Виктор Дьяков - Житейское дело

Виктор Дьяков

Житейское дело

Виктор Елисеевич Дьяков родился в 1951 году в Москве. Окончил военное училище, более двадцати лет прослужил в армии, майор запаса, пишет рассказы и повести, печатался в журналах "Наш современник", "Наша улица", "Подвиг".

В журнале "Москва" публикуется впервые.

1

- И какие же выводы, Василий Николаевич, вы сделали с позиции, так сказать, главного бухгалтера? - спрашивал шеф, потрясая отчетом о работе склада фирмы за прошедший месяц.

- Отчет заведующего складом составлен без ошибок, все цифры подтверждены накладными. Иначе я бы не подал его вам на утверждение, - хмуро отвечал Мельников.

- Нет... нет, не этого, поймите наконец, не этого я жду от вас! - шеф раздраженно шлепнул листы отчета на стол и, буравя взглядом главбуха, опустился в свое вертящееся, с высокой спинкой кресло "президент".

Пятидесятипятилетний Мельников остался стоять перед сорокадвухлетним директором фирмы, а тот, то ли специально, то ли просто не думая о том, не предлагал ему сесть.

- Ведь ворует, ворует кладовщик! Это и невооруженным глазом видно, а вы говорите "без ошибок". Нет, так не пойдет, дорогой Василий Николаевич. У вас же колоссальный опыт. Вы мне во все эти цифры вникните, проанализируйте и поймайте... Да-да, поймайте мне этого ворюгу. Нет, я этот отчет не утверждаю. Заберите и еще раз скрупулезно...

Мельников вышел из кабинета шефа с таким лицом, что секретарша посмотрела на него участливо - кто-кто, а она-то знала, как умел их шеф "доставать". Уже сидя за своим столом и листая отчет, матерился про себя: "Щенок, змееныш... Забыл, гад, как в августе девяносто восьмого трясся... "спасите, Василий Николаевич... век не забуду... по миру ведь все пойдем..." Все не все, а ты бы точно пошел. Я бы так и так где-нибудь пристроился, бухгалтеру с таким стажем сейчас работу найти не сложно. А вот ты где бы сейчас был? Ведь ничего же сам не умеешь, фирму папа в наследство оставил и опытного главбуха в придачу..."

Мельников вновь полистал отчет, хоть и понимал, что из него даже ясновидящий не определит, где и как завскладом обманывает хозяина- на бумаге все, что называется, било. "Ловить" кладовщика надо не на бумаге, а когда он получает сырье, выдает его на переработку, когда принимает готовую продукцию - вот где у него наверняка получается навар. Как это объяснить не желающему вникать в недра производственной деятельности фирмы, не приученному к кропотливой и нудной работе шефу? Ведь всю жизнь легко за папиной спиной существовал... Нет, конечно, Мельников тоже многим обязан покойному отцу шефа, но не до такой же степени, чтобы быть пожизненной нянькой при его великовозрастном и неблагодарном сыне. Какие тут могут быть доверительные отношения, когда тот не раз даже зарплатой попрекал. Ведь не так уж много и платит, всего пять сотен баксов. Разве столько получают бухгалтеры такой квалификации в других фирмах! Мог бы и пощедрее быть. Тем более в последнее время прибыль растет, и немалая в том его, Мельникова, заслуга. Конечно, шефу кажется, что мало, что воруют... Хочет как путный: летом на Канары, зимой в Швейцарию. Рот-то готов разинуть, а крутиться для того не хочет, думает, как в советские времена можно: залез на должность и поплевывай...

Зазвонил телефон. Мельников, продолжая механически пробегать глазами столбцы цифр отчета, взял трубку.

- Василий Николаевич, супруга звонит, - сообщила секретарша и соединила его с женой.

- Вася... Вася, ты меня хорошо слышишь?

Судя по голосу, жена была взволнована, но Мельников, находящийся во власти собственных эмоций, этого не почувствовал.

- Хорошо. Что там у тебя?- ответил он довольно грубо.

- Вася, только что телеграмму принесли... Отец умер, послезавтра похороны...

Новость не ошеломила Мельникова, он уже давно был готов к такому известию: отец, которому в следующем году должно было исполниться восемьдесят, за последние пять лет пережил два инфаркта. Особенно плохо он себя чувствовал весной и осенью, а сейчас был апрель.

"Да, не дожил-таки старик до мелениума, а так хотел..." - подумал Мельников и вспомнил слова отца, сказанные при их последней встрече, года полтора назад: "Вот встречу двухтысячный год, а там и умирать можно". Мельников скривился в усталой гримасе, предчувствуя нервотрепку, ожидавшую его в ближайшие несколько дней, - он ведь тоже был далеко не молод...

Мельников через "девятку" набрал номер телефона сестры. Трубку взяла племянница и сообщила, что мать где-то "бегает". "Все работу, наверное, ищет", - подумал Мельников. Узнав от племянницы, что им никакой телеграммы не приносили, он сообщил ей о смерти деда и велел передать сестре, чтобы та с ним связалась, как только появится дома.

Миновать еще одной встречи с шефом было невозможно. Подавив неприязнь, Мельников постучал в директорский кабинет.

- Что, уже проработали отчет? - директор удивленно встретил главбуха. Он пребывал в расслабленном состоянии, ибо свято верил в унаследованный от отца жизненный принцип крупных номенклатурных работников советской формации: начальник не обязан регулярно работать, главное - вовремя подчиненных "вздрючить", чтобы "пахали".

- У меня несчастье, Юрий Константинович. Вот только жена позвонила... утром отец умер, надо срочно ехать на похороны.

Шеф сам три года назад похоронил отца, сделавшего так много, чтобы его единственный отпрыск и после крушения социализма удержался в верхних слоях общества. У баловня-мажора хватало ума понять, чем он обязан родителю... Он сразу проникся участием:

- Да что! Опять инфаркт, сердце? - шеф не преминул показать, что он в курсе личных дел своего главбуха.

- Скорее всего. В телеграмме не сообщается, но, видимо, так... Надо прямо сейчас собираться, иначе не успею.

- Да-да, конечно... А куда ехать-то, не далеко?

- До Твери электричкой, а там еще сто километров на автобусе.

- Понятно... Передавайте дела... Впрочем, нет, несите-ка всю документацию мне сюда. По срочным делам введите меня хоть немного в курс. шеф вдруг заговорил тоном ребенка, который очень боится остаться один, без взрослых...

Когда передача дел завершилась, шеф открыл свой сейф и, поколебавшись, достал несколько зеленых банкнот:

- Вот, Василий Николаевич, это вам от фирмы... примите мои соболезнования... и в память о моем отце.. он вас так ценил... - шеф протягивал пять стодолларовых бумажек.

Этого момента Мельников ждал с внутренним напряжением, опасаясь, что шеф пожадничает или просто забудет и придется униженно напомнить. Что тот расщедрится на пятьсот баксов, он никак не ожидал - ну, сотня, максимум две. Ему даже стало стыдно, что всего несколько минут назад он думал о своем начальнике так плохо. Искренне поблагодарив, Мельников покинул офис.