Array Array - Пятый странник

— Фауст? — сказал старик, — не помню.

— И он, любопытствуя, научил меня многим наукам. Я брожу по многим городам нашей страны, но через год я должен вернуться в Вюртемберг. До сих пор я не придумал еще каким путем итти мне к моему открытию.

— Что же ты ищешь?

— Осязаемое ничто.

— Осязаемое ничто? — повторил старик, — но что значит осязаемое ничто, и для чего ты его ищешь?

— Я ищу его, — отвечал странник, — для того, чтобы убедиться, что осязаемое ничто ничего не значит.

— Известно — ли тебе — с глубоким убежденьем начал старик, — что я теперь не только не знаю худ ты, или толст, высок или мал, но даже имеешь ли ты голову на плечах?

— Имею, — отвечал сын стекольщика, поднимая руку и ощупывая голову, — имею. Я ее осязаю.

— Осязаешь?

— Осязаю, — сказал сын стекольщика и задумался надолго.

Задумался и старик. Но они ничего не придумали, потому что пятый странник уже держал открытым ящик для кукол.

Вечером же старик сказал сыну стекольщика:

— В городе Аугсбурге живет некий Амедей Вендт. Явись к нему и скажи, что тебя послал астролог Лангшнейдериус, и он направит твои шаги по отысканию искомого.

— В путь, в путь! По дороге ветер. С неба сумерки, и зажигаются звезды.

— Память мне говорит — будь тверд, — а судьба говорит иное.

Так он говорил, повторяя эти слова снова и снова, пока не добрался до города Аугсбурга.

Он долго искал Амедея Вендта в этом городе, но не нашел его, да и не мог найти, потому что Амедей Вендт родился ровно через 200 лет, после его путешествия.

Тогда он сел на камень и горько заплакал. А на утро он пустился в дальнейший путь.

Из Аугсбурга в Ульм, из Ульма в Лейпциг, из Лейпцига в Кенигсберг, из Кенигсберга в Вюртемберг, из Вюртемберга в Шильду, из Шильды в Билефельд, из Билефельда в Штетин, из Штетина в Бауцен, из Бауцена в Штетин.

А когда он добрался до Свинемюнде, то оттуда прямо в ад, потому что хозяйка гостиницы в Свинемюнде сказала ему, что в аду есть осязаемое ничто. В аду такая мгла, что ее можно схватить руками.

Пятый странник захлопнул над ним крышку ящика и молвил.

— А вот.

Дорога убегала под ногами осла, а он пофыркивал, поплевывал и бодро задирал морду в голубое небо. Шарлатан сидел, подпрыгивая, размахивал одной рукой, а другой придерживал у рта, свою огромную трубку.

— Куда я еду? — говорил он с печалью — никто не знает даже моего имени, а меня зовут Гансвурст, и я родился на два века позже моего Пикельринга. — Дымок вился за его головой, трубка хрипела и плакала, мимо уходили поля и кустарник, и леса, и бесплодные земли. Так он ехал много дней, осел его утомился и утомился он сам, когда однажды, поздней ночью, он добрался до города Данцига.

— Отворите, — закричал он, остановившись у дверей гостинницы на самой окраине города — отворите мне, я очень устал, и осел мой тоже устал. А ныне поздняя ночь, и уже пора отдохнуть в теплой постели от тяжелого путешествия.

Дверь отворилась, и он был в пущен в гостиницу. По дороге он поцеловал девушку, отворившую ему дверь, и сказал: — Девушка, я не должен бы был касаться тебя, но я знаю, что у тебя свежие губы, — и, добравшись до постели, тотчас свалился на нее и уснул.

Осла же отвели к другим ослам, и он там жевал жвачку и жаловался соседям на легкомыслие своего господина.

Утром шарлатан откинул одеяло, сел на постели и принялся думать. Потом оделся и спустился вниз в общую залу, где топился камин и за столом сидели посетители.

Он тоже уселся и попросил себе кофе. Но у него не было, чем расплатиться, и он сказал девушке:

— Девушка, известно ли тебе, что у меня нет денег, чтобы заплатить за твое кофе?

— Кофе принадлежит моей хозяйке, сударь, — отвечала девушка, — а впрочем, сударь, вы, вероятно, шутите.

— А где же находится твоя хозяйка, девушка?

— Она еще спит, сударь, ее комната наверху.

— Но в это время хозяйка гостиницы, высокая и худая женщина, спустилась по лестнице вниз.

— Хозяйка, — приветливо сказал шарлатан, — известно ли вам, что у меня нет денег, чтобы заплатить вам за кофе, за ночлег и за корм моего осла?

— Ты не уедешь отсюда, пока не заплатишь денег, — отвечала, хмурясь, хозяйка, — или оставишь взамен денег своего осла.

— Лучше останусь, — сказал шарлатан. И остался.

Так он жил три дня и все думал, а на четвертый снова пришел к ней и сказал:

— Хозяйка, я уплачу вам все деньги, но прежде вы должны подарить мне помет всех ослов, что останавливались за это время в гостинице.

— Помет стоит денег, — отвечала хозяйка, — если я отдам тебе его, то к твоему счету придется прибавить несколько талеров.

— Хорошо! — вскричал шарлатан, — но вы должны провести меня в стойло.

И его провели в стойло.

— Ослы! — бодро закричал он, — ослы, помогите бедному страннику, помогите шарлатану Гансвурсту, у меня к вам нижайшая просьба.

Ослы подняли морды и очень дружно закричали в ответ.

— Ослы! — продолжал шарлатан. — Видит бог, я всегда любил вас, я всегда заботился о вас, и мой осел не замедлит подтвердить вам это. Я назвал его философом Кунцем — в честь философа Кунца, и вы видите, как он любит своего хозяина.

Философ Кунц фыркнул и в знак одобрения трижды поднял и опустил хвост.

— Помогите, — продолжал шарлатан, — мне нечем заплатить за ночлег и за корм — хозяйка повесит меня, если я не заплачу ей за ночлег и за корм, а я еще молод и хочу жить.

— Испражняйтесь! — вдруг закричал он с отчаянием в голосе, — я уже вижу, что ваш вчерашний помет не оправдал моих ожиданий.

Но ослы стояли неподвижно. И только один, самый молодой и глупый, поднял хвост, собираясь исполнить просьбу.

— Ну, ну, — говорил шарлатан, — ну, ну, понатужься, дорогой осел, помоги странствующему шарлатану.

И осел понатужился.

— Не то, не то, — закричал шарлатан, — не то. Золотом, золотом, не то. Золотом, усеянным драгоценными камнями. И когда он не увидел золота, то сел на землю и горько заплакал.

Горожане, девушки и посетители гостиницы стояли за его спиной и переговаривались о том, что шут должно быть сошел с ума и может натворить многие беды в гостинице.

— Сударь, — сказала давешняя девушка, сжалившись над ним, — сударь, пожалуйте в вашу комнату. Вы должно быть очень устали, сударь, от долгого путешествия.

Тогда он отправился в свою комнату и лег на постель.

И вновь прожил в этой гостинице три дня, и его перестали кормить, как других посетителей гостиницы.

Однажды вечером девушка пришла к нему и сказала:

— Сударь, вам нечем заплатить, но если вы честный человек, то я одолжу вам деньги.

— Девушка, — отвечал шарлатан, — когда–нибудь ты будешь жить в стеклянном дворце на берегу рая и ангелы будут прислуживать тебе золотыми пальцами.