Александр Яковлев - Осенняя женщина (Рассказы и повесть)

- Отчего, как ты думаешь, появляются эти духи? - спросил Федор, обратившись к Клаусу.

Юноша вздрогнул, словно впервые заметив присутствие третьего у костра.

- Не знаю, - сказал он, поеживаясь, - но я вижу... Это правда.

И он вновь замолчал, уставившись в костер.

Влажная тьма полусферой накрывала скачущие, сияющие языки пламени и трех путников, волей случая сведенных воедино на земле немецкой.

Федор перевалился на спину, закинул руки за голову и вытянулся.

- Нехорошо это, - сказал он. - Причина должна быть. Коли появляются духи, надобно уж до причины докапываться. А так оставлять - нехорошо. Вот завтра и выясним. Утро вечера мудренее. А пока - соснуть не худо.

Юноша с изумлением посмотрел на него. И даже слепец повернул голову в ту сторону, откуда вскоре донеслось легкое похрапывание...

Федор проснулся от холода и сырости. Стояла почти такая же тьма, прорезанная лучами низко зависшего над горизонтом тонкого месяца. Но какая-то свежая нотка в воздухе, пробные птичьи оклики говорили о том, что рассвет близок. Слепец, сжавшись калачиком, подремывал на росной траве. Лишь Клаус пребывал в той же позе. Обхватив руками колени, он продолжал всматриваться потухший костер, над чуть красноватыми углями которого еще поднимались призрачные дымки.

- Что ж дров-то не подбросил? - деловито осведомился Федор, поднимаясь и потягиваясь.

Клаус вновь посмотрел на него так, словно увидел впервые, и Федор, махнув рукой, отправился к реке, откуда вскоре донеслось бодрое кряканье и плеск воды, под которые проснулся и Пфеффель, тут же сраженный приступом судорожного кашля.

Оживили костер, вскипятили воды, и под этот более чем скромный завтрак Федор принялся уговаривать товарищей по ночлегу вернуться в Крефельд. Слепец отмалчивался, а Клаус упрямо качал головой.

- Да вам ведь все едино, куда идти, - настаивал Федор. - А только слава про вас пойдет худая. Так и будете бегать? Тогда вам самое место в пустыне в какой-нибудь!

В конце концов, Пфеффель сдался.

- Верно. Что от судьбы бегать? Недостойно так вести себя. Смелее, Клаус, несостоявшийся магистр Биллинг!

Стали собираться. Клаус неохотно, но поплелся за бодро устремившимся в путь Федором, за котомку которого цепко ухватился Пфеффель.

К городской заставе вышли уже засветло. Заспанный будочник хмуро оглядел путников, криво ухмыльнулся, признав Пфеффеля и Биллинга, покачал головой, но ничего не сказал, принял монету и поднял шлагбаум.

Городок только-только просыпался. Но уже покрикивала голодная живность, хлопали двери, бряцали запоры ворот и ставень.

Троица путников не добралась до постоялого двора. На загаженной навозом рыночной площади, у ветхой ратуши их остановил городской голова, герр Бюхер. Приподняв шляпу перед Федором, отвесившим в ответ неглубокий поклон, голова мрачно посмотрел на Клауса, но обратился к Пфеффелю:

- Я, конечно, не могу препятствовать вам в посещении нашего города, коли вы заплатили входную пошлину. Но настоятельно рекомендую не задерживаться у нас. Наши бюргеры и со вчерашнего-то дня на вас сердиты, а коли вы им еще и сегодня попадетесь, после выпитого ими на именинах у фрау Матильды... Вам же добра желаю.

Однако благим намерениям герра Бюхера не суждено было сбыться. Утреннее злое похмелье выгнало на рыночную площадь хозяина постоялого двора, Фрица Зауэра. Опухший и раскрасневшийся, он шествовал во главе компании вчерашних собутыльников. Заметив путников, Зауэр круто развернулся и зашагал к ним. Чуть приподняв шляпу с пером, он еще на ходу обратился к голове:

- Герр Бюхер, мы ведь не для того вас выбирали, чтобы вы приваживали в наш город попрошаек и смутьянов. У нас и своих предостаточно!

- Послушайте, достопочтенный, не знаю, как вас звать-величать, вмешался Федор. - Вот этот юноша, - он указал на трепещущего Клауса, увидел нечто неладное. И я склонен доверять ему. Чем прогонять человека, желающего предупредить вас, не лучше ли прислушаться к его словам и установить истину?

- Если слушать каждого безумца, которых нынче много развелось, так и делом некогда заниматься, - огрызнулся Зауэр. - Да и не указ нам чужестранцы!

Из толпы соратников Зауэра выбрался коренастый крепыш с кожаными тесемками вокруг запястий и могучих бицепсов. Несмотря на утренний холод, облачение его составляли лишь штаны в обтяжку, сапоги, да мясницкий фартук.

- А вот мы их всех сейчас - в шею! - рявкнул он и расхохотался, увидев, как сжался Клаус и вздрогнул Пфеффель.

- Кто это? - негромко спросил Федор у Клауса.

Духовидец, трясясь всем телом, прошептал:

- Это мясник, Ганс. Силища у него - ой-ой-ой!

Федор, мягко отцепив от котомки слепца, продолжая движение телом, резко выбросил вперед правую руку. Огромный кулак глухо щелкнул о лоб мясника. Тот закатил глаза, обмяк всем телом, постоял, качаясь, и осел на землю. Все замерли.

- Вот я и говорю, - как ни в чем не бывало, продолжил Федор, разобраться бы сначала надо, а то не ровен час и до беды недолго. Показывай, Клаус.

Ошарашенные бюргеры расступились перед путниками, а затем, неловко толкаясь, двинулись следом. Вся процессия, ведомая Клаусом, проследовала к постоялому двору. На крыльце трактира изумленно застыла фрау Матильда с тряпкой в руке.

Клаус прошел в дальний конец небольшого сада.

- Вот она, - прошептал он, не оглядываясь и указывая пальцем на куст смородины.

- Где? - деловито осведомился Федор, снимая котомку.

- Прямо здесь, перед кустом, - отозвался Клаус.

Горожане толпились в воротах, постепенно выталкивая друг друга в сад. Вперед пробился герр Зауэр. За ним - голова. Народ прибывал.

Федор протянул руку к указанному месту.

- Здесь?

- Да. Вы ее касаетесь. А вот рука проходит насквозь, - побелевшими губами пробормотал Клаус.

- Хм, - недоверчиво покачал головой Федор. - Хозяин, - обернулся он, лопата есть?

- Да что вы все слушаете эту чушь? - возмутился Зауэр. - Еще и сад мне хотите перерыть? Не дам!

- Так-таки и не дашь? А сдается мне, мил человек, что труп ты тут зарыл, да и хочешь утаить истину от людей. Вот как дело-то обстоит, - веско проговорил Федор.

Народ на мгновение притих, но тут же загомонил негромко, поглядывая на потерявшего дар речи хозяина двора.

- Я? - наконец вымолвил он. - Я? Зарыл и прячу? - Он пару раз широко раскрыл рот, глотая воздух и не находя слов. - Я? Да меня...

Развернувшись, он бросился в другой конец сада, к сараю, погремел там и вышел с двумя лопатами.

- Ну? - спросил он, подходя, втыкая лопаты в землю и поплевывая на ладони. - Где копать? Я прячу...

Копали долго, сменяя друг друга, хозяин, Федор и очухавшийся, злой мясник. Последний, остервенело вгоняя штык в землю, наконец, наткнулся на что-то твердое, сухо треснувшее под острием. Мясник стоял в яме по пояс. Услышав звук, он замер.