Роман Сенчин - Нубук

"Я сам вряд ли в это дело войду, - говорил Андрюха, - вообще, наверное, буду завязывать с бизнесом, а Джон вроде согласен... В принципе-то верно Вэл мыслит, надо выходить на серьезный уровень, только опасно".

"Вот-вот! - соглашался, поддерживал я. - Правильно, не правильно, а опасно - это уж точно".

Наши отношения с Мариной потихоньку укреплялись, перерастали в нечто серьезное. Под конец февраля она переехала жить ко мне. Однокомнатка на Харченко за каких-то пару дней ее трудов превратилась в уютное, чистое гнездышко, и с работы я торопился домой, где меня ждал вкусный горячий ужин, а не кусок колбасы с хлебом, магазинные пельмени или в лучшем случае овощная смесь, которую я по-быстрому тушил с порезанными шпикачками...

Марина продолжала работать в буфете ДК Ленсовета, обычно возвращалась раньше меня; лишь когда там случались концерты или еще какие-нибудь представления, приезжала часов в одиннадцать. Именно в такие вечера заявлялся сосед Сергей Андреевич. Могу перекреститься, что он следил за нашей квартирой и, убедившись, что Марины нет (ее он почему-то побаивался, даже не здоровался со мной, когда встречал нас вместе), звонил в дверь и, осторожно улыбаясь, вытягивая из кармана бутылку "Сибирской", предлагал: "Пропустим?"

Иногда я отказывался сразу и твердо, иногда после сомнений и внутренней борьбы, а чаще соглашался почти с радостью. Не то чтобы меня радовали разговоры с ним и сама возможность выпить, нет, настоящее удовольствие доставляли приходы Марины.

Я сидел в одиночестве на кухоньке (Сергей Андреевич обычно исчезал минут за десять до ее возвращения), облокотившись о стол, вяло куря сигарету.

"У, ты уже дома, - раздеваясь, бодрым голосом произносила Марина. Приветик!"

"Приве-ет", - кивал я и давил окурок в пепельнице.

Она проходила на кухню, ставила на табуретку пакет с едой. Замечала пустую бутылку, рюмки:

"Опять выпивали? С этим... с соседом?" - но голос не злой, а даже слегка сочувствующий.

"Угу. Мировые проблемы решали..."

"А накурили-то! - Марина приоткрывала форточку, заглядывала в кастрюли и так по-женски расстраивалась: - И ничего не ели! Рома, ну как можно выпивать без закуски?! Ведь желудок испортишь..."

"Ну извини". - Я делал вид, что раздражаюсь, прикидывался более пьяным, чем бывал на самом деле.

Марина вставала надо мной, клала руки мне на плечи и шептала в ухо:

"Ложись-ка спать, дорогой... Я тоже скоро приду. Хорошо?"

С ее помощью я поднимался и брел в комнату. Марина расправляла постель, помогала мне раздеться, укладывала. Целовала в щеку и снова шептала: "Я сейчас. Спи, любимый!"

Вообще она оказалась подругой что надо. На такой и жениться можно; в одном из писем родителям я намекнул, что встретил очень хорошую девушку, у нас с ней серьезные отношения... Стал подумывать, приглашать их на свадьбу или летом вместе с Маринкой приехать к ним. Официального предложения я ей пока не делал, но был уверен, что она согласится...

- Вот же дурень, а! Крет-ти-ин!

Володька метался по тесному офису, чудом не опрокидывая мебель.

- Что случилось-то? - Я ничего не мог понять.

- Макса, дурня, закрыли!

- В смысле?

- В прямом - в Крестах торчит теперь. Идиот...

Я бочком пробрался к своему привычному месту. Сел и тогда уж задал следующий вопрос:

- За что?

Володька упал в кресло, нервно крутнулся туда-сюда, бросил руки на стол.

- С наркотой запалился. И не просто... а с героином.

- Вроде не похож он на наркомана.

- Да он и не... Так, как все, вообще-то... Торгануть он решил героином, финансовое положение свое поправить.

- У-у...

- То-то я все гадал, как это с Фелей тогда уладил. Феля-то не из тех, кто долги прощает, а тут... Ё-мое, ну и крети-ин!.. - Володька горестно покачал головой; непонятно было, чего в нем сейчас больше - досады, жалости или злости. - И ведь кто бы еще, а Макс!.. Ведь его же там... Да-а, попал парень, попал по полной...

- А, эт самое, - осторожно произнес я, - может, через Андрюху попробовать? У него же знакомые есть...

- Да ты пойми - его с героином взяли. Прямо когда сдавал... с поличным! Это сразу лет пять, не меньше.

- Н-да-а...

Мне сейчас представился почему-то не Макс, сидящий на нарах в тесной, вонючей, забитой небритыми, страшными уркаганами камере, а его девушка Лора. Как она без него? Что сейчас делает?.. Я, кажется, ни разу не видел их по отдельности... Нет, видел, конечно, но очень редко, да и невозможно их представить отдельно друг от друга - они действительно как одно целое. А теперь... Лет пять, не меньше...

Володька потянул к себе папку с бумагами, раскрыл было и тут же захлопнул. Простонал:

- Вечно что-нибудь. Работать надо, а тут... Ты, кстати, в СКК ездил?

- Да, конечно, - кивнул я и полез во внутренний карман куртки. Двенадцать тысяч рублей. Вот...

Володька принял деньги, завернутые в копию доверенности. И тут же сорвал на мне раздражение:

- Сколько раз говорить, чтоб не мял документы! Заведи себе папку... Помахал причудливо изогнутой бумажкой. - И на что это похоже?! Как задницу, блин, подтерли...

Вовремя заворковал телефон. Шеф резко дернулся, схватил трубку.

- Алло! Да!.. - Секунду-другую послушал, и лицо его посветлело: - Да, конечно, узнал. Доброе утро!.. Хм, правда, у нас тут не особенно доброе... Да проблемы опять... Да нет, так, свое...

Я догадался, что это Юля, и пошел на склад. Тем более были там дела "скотчевать коробки", как называл это Володька.

Дело в том, что нераспроданную обувь нам возвращали как попало, разные модели вперемешку в полуразвалившихся коробках, а то и просто в маленьких, где умещается лишь одна пара. И вот, чтоб сдать товар новым продавцам, нужно было рассортировать, по новой сложить обувь в нормальную тару и заклеить скотчем. Тогда уж можно отправлять... Работа физически не тяжелая, но медленная и утомительная. Надо следить, чтоб модель в коробке была одна, цвет, размер.

На днях нам вернули пар триста, и всё, конечно, кучей, как попало. Теперь нужно было разобраться, упаковать как положено и попытаться сбыть в другом месте... Володька вчера между делом сказал, что в Петрозаводск надо съездить и с грузом отправит, скорее всего, меня... На ходу обмолвился, но это не значит, что просто так, - он ничего не говорит просто так, не забывает...

- Что, пашешь? - шутливо, примирительно спросил, появляясь на складе.

- Да вроде. - Я сделал вид, что обижен за выговор насчет помятой доверенности; еще бы - привез целых двенадцать тысяч и в благодарность вот получил...

- Слушай, - Володька кашлянул, - мне тут надо съездить срочно на пару часов. Если кто звонить будет, скажи, что я на сотовом. Лады?

Я пожал плечами и тоном недовольного начальника разрешил:

- Ну давай.

Юля, наверное, вызвала. Надо ее куда-нибудь в солярий или в бутик свозить. Если б по делу, не стал бы Володька мяться и покашливать.