Булат Окуджава - Свидание с Бонапартом

Раштат, 7 генваря

Масалов - именинник девятого числа, но так как мы девятого переправляемся через Рейн, то и отпраздновали именины эти сегодня. Он дал славный обед, народу была куча, наши, ездившие в Баден, воротились к самому столу, было весело, и даже шалили, забросались хлебом и пробками, и особенно досталось бедному Паренцову.

Первый корпус переходит завтра, а мы послезавтра и идем на Гагенау. Слухи: лорд Веллингтон побил французов шибко, 10 000 в плену.

Вечером опять заглянул к Масалову. Там во всех углах картеж. Выпил чашки две чаю и чашку пуншу, тишком за двери - и вот уже в халате мараю бумагу. Когдато Бог порадует миром? Уж мы ли не молимся и не просим об этом?

...Сам не знаю, почему стала вспоминаться мне та француженка Луиза. Поболее полутора лет минуло, уж не бивачная ли тоска? Закрываю глаза и ясно вижу: невысокая, в гладкой каштановой прическе, кареглазая, в глазах бес, худосочный хитроумный французский бес, себе на уме. Ситуация была печальная, и мы все тогда, в те поры, были как бы не в себе, а иначе, кто знает, как бы все сложилось...

"Ладно, - сказал я вчера Зубову в разговоре, - доберемся, даст бог, до Парижа, попробуем французских графинь и баронесс".- "Они ждут не дождутся", - засмеялся Акличеев. "Это уж нам решать тогда, - сказал я, рады будут". - "И ты, Пряхин, сейчас уже об том беспокоишься?" - спросил Брежинский. И тут я вспомнил Луизу, засмеялся и сказал с таинственным видом: "Есть одна знакомая певица, ежели отыщу, никаких баронесс не нужно..." И подмигнул Тимоше. Богач калужский смутился, но промолчал. Я не любитель всяких безумств, и вот, подумал я, не худо бы и впрямь встретить Луизу и пожить мирной парижской жизнью... И этот вздор поселился во мне всерьез, и даже вошло в привычку, засыпая, представлять себе, как мы встречаемся на парижских развалинах и какое у ней при этом лицо. "Ну певица - это другое дело, - сказал Акличеев, - потому что на графинь рассчитывать несерьезно". "Вот именно, - сказал Сиверс, - не кончилось бы обыкновенными шлюшками..." И тому подобное, обыкновенная жеребятина ближе к ночи...

...Вот уже и стол накрыт, и надо немного закусить на сон грядущий.

Раштат, 8 генваря

Сегодня утром живот у меня так болел и такой был рез, право, и не помню, когда уж так страдал. Выпил вина с мушкатным орехом и самого крепкого чаю чашки четыре без сливок, но все не помогло, и промучился до самого обеда. Однако надо было готовиться к завтрашнему. Мост все еще не навели изза оттепели и прибавления воды, но первый наш корпус все же переправился на лодках, а кавалерия на паромах.

Слухи: говорили, что государь еще 1 генваря перешел за Рейн, и это славно - прошлого году в этот день государь перешел Неман, а нониче Рейн. Обедали дома, и хозяйки мои лечили меня горькими вареньями, горькими ликерами и запрещали коечто есть, однако ж я встал изза стола сытешенек и гораздо здоровее, нежели сел.

Вечером зашли Игнатьев с Шефлером, а попозже Акличеев. Выпили по чашечке пуншику для укрепления желудка, а после беседовали о счастье мирной сельской жизни в кругу милого семейства, молили Бога о благодетельном мире и так незаметно вытянули по второй и по третьей... Тимоша мне все простил, и я замечаю даже некоторую неловкость с его стороны, что он меня принудил когдато с ним драться в такое время.

Конечно, мы поразному мыслим о многих вещах, и он по темпераменту горячий приверженец акличеевских сумасбродных прожектов, но он сердечен, добр, готов все с себя отдать за друга, и это главное, а то пройдет. Я заметил, что их партию волнуют не судьбы России, а собственная правота, они о себе стараются, а мы - мы хотим, чтобы Россия процветала, как она есть, а не по французским меркам. Когда Бонапарта поставим на колени, то ли еще у нас будет! Вот уж заживем!

Лаутенбург, 9 генваря

Вот и перешли за Рейн и кочуем уже во Франции! Кто мог вообразить себя при начале войны, чтобы так далеко забрели мы, поражая врагов. Бог ты мой, какое счастье! Вчера еще был Раштат и мы прощались с нашими хозяевами, с Ильзой и Райнхильдой! Слава богу, все чисто кончилось, и никому нет причин сокрушаться... Тимоша Райнхильде ручку клюнул наспех, отворотился и пошел к коню, ни разу не оглянувшись, голову вздернув, как он умеет. В мои двадцать пять, имея семью, уже поздно так вот влюбляться, хотя кто может знать, что меж ними.

Вчерась была бурная и кратковременная атака наша на сотню какихто заблудших обезумевших драгун. Подмяли их лихо и рассеяли, а после недосчитались Дьякова. Мир праху его. Как все быстро происходит! Если посчитать всех павших, получится страшная картина, и уж лучше не считать руки опускаются. Игнатьев был весь в крови, но, видимо, чтобы перебороть возбуждение, спешивался медленно и долго возился со стременем, мы его окружили, но оказалось, что кровь чужая.

Вечером добрались до Саарбурга и буквально свалились в отведенной комнате, холодной и мрачной. И тут же привиделась Луиза. Конечно, я был слишком большой дурак и весьма самонадеян, рассчитывая, что первое же мое слово повергнет госпожу Бигар в беспамятство - и вот уже она моя. Нет, так не бывает. Женщина не может распахнуться навстречу при первом твоем комплименте. Нужно уметь ждать, а атаковать вкрадчиво и несуетливо. А ведь были сигналы с ее стороны, да я их не понимал. Какие сигналы? Да разве существуют слова, чтобы нарисовать их? Случайный жест, движенье пальцев, бровей, интонация, быстрый взгляд, кажущаяся холодность, тепло, распространяющееся меж вами, - что оно все? Ни цвета, ни вкуса.

Теперь, вспоминая все эти мелочи, ясно вижу, что не был ей безразличен, и кто знает, что было бы, будь я потерпеливей и помягче... Впрочем, на этом проклятом нонешнем биваке чего не нафантазируешь!

"Она влюбилась в одного московского господина,- небрежно поведал мне Тимоша. - Он нас кормил, дал нам приют, а она в него влюбилась..." "Представляешь, - сказал я, - мы ее встречаем в Париже? Приятно - почти родственница". - "Еще бы, - рассмеялся он, - такие компрессы, какие она тебе ставила, сближают..." - и укрылся почти с головой и погрузился в свое чтение под одну свечу.

Нанси, 14 генваря

В 1м часу пополудни явились в большом и прекрасном городе Нанси. Говорят, что он лишь числом жителей уступает Парижу, но расположением и красивыми зданиями не хуже самой столицы.

Утром сегодня был славной русской морозец, а к полудню солнышко разыгралось -Франция! Мы гуляли по городу и дивились его красотам и множеству нищих, и мальчишкиоборванцы кричали, завидя нас: "Vive roi Alexandre!" А Тимоша смеялся и говорил им: "Эх вы, изменники! Кричите: "Vive Napoleon!""

Слухи: Блюхер был вчерась атакован Наполеоном и даже выгнан из Бриена, но, подкрепясь корпусом Сакена, поколотил порядком злодея, занял опять Бриен и отнял несколько пушек с пленными. И мы предполагаем, завтра быть порядочному делу. Помилуй Бог...