Роман Сенчин - Нубук

Сперва я занимал чуть не самую блатную должность в части - был хлеборезом, заведовал яйцами, сахаром, сливочным маслом. Вскоре растратил эти богатства, подкармливая "дедов", и меня отправили на заставу, где я проторчал почти полтора года, неделю поварбя, неделю бродя с автоматом вдоль КСП, выезжая по тревоге ловить нарушителей, которыми оказывались в основном лоси, иногда - медведи...

Можно сказать, что в Петрозаводске прошла лучшая пора моей службы, и теперь, конечно, хотелось снова побывать там, посмотреть на город, который, правда, я совсем не знал.

Приехали мы под вечер. Забросили товар на две точки - в маленькие обувные магазинчики, - взяли взамен наторгованные деньги и несколько коробок залежавшейся обуви, а потом стали искать гостиницу.

Нашли неплохую, в центре, сняли, как велел Володька, двухместный номер; "газель" поставили на ближайшей охраняемой площадке.

- Пойду прогуляюсь, - сказал я водителю, который сразу развалился на кровати поверх одеяла. - Я тут служил в армии несколько месяцев. Навещу, так сказать, места боевой славы.

- Давайте, давайте. - Водитель, хоть и был лет на двадцать старше меня, обращался на "вы". - Армия, когда служишь, каторгой кажется, а потом вспоминается как-то так... - Он не подобрал подходящего слова и вместо этого выразительно покрутил рукой.

- Н-да... - Я сделал вид, что согласен, хотя мне и через пять с лишним лет после дембеля армия не казалась чем-то привлекательным. А когда только вернулся домой, помню, мучился от одного и того же кошмара - снилось, что наша Республика Тува отделилась от России и теперь мне придется служить еще раз; во сне я прибегал в военкомат, доказывал, что служил при СССР, честно отпахал два года, а военком, толстый полковник-тувинец, безжалостно перебивал: "Завтра к десяти утра, с вещами. Иначе - возьмем с милицией!" Я просыпался, как говорится, в холодном поту и еще долго мысленно доказывал, что уже отслужил, а больше не выдержу... Только когда мы семьей уехали из Тувы, эти кошмары прекратились, зато теперь во сне я полол бесконечные грядки, выкашивал полянки в сосновом бору, гадая, успеет ли высохнуть сено до дождя или опять подгниет...

Центр столицы Карелии не произвел на меня впечатления. После Питера, конечно, многое может показаться убогим, скучным, сонным. А что Петрозаводск? Темностенные здания пятидесятых годов, обычные магазины, пыль, мусор. Обычный городок, один из сотен подобных... Я собрался было рвануть к поварской школе, даже выяснил у прохожих, как до нее добраться, а потом передумал. Далековато, да к тому же и целый день в "газели", затем нервотрепка, не явная, но все же ощутимая, со сдачей товара, получением денег. Захотелось просто сесть за столик, выпить пивка.

Подвернулось кафе "Калевала". Я, конечно, зашел.

Обстановка - так, ничего, правда, тоже убогонько. Столы и стулья старые, деревянные, с почерневшим лаком, на каждом засаленный прибор для специй, салфетки в граненых стаканах... Людей немного. В основном воркующие парочки - парень и девушка.

Я сел за свободный стол. Посидел минут пять, ожидая официантку. Но она не появлялась, да ее тут, как оказалось, и не было. Пришлось самому подойти к стойке бара, купить бокал "Балтики No 3", пакет чипсов.

Вернулся на место и расслабился... Да, доделаю завтра дела - осталось семь точек - и, может, в ночь рванем. Или уж послезавтра утром. Доложусь (тьфу ты, армейское словцо вот всплыло!), отчитаюсь перед Володькой, он, конечно, тщательно все проверит, а потом - к Маринке. Она вообще-то не любит, когда я торчу в буфете, наблюдаю за ее работой, - ей почему-то стыдно, - но после разлуки, думаю, перетерпит.

Приглашу ее куда-нибудь. В кино или в бильярд сыгрануть. Ей бильярд нравится... Или просто куплю торт, шампанское, посидим дома... Родителям надо бы письмо написать. От них чуть ли не каждую неделю приходят, а мне все не до того... Продолжают советовать в институт поступать. Может, действительно попытаться, тем более что Володька не против. На заочное, в Педагогический. Попытка не пытка, а я в любом случае ничего не теряю. Поступлю - хорошо, не поступлю - так и черт с ним...

"Ледовое побоище - тыща двести сорок второй, - машинально проверил я свои знания, - отмена крепостного права - тыща восемьсот шестьдесят первый"... Да, кое-что еще помню, но за этими датами мне сейчас ничего не увиделось. Никаких картинок, иллюстрирующих историческое событие, как бывало раньше, когда от одного словосочетания "Ледовое побоище" тут же в воображении возникали псы-рыцари в глухих шлемах с крестообразными прорезями для глаз и носа, Александр Невский с лицом актера Черкасова, произносящий громовым голосом: "Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет!"; не было теперь и новгородских ратников с дубинами и топорами, черной воды Чудского озера... Остался просто заученный когда-то набор цифр - 1242.

При желании я, наверное, смог бы навспоминать штук двести исторически значимых фраз, только - зачем?.. И как буду учиться на историка, на учителя истории, если мне история давно уже неинтересна...

- Свободно?

Я дернулся от неожиданности, подвинул ближе к себе бокал с пивом.

- Да, конечно.

Напротив уселась девушка. Лет двадцати, может, чуть старше, светловолосая, довольно симпатичная, но с унылым, кислым лицом. И свое мороженое она стала есть так уныло, что я не смог не предложить:

- Может, лучше пива выпьете? Или вина?

- А что такое? - Она подняла неожиданно темные для ее светлых волос и бледноватой кожи глаза; почти черные глаза.

- Да так, - усмехнулся я, почему-то смутившись, - что-то без радости вы это мороженое... хм... вкушаете.

Раз уж нет ни сил, ни желания гулять по городу, так хоть вот с девушкой петрозаводской пообщаться. Тем более если сама подсела.

- Ты угощаешь? - Она прищурилась подозрительно.

- Естественно. - И я похвалился: - Удачный сегодня вышел денек.

- Чего ж удачного?

Бокал мой был еще почти полон, девушка не особенно и понравилась, но что-то толкало изображать из себя крутого...

- Это, - ответил ей чуть игриво, не теряя, правда, серьезности делового человека, - коммерческая тайна... Ну так как - пива? Вина?

- Лучше вина, конечно. Крепленого. - И уже вслед мне послала уточнение: - Только не портвейн. "Изабеллу" или "Южную ночь".

Я опять усмехнулся.

"Изабелла" с красной этикеткой, шестнадцать градусов, в кафе "Калевала" нашлась. Я взял двести граммов и два бутерброда с сыром...

- Ну, давай за знакомство!

Девушка слегка оживилась, даже представилась:

- Меня, если что, Валей зовут.

- У, а меня - Роман.

Чокнулись, я пивом, она вином. Глотнули.

А она все-таки ничего. Наверно, карелочка... На том заводе, где мы проходили практику, были молоденькие поварихи и судомойки, и кое-кто из наших парней успевал с ними понежиться... Может, врали, а может, и нет. И очень хвалили этих карелочек в плане секса... Для меня же, дурака, главным тогда было набить поплотнее желудок...