Владимир Орлов - КАМЕРГЕРСКИЙ ПЕРЕУЛОК

Дверь в ресторан «Роял-кафе» все с той же единственной любительницей японских блюд Линикк открыл, видимо, особенным способом, и Соломатин сейчас же оказался в закусочной, в той, какую он знал прежде и куда его пригнал якобы напуганный чем-то Ардальон Полосухин.

– Общество составить я вам не могу, - сказал Линикк. - Меня ждут. Да и вряд ли вы нуждаетесь в моем обществе.

И отошел от столика Соломатина.

А народу в закусочной сидело множество. Присутствовали здесь и лица знакомые Соломатину. Посетители были оживленные, шумели.

– Что-то вы давно не заходили к нам? - поинтересовалась кассирша Людмила Васильевна.

– Дела, дела, - сказал Соломатин. - А Ардальон Полосухин бывает у вас?

– Ардальон-то? Или Альберт? Или Арнольд? Как же, как же! - оживилась кассирша. - Недели две не видела. Тоже, наверное, как и вы, в хлопотах.

При этих ее словах к буфетчице Даше подошел элегантный господин в темно-синей тройке, днями назад сопровождавший Елизавету на углу Брюсова переулка и Никитской в Большой зал Консерватории. С Дашей он был учтив, комплиментами ее веселил, Соломатину же настроение ухудшил. Господин с двумя бокалами красного вина удалился в глубины закусочной, прежде Соломатину неизвестные. «Не Елизавете ли он относит напитки? - подумал Соломатин. - А я сижу тут, как дурак!»

Однако ровно в семь Елизавета появилась в Щели со стороны Камергерского переулка. Соломатин попытался помочь Елизавете снять замшевую куртку, но Лизанька жестом дала понять, что прикасаться к ней не следует. Подумав, она сняла и причудливого (для Соломатина) вида шляпу, возможно, пошитую ею же для магазина «От Летуновой». Была она нынче в бежевом свитере, короткой юбке, высоких сапогах на шпильках и в тех самых вязаных рейтузах, умиливших Соломатина некогда на Тверском бульваре. Лиза и сейчас вызвала у Соломатина чувство умиления.

– Что заказать тебе… вам? - спросил Соломатин.

– Если только стакан сока, - сказала Елизавета. - Не думаю, что разговор у нас выйдет долгим.

Соломатин и себе взял стакан апельсинового сока.

– Лиза… Елизавета… - начал Соломатин и почувствовал, что волнуется, чуть ли не заикаться стал. Хотел было произнести слова о своей любви к ней, о том, как он хандрит без нее, но удержался. Не посчитала бы Елизавета, что он комедию ломает. Сказал: - Елизавета, я понимаю, как ты относишься сейчас ко мне, но поверь, что действия мои приведут к нашему с тобой благополучию в будущем, и это будущее не окажется далеким…

– Андрей Антонович, - сказала Елизавета, - я пригласила вас в Щель исключительно ради того, чтобы у вас не возникало никаких иллюзий относительно нашего с вами будущего. Оно отменено. Вы хотели узнать, кто у меня так называемый Папик, купец Парамонов?

– Да, - сказал Соломатин. - Впрочем, я уже догадываюсь, кто он. Кстати, я видел его здесь.

– Ах, это вы про Валерия Игнатьевича, - сказала Елизавета. - Нет, вы ошибаетесь, Андрей Антонович. Валерий Игнатьевич - Папик оказался декоративный. Он при деньгах, бизнесмен из удачливых, общение с ним было для меня приятным, но он - нанятый на роль Папика. А находились на содержании сначала я, а потом и мы с вами у Татьяны Игоревны Баскаковой.

– То есть как?

– А вот так. Мы полагали, что проводим некий эксперимент и тем оправдывали наши игры, а эксперимент производила Татьяна Игоревна и сделала свой выбор. Как впрочем, сделали свой выбор и вы, Андрей Антонович…

– И ты… и вы знали об этом?

– Не сразу, но узнала… Контракт я подписывала с Валерием Игнатьевичем. Но потом узнала. И даже попробовала намекнуть вам о Мадам Рухлядь. Но намек, видно, вышел неловкий, и дал вам иное, нежели мне хотелось, направление мыслей.

– И она вела наблюдение за нами? - не мог успокоиться Соломатин.

– Наверняка, - сказала Елизавета. - И наверняка, получала удовольствия. У всех свои изощрения, соблазны и удовольствия. И каждому воздастся по делам и грехам. Вот и мне воздалось. Наигралась. Но теперь я человек свободный, контракт со мной расторгнут, к моей, не скрою, радости. Квартира и машина, как напоминание о грехах, мне оставлены. И занятий увлекательных у меня хватает. Вам же, Андрей Антонович, пожелаю дальнейших успехов в вашей личной жизни…

И Елизавета Летунова сняла с крюка пристенной вешалки шляпу, куртку и оставила сидеть Соломатина в одиночестве.

Соломатин закурил и заказал стакан водки.

Выйдя из Щели, у пустоты напротив Антона Павловича Чехова он встретил безошибочного исполнителя Ловчева-Сальвадора. Соломатину захотелось надерзить Сальвадору, вывести его из себя, злобу в нем возбудить, но Сальвадор был хмур, спокоен и миролюбив.

– Стало быть, у вас все улажено с Антикваром? - спросил Соломатин.

– Улажено, - сказал Сальвадор. - Он оказался более благоразумным, чем ты. К тому же согласился подпустить нас к своим делам.

Соломатин хотел было спросить, зачем погубили Олёну Павлыш, но сразу понял, что ответ Сальвадора будет для него обидным, и промолчал.

– Известно, что и у тебя все улажено наилучшим образом, - рот Сальвадора скривился в улыбке.

Соломатин ожидал, что Сальвадор сейчас же добавит: «И будешь ты у нас уже не Оценщиком, а Меховщиком!», но нет, более Сальвадор слов не произнес.

Лишь когда Соломатин двинулся в сторону Тверской, он услышал брошенное ему в спину:

– А ведь ты уморишь ее! Уморишь!

Услышал и отвратительный хохот. И будто бы вместе с Сальвадором хохотал и плут Ардальон Полосухин. Соломатин обернулся. Но ничего кроме пустоты отсутствия здания номер три не увидел.

Утром ему позвонила Танечка, Татьяна Игоревна Баскакова. Голос ее был ласковый, призывающий к удовольствиям.

– Андрюшенька, у тебя сегодня выходной, - сказала она. - Я к тебе приеду. Когда тебе удобно? Давай в два часа.

– Танюша, - взволновался Соломатин, - у меня такой беспорядок! Да и полы надо вымыть!

– Ничего. Вымоешь, - сказала Баскакова. - А я ни разу не была у тебя дома. Ко всему прочему мне нужно осмотреть твой гардероб. Ведь осталось два месяца… И надо решать, как одеть тебя для процедуры и для повседневной жизни…

Полы в квартире Соломатин не мыл давно, да и пылесос стоял у него в коридоре запыленный. «А-а! - подумал Соломатин, рассердившись то ли на себя, то ли на неожиданность визита властной повелительницы. - Пускай увидит все, как есть. Еще полы ради нее мыть!»

То есть он заранее был готов поощрить в себе бунтовщика. Пусть даже обреченного. Известно, чем заканчивались бунты Стеньки или Емельяна. И тем не менее. И тем не менее.

Полы, полы! Главное, самому быть в соответствии…

Привел себя в соответствие. Полагал, что для разнообразия впечатлений Татьяна Игоревна собралась заняться любовью в запущенной холостяцкой квартире. И понял, что рад этому.