, который сбил с него шапку, удар, от которого раскололся приклад и отлетел в сторону... Легкие приклады азиатских ружей чрезвычайно непрочны...
— Лошадей сколько? — спросил он урядника.
— Восемь. Больше не было.
— А там семерых уложили; один удрал-таки!
— Живьем одного поймали, ваше скуловородие! — отрапортовал урядник.
— А, значит, все. Значит, Батогов с другими. Скверно! Зачерпни воды, вон в канаве, рожу умыть.
На лице Перловича, который все время, словно истукан, стоял верхом посреди всеобщей сумятицы, показалось что-то вроде живого румянца.
XI
Герой
Муж Марфы Васильевны стоял над большой чертежной доской и отмечал что-то циркулем. Топот коня на дворе заставил его поднять голову. Дверь слегка стукнула, он обернулся.
— Ну, Марта, — спросил он, — как твое новое знакомство?
Марфа Васильевна не отвечала.
— Что так рано?..
Он взглянул на нее пристальнее, и тот слегка язвительный тон, который он хотел придать своему вопросу, замер у него в горле.
Перед ним стояла не Марта, цветущая, румяная, вечно веселая... Нет, это была только ее тень.
Волосы и платье в беспорядке, лицо бледное, как полотно, под глазами темные, синие круги, и сами глаза такие тусклые, так неопределенно смотрящие и как будто ничего не видящие, грязные полосы пыли на лице...
— Марта, голубчик, да, что же случилось такое?
В пылу энергии Марфа Васильевна выдержала все нервные потрясения, испытанные ей в то утро, богатое событиями. Усиленная езда верхом разбила ее тело, и только какое-то странное опьянение, этот экстаз, охвативший ее, поддерживало ее физические силы. Но наступила реакция, экстаз прошел.
— Марта, да скажи же хоть слово, — говорил ей муж и даже тряс ее за плечи.
— Я спать хочу, — прошептала она чуть слышно и пошатнулась. Он подхватил ее. Если бы он этого не сделал, то Марфа Васильевна не устояла бы на ногах. Он чувствовал, как все тяжелее и тяжелее становилось это тело, ноги подгибались, и оно словно выскальзывало из рук. Он крепко стиснул свою жену и потащил ее волоком к кровати. Руки повисли, ноги поволоклись по плитному полу, голова, словно у трупа, перегнулась на безжизненной шее, и волосы мели эти кирпичные плиты.
Маленький котенок Марфы Васильевны стремительно рванулся из-под дивана: ему хотелось поиграть этими длинными, стелящимися по полу волосами, но на него чуть не наступил муж Марфы Васильевны, и котенок жалобно мяукнул и свернулся в клубок на прежнем месте.
Кое-как, с трудом уложил он на постель свою жену и стал над ней в раздумье. Он совсем потерялся и не знал, что делать, к чему приступить. Вдруг глаза его упали на эти грязные полосы, что шли вдоль всего лица, на эти тонкие пальцы, выпачканные поводьями. Он схватил полотенце, намочил его и начал отирать лицо и руки. Тер долго, тер усиленно; особенно возился он с пальцами: черная маслянистая мазь не отставала; он даже мылом пробовал и вдруг хватил кулаком по лбу и бросил полотенце.
— Доктора, доктора! — кричал он, выбежав на улицу.
Он хорошо знал все адреса здешних докторов, но в эту минуту совершенно забыл их. В голове у него стоял какой-то сумбур.
Красивый офицер на красивом коне опять ехал, гарцуя мимо окон. Он ничего еще не знал о случившемся и катался, по обыкновению, мимо окна, в котором рассчитывал видеть Марфу Васильевну.
— Что, кто болен? Кому доктора? — спросил он, задержав коня у калитки дома.
— Ради бога, скачите, как вас, Набрюшников, что ли? Везите доктора какого попало: всех... Да скорее!
— Марфа Васильевна?!
— Умирает. Умерла совсем! Да скорее же, скорее!
Красивый офицер ловко повернул коня, пригнулся и щелкнул. Конь поддал задом, офицер очутился на шее, однако, справился и поскакал.
Муж Марфы Васильевны вбежал опять в комнаты. Она лежала так же неподвижно; из раскрытых губ чуть вылетало слабое дыхание: она спала, по-видимому. Но этот сон так похож был на смерть! Даже глаза не были совсем закрыты и сквозь темные, длинные ресницы глядели безжизненно, тускло, неподвижно... Так именно смотрят незакрытые глаза покойника.
— Ну, что ж... я ничего, — говорил сам с собой муж Марфы Васильевны. — Надо ждать доктора; что я могу сделать? А пока займусь делом... — (он сам собой бравировал). — Зачем время терять: время — деньги.
Он подошел к столу, взял линейку, наложил ее, черкнул сильно карандашом, так сильно, что в руке что-то треснуло. Швырнул на пол и линейку, и обломки карандаша; тихонько, на цыпочках, словно боялся разбудить больную, подошел он к постели и стал в ногах. Он задумался.
В комнате была мертвая тишина, только и слышно было, как маленький котенок катал по полу какую-то пуговицу, и по стеклу стучала большая зеленая муха.
— Это мы сейчас... это мы сразу... А где больная?.. А, вон оно как!..
В комнату вошел, слегка пошатываясь, толстый доктор, не наш доктор, а совсем другой, с густыми темными бакенбардами, в фуражке, надетой совсем на затылок... Пахнуло сильно чем-то спиртуозным, не то ромом, не то водкой, сильно также давал себя чувствовать пряный аромат лимбургского сыра. Муж Марфы Васильевны поднял голову.
— А, доктор... вот смотрите...
— Ничего, ничего; это мы сейчас...
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: