Валерий Степнов - Ключ Венчальный. Повесть и рассказы

Проходил год за годом. Они выделывали кожи, шили одежду, обувь. Наловчились делать настоящие иголки с ушками и шили обновы, как заправские портные.

В поисках новых охотничьих угодий постоянно обследовали остров. Верстах в пятидесяти от зимовья нашли хорошую глину, слепили из неё лампадку, заправили топлёным салом и целых четыре года поддерживали в ней негасимый огонь.

Жили сытно, лишений не терпели, однако по дому тосковали и не теряли надежды вернуться. На берегу в постоянной готовности держали кучи сухого хвороста для сигнальных костров и насаженные на длинные шесты до бела выделанные оленьи шкуры.

Корабль подошёл к острову через шесть лет. Опять же только потому, что сбился с курса, и опять русский. Их приняли на борт вместе с богатой добычей. На прощанье они сняли шапки, поклонились приютившему их острову, могиле товарища. Судно ошвартовалось в Архангельске 28 сентября 1749 года. На том робинзонада по-русски завершилась.

– Почему так несправедливо, папа? – неожиданно заключила Яна. – Про чужеземца Робинзона Крузо в России знает каждый ребёнок, а про подвиг соотечественников, требующий неизмеримо большего мужества не знает никто или считаные единицы.

– Ты знаешь, дочь, мудрость, гласящая «нет пророка в своём отечестве», это про нас. Говорю с болью и не унижая достоинства русских, потому что сам до мозга костей русский. Кроме очерка француза читал о поморах повесть Константина Бадигина «Путь на Грумант». Замечательная вещь. Она издавалась несколько раз, но очень скромными тиражами.

Горячее желание Яны немедленно отправиться на остров Малый Брун отец охладил, показав ей карту. Архипелаг Шпицберген отделяла от России прочерченная по линейке государственная граница. Теперь Малый Брун принадлежит Норвегии и по-норвежски называется Эдж.

– Не огорчайся, на необитаемый остров ты попадёшь, – утешил он дочь. – Видишь эту точку в Баренцевом море? Сюда мы с тобой пойдем. Готовься. До отхода судна осталось шесть месяцев.

– Я готова, могу отправиться хоть завтра.

– Дочь моя, до чего же ты самонадеянна. Только над списком снаряжения надо неделю думать.

– Папа, снаряжение не самое главное. Экипироваться можно за две недели. Были бы деньги. Я имею в виду психологическую готовность, чем, наверное, и отличались поморы. Сама жизнь подготовила их переносить любые лишения. Они были глубоко верующими людьми, и для них отказ от борьбы за жизнь равнялся самоубийству, что считалось тяжким грехом. Ни один из них не мог принять такой грех на душу.

– Ты права. Православие определяло для поморов нравственное начало. Ещё сохранившееся язычество заставляло принимать природу как данность. Они не боролись с природой и не покоряли её, они к ней разумно приспосабливались.

– Папа, я хочу быть похожей на поморов. Пусть я неверующая, но из жизни добровольно не уйду ни за что и никогда. Буду цепляться за малейшую возможность, чтобы жить. Психологически я готова есть мышей, лягушек, пить оленью кровь, запасать дрова, добывать огонь. Одним словом, делать всё, чтобы сохранить дарованную мне жизнь.

Бруно с изумлением слушал дочь и понимал, что она давно уже не ребёнок. Совершенно по-юношески ему захотелось немедленно отправиться в путь, качаться на свинцовых волнах Ледовитого океана и подставлять лицо холодному ветру Арктики.

Весеннюю сессию Яна сдала досрочно, перешла на четвёртый курс. За зиму подготовила себе снаряжение, всерьёз полагая одной высадиться на необитаемый остров. Первым делом купила рюкзак типа поняги. Она не раз её видела в тайге у охотников-промысловиков. Незамысловатое устройство, всего-то доска с лямками. На ней крепится поклажа. Ходить удобно, меньше устаёшь. Секрет в том, что груз равномерно распределяется по спине. В купленном Яной рюкзаке вместо доски использовалась рамка из лёгких дюралевых трубок и натянутых на неё ремней.

Не отказала себе в удовольствии вычистить и смазать свой малокалиберный карабин. Ей приятно было держать его в руках, трогать лакированное ложе, воронёный ствол. С сожалением вернула оружие в плотные пенопластовые ложементы футляра. Отдельное гнёздышко в нём предназначалось для оптического прицела. Футляр вкладывался в невзрачный брезентовый чехол.

Бруно не очень удивился, когда Яна показала ему карабин. В экспедициях он часто видел её с оружием в руках, она была удачливее многих мужчин, часто приносила в лагерь уток, гусей. К охоте она относилась без женской жалости, но никогда не жадничала, добывала ровно столько, сколько требовалось на еду. Его изрядно расстроило, что купила она свой карабин из-под полы и без разрешения милиции.

– Ты хоть понимаешь, в какую историю можешь залететь? – пытался он вразумить дочь. – За хранение огнестрельного оружия в тюрьму сажают. В Уголовном кодексе есть специальная статья.

– Папа, ты с луны свалился, – парировала Яна. – Половина охотников Сибири имеют нарезное оружие без разрешения. Купить можно винчестер, карабин, трёхлинейку. Если пожелаешь, могут достать пулемёт «максим» или гранатомёт. Всё что угодно, были бы деньги.

Законопослушный, всегда отличавшийся дисциплинированностью, Бруно слушал разиня рот. Яна рассказывала просто удивительные вещи. Дочери он верил абсолютно и в достоверности её рассказа ничуть не сомневался. Яна вводила отца в мир, о существовании которого он даже не подозревал.

Городская толкучка, официально называемая вещевой рынок, работает по выходным. Знающий человек посоветовал Яне пойти пораньше. Она так и сделала. Вообще досконально выполняла полученную от него инструкцию. Не торопясь, ходила по рядам, разглядывала ковры, обувь, посуду, парфюмерию, приценивалась. Очень натурально производила впечатление праздной барышни. Тем не менее, чётко выдерживала заданное направление, постепенно приближалась к последним рядам вдоль глухого забора. Глухим он был для непосвящённых. Знающие люди знали несколько досок, висящих на одном гвозде и позволяющих исчезнуть через них в мгновение ока.

В последних рядах торговали всяческим отслужившим свой век барахлом, вроде старых замков, ржавых напильников, мятых примусов, алюминиевых ложек. Никто здесь ничего не покупал. Однако продавцы, дядьки пенсионного возраста с колючими глазами, терпеливо ждали, курили дешёвые папиросы, мёрзли, притопывали подшитыми валенками.

У некоторых в консервных банках вмеремешку с болтами, гайками, шурупами, шайбами лежали ружейные, винтовочные или пистолетные гильзы. Одни позеленевшие от времени, другие сравнительно свежие. У многих имелись гильзочки от малокалиберных винтовок. Вот на них-то Яна и обращала внимание, старалась выбрать которые посвежее, вроде бы даже как в заводской смазке.