Роман Сенчин - Нубук

- Может, ляжешь? - предложила Валя.

- А ну тебя... - Стало досадно и горько, что она не понимает. - Живем же как паразиты.

Лицо ее оказалось перед моим. Совсем рядом. Я понял - надо поцеловать. Ткнулся куда-то, где губы. Она не отстранилась. Я ткнулся еще и почувствовал мягкие подушечки ее губ. Попал.

- Ложись, не мотайся, - снова предложила она, но теперь в ее голосе не брезгливость, а почти явное предложение...

Я взял графин, сделал несколько глотков. Вода была кислая. Хотел хлопнуть графином об пол, но передумал, аккуратно поставил на стеклянный поднос. Приподнялся, спросил:

- А ты ляжешь со мной?

Увидел ее глаза, совсем трезвые, умные глаза. И не злые. Как точнее? ободряющие.

- Давай ляжем вместе, - сказал я. - Мы ведь теперь не совсем чужие. Гоша ушел...

- Гена, - поправила она.

- Какая разница...

Я определил свою кровать - покрывало на ней не было измято, ведь шофер на ней не лежал.

- Давай, Валь...

Она подошла. Уже без куртки. В черном вязаном свитере, в короткой узкой юбке, черных колготках. Босиком. Значит, согласна... Я потянул ее к себе, уронил. Сунул руку под юбку. Она не сопротивлялась, она лежала на спине, лицом вверх, и смотрела своими черными глазами куда-то в потолок. Просто ждет? Ну и пусть, ну и хорошо, что такая попалась...

Колготки снимались с трудом.

- Приподнимись.

Она приподнялась.

- Давай ничего не говорить, - предложил я.

Она промолчала.

С правой ноги колготки сползли нормально, а снять с левой сил уже не хватило. Я стал стягивать трусы. Тоже черные... Я признался:

- Так все это долго.

Она опять не ответила. Она лежала как бревно и смотрела вверх. С Мариной это было совсем по-другому. Да и с Машей тоже... А зачем мне это сейчас? Если честно, мне этого сейчас и не хочется, хочется просто уснуть. Тихо-мирно...

Но у нее такая гладкая кожа. Такие мягкие и в то же время крепкие ноги. А глаза... Все дело в глазах... Я оказался над ней. Поймал ее взгляд. Она улыбнулась, сказала:

- Дурачок.

- Почему это?

Она потянула меня на себя. Мои локти подломились, ее ноги обхватили мою спину.

- Надо джинсы еще... - вспомнил я.

Она убрала ноги, я расстегнул молнию, кое-как приспустил штаны. Ее ноги опять сцепились у меня за спиной... Отвалиться бы в сторону, закутаться в одеяло... Завтра тяжелый день... Левой рукой я кое-как опирался в кровать, а правой путешествовал под ее свитером... Моя гладкая ладонь гладит ее еще более гладкую кожу... Вот что-то упругое. Лифчик. Я подлез под него, ощупал грудь, твердый штырек соска... Ее губы, они приоткрыты, видны два ряда зубов; глаза закрыты. Лицо стало бессмысленным и глуповатым, но и прекрасным, каким бывают лица ждущих счастья женщин... Я уже научился читать их лица...

Я начал двигаться. Она задышала... Мне захотелось сказать ей что-нибудь доброе. Но только что? И вообще - зачем? А зачем вообще созданы мы и они? Для этого... Маринка простит... Да и с чего узнает? Она не узнает... Да и хрен с ними со всеми...

- Ты уснул? - голос из-под меня.

- А? - Я спохватился и снова задвигался.

Но этот вопрос отрезвил. Затошнило, я услышал, как в животе булькает, катается туда-сюда какая-то жидкость, виски кололо... Я приподнялся на локте, посмотрел... Подо мной чужое, неприятное, недоброе лицо. Глядит на меня. Ждет.

- Слушай, - спросил я, - зачем нам это?

- Не знаю.

- Давай, может, не будем?

- Ну давай.

Она легко спихнула меня и села. Я наблюдал, как она надевает трусы, колготки, как оправляет свою узкую юбку. Вот встала, отряхнулась, как курица.

Подошла к журнальному столику. Налила себе водки и выпила. Присела на стул, согнулась, начала обуваться. Я развернулся к стене, потянул на себя одеяло.

Как она ушла, не заметил.

Утром перво-наперво проверил деньги и документы. Все на месте. Слава богу, хоть в этом без проблем... На джинсах в районе прорехи (видимо, недостаточно их опустил) засохло беловатое пятно. Долго оттирал его в ванной. Не хватало еще, чтоб Маринка обнаружила...

Поборов тошноту, похмелился полсотней граммов "Праздничной", а остальное, чтоб не искушаться, вылил в раковину. Снова прилег на кровать. Водитель смотрел на меня с сочувствием, но без неприязни. Спасибо.

Сытно позавтракали в гостиничном ресторане и поехали по точкам. По пути я купил двухлитровую бутыль кока-колы. При похмелюге хорошо помогает...

Геннадий помалкивал, я был ему благодарен за это. Зато как трудно было общаться с продавцами, пересчитывать деньги и обувь. Голова раскалывалась, сосуды в ней, казалось, вот-вот полопаются и кровь зальет мозги... Как там? - кровоизлияние в мозг.

За день мы управились и часов в шесть рванули до Питера. Вполне могли бы прибыть где-то к полночи, но по дороге, возле городка Лодейное Поле, "газель" стала чихать и в итоге заглохла. Пока Геннадий копался в карбюраторе, я связался с Володькой по шоферскому мобильнику (в отличие от меня, так сказать, начальника, у него телефон имелся!), объяснил, где мы, сказал, что дела сделаны. Шеф, было слышно, остался доволен сообщением. Только спросил, почему у меня голос тусклый такой. Я, конечно, ответил: "Устал все-таки".

Приехали часа в три ночи. Геннадий завез меня на Харченко, пообещал поставить машину надежно, чтоб не разворовали груз - вообще-то уже не нужные нам устарелые модели туфель и сапог, - и отправился в свое Обухово.

Звонить в дверь я не стал, открыл своим ключом. Осторожно разделся в прихожей, пробрался на цыпочках к дивану. Нырнул, как говорится, в нагретую постель. Обнял Марину.

- Дорогой, ты вернулся, - даже во сне любя меня, прошептала она и осторожно, кончиками пальцев, погладила мою небритую щеку.

Дыша, будто самым живительным ароматом, запахом ее волос, ее духов, ее тела, я крепко прижался к ней.

3

Андрюха подкурил новую сигарету от предыдущей - он действительно разволновался.

- ...И каждый день по мобиле названивает, все предъявляет - денех надо, передачи надо, адвоката. Еще и Лорку ехо содержать... Вообще, у нехо получается, што мы виноваты, што он в Крестах оказался. Самому надо было умней быть... А знаешь, схолько там звонок один стоит?.. Ему повезло еще, што крутые ехо к себе взяли в кхамеру, как гхендиректора. У них там моноблок стоит, девять человех вместо двенадцати. Сто долларов неделя. Уже лично я двести ему передал, и все мало. Привых жить как король. Знаешь, как он в Дубаях вел себя? Мы с Вэлом хренели просто, тем более знали же про ехо напряги. Месяц назад умолял в долх тридцать штух ему дать, а тут по полштухи в день за индивидуальный бассейн. Теперь вот на нарах... Дело ехо - пускай парится, идиот. И еще нас винит, што не помохли, заставили херычем торховать.

Я покачивал головой, делая вид, что внимательно, с участием слушаю, выжидая на самом деле, выискивая паузу в его монологе, чтоб поделиться своими проблемами.