Виктория Токарева - Своя правда

А вдруг не врут? Ложь - это не отсутствие правды. Ложь - это другая правда.

С Кямалом удалось встретиться в восемь часов утра. Другого времени у Анны просто не было. Конференция - это особое состояние. День забит, мозги - на определенной программе. И договариваться о встрече с незнакомым Кямалом дополнительное усилие. Анна могла выделить на него пятнадцать минут: с восьми до восьми пятнадцати.

Кямал вошел в номер. "Уцененный Омар Шериф", - подумала Анна. Что-то в нем было и чего-то явно не хватало.

Анна не стала анализировать, что в нем было, а чего не хватало. У нее в распоряжении только пятнадцать минут.

Анна передала конфеты. На этом ее миссия заканчивалась. Кямал мог уходить, но ему было неудобно уйти вот так, сразу.

- Может, нужна машина, поехать туда-сюда? Может, покушать шашлык, зелень-мелень? - спросил он.

- Спасибо. Конференция имеет свой транспорт.

- Как? - Кямал напряг лоб.

- У нас проходит конференция кардиологов, - объяснила Анна.

При слове "кардиологов" Кямал напрягся. Этот термин он, к сожалению, знал очень хорошо.

- А можно моего сына показать? - спросил Кямал, и его лицо мгновенно осунулось. Глаза стали голодными. Сын - вот его непреходящий душевный голод. Перед Анной стоял совершенно другой человек.

- У вас есть на руках история болезни? - спросила Анна.

- Все есть, - ответил Кямал.

- Приводите его сегодня к двенадцати, - велела Анна. - До обеда можно будет организовать консилиум. Это будет частью конференции.

Кямал достал из кармана ручку и записал адрес на коробке конфет "Моцарт". Ему было не до конфет, не до Ирины. Прошлое не имело никакого значения. Он стоял на стыке судьбы. Из этой точки судьба могла пойти вправо и влево.

Анна все понимала и не задавала лишних вопросов.

Кямал явился вовремя, как аристократ. Рядом с ним стоял его сын, серьезный, красивый мальчик. Его красота была не южной, рвущейся в глаза, а более спокойной. Глаза - серые, волосы - темно-русые, синюшные губы выдавали тяжелую сердечную недостаточность.

Его осмотрели детские кардиологи, профессор из Манилы и Карнаухов из Москвы. Состоялся консилиум. Каждый высказал свою точку зрения.

Мнения совпали: необходима операция. Время работает против ребенка. От постоянной кислородной недостаточности начинают страдать другие органы.

Еще пять лет назад такие дети считались обреченными. Но сейчас этот порок умеют устранять.

- Мы поставим вас на очередь, - сказал Карнаухов. - И вы приедете в Москву.

- А длинная очередь? - спросил Кямал.

- Примерно полгода.

- А почему так долго?

- Потому, что больных много, а больница одна, - объяснила Анна.

- А где лучше, в Америке или у нас? - поинтересовался Кямал.

- В Америке дороже.

- Сколько? - уточнил Кямал.

Анна перевела вопрос на английский. Участники консилиума понимающе закивали. Назвали цену.

Анна перевела.

Брови Кямала приподнялись. Выражение лица стало дураковатое. Было очевидно, что для него названная сумма - понятие астрономическое.

- А что ты удивляешься, - вмешался мальчик. - Операция высококвалифицированный, эксклюзивный труд, повышенная ответственность.

Анна перевела на английский. Участники консилиума заулыбались, закачали головами. Им нравился этот странный мальчик и хотелось сделать для него все, что возможно.

- Ты любишь читать? - спросил Карнаухов.

- Естественно, - удивленно ответил мальчик.

- А что ты сейчас читаешь?

- Ленина и Сталина.

- У нас в доме собрания сочинений. От отца осталось, - объяснил Кямал. Видимо, отец был партийный.

Анна догадалась: мальчик не мог играть в детские игры, вести жизнь полноценного подвижного подростка. Много времени проводил дома, поэтому много читал.

- Интересно? - спросил Карнаухов.

- Сталин - неинтересно. А Ленин - много лишнего текста.

- А у кого нет лишнего текста?

- У Пушкина. Только те слова, которые выражают мысль.

Анна вспомнила слова Высоцкого: "Растет больное все быстрей..." Природа чувствует короткую программу жизни и торопится выявить как можно быстрей все, что заложено в личность. Поэтому часто тяжелобольные дети умственно продвинуты, почти гениальны.

Прием был окончен.

Анна вышла проводить и попрощаться.

- Что передать Ирине Ивановне? - спросила Анна.

- Спасибо... За вас...

Кямал заплакал с открытым лицом. Его брови тряслись. Губы дрожали.

В жизни Кямала обозначилась надежда, как огонек в ночи. И эту надежду организовала Анна, которую он еще вчера не знал.

Кямал стоял и плакал. Анна не выдержала. Ее глаза увлажнились.

Мальчик смотрел в сторону. Не желал участвовать в мелодраме. Ему нравилось чувствовать себя сверхчеловеком - презрительным и сильным. Вне и над. Над схваткой.

Должно быть, начитался Ницше.

Анна вернулась в Москву.

Ирина, как всегда, ждала ее на дороге.

Анна вышла из такси. Вытащила чемодан, коробки с подарками. Азербайджанцы надарили национальные сувениры.

- Ну как? - спросила Ирина вместо "здравствуй".

Этот вопрос вмещал в себя многое: видела ли Кямала? Передала ли конфеты? Как он тебе показался? Что он сказал?

- Симпатичный, - одним словом ответила Анна. Это значило - видела, передала, посмотрела и скромно оценила: "симпатичный".

- И ребенок замечательный, - добавила Анна.

- Какой ребенок? - не поняла Ирина.

Этот вопрос она уже задавала однажды Джамалу. И у нее было то же выражение лица.

- Сын Кямала. У него врожденный порок сердца. Они приедут в Москву на операцию.

- С женой? - сумрачно спросила Ирина.

- Не знаю. Наверное...

Вошли в дом. На столе стояли пироги: с мясом, с капустой и с черникой. На плите изнемогал сложный суп с самодельной лапшой.

Когда хочешь есть и тебе дают - это счастье.

Уселись за стол.

- А кто их позвал? - спросила Ирина.

- Что значит "позвал"? Их же не в гости позвали. По медицинским показаниям.

- А ты при чем?

- Я - врач. Кямал попросил, я помогла. А что? Не надо было?

Ирина поджала губы. Анна - это ЕЕ человек. Ее территория. И Кямал позволил себе тащить ТУ, предательскую, жизнь на территорию Ирины.

Анна отправила в рот ложку супа. Закрыла глаза от наслаждения. В этом изысканном ужине пряталась вся любовь и забота Ирины. И легкое тщеславие: "Вот как я могу".

- Это не суп, - подтвердила Анна. - Это песня.

- А что он сказал? - спросила Ирина.

- Кто?

Ничего себе вопрос.

- Кямал, - напомнила Ирина.

- Ничего. Спросил: сколько стоит операция в Америке.

- А мне что-нибудь передал?

- Передал: спасибо... - "За вас" Анна опустила. Это могло быть обидно. Хотя и просто "спасибо" - тоже обидно после всего, что было.

Ирина опустила глаза.

- Если вы любили друг друга, то почему не поженились? - простодушно спросила Анна.

- У него другая вера, - кратко ответила Ирина.