Сергей Владимиров - Дорога на Старобалык. Были и небыли о людях и маленьких чудесах

Деревянные домишки, жмущиеся к дороге, время военное не пощадило. Ставни у замызганных окошек покосились через одну, крыши худые, палисадники пообветшали, почернели от времени, дождя и снега.

Улица с разбега ткнулась в базарную площадь. Здесь торговали в основном прошлогодней картошкой, соленьями, желтым залежалым салом, засахаренным мёдом. Ну и одёжка ношеная, латанная-перелатанная тоже на продажу имелась. Между рядами бродили редкие покупатели, да все больше приценивались и любопытствовали.

Скрипучий потрепанный грузовичок «Студебеккер» догнал Таисию уже на выезде из города. Водитель – веселый молодой парень в лихо заломленной кепке распахнул пассажирскую дверь.

– Тебе куда, мамаша?!

– А по пути нам, – заметила старуха, без всякого стеснения забираясь в кабину.

– А ты откуда знаешь куда я еду?

– Чего тут знать-то? В Тюменькино. Везешь кой-чего для сельмага. Ну так и мне в ту сторону, однако.

– Ловко, – парень удивленно хмыкнул и замолчал, время от времени поглядывая на попутчицу.

Вскоре грузовик свернул с проселочной дороги и неспешно покатил по узкой лесной просеке. Водитель, словно по неслышному приказу, вдруг опять разговорился. Пересказав последние гаражные новости, он переключился на тему, которая в последние годы волновала всех бердчан.

– Электростанция, она, конечно, дело нужное! – авторитетно заявил парень. – Взять, к примеру, Днепрогэс. Ведь целый шахтерский край питает. А у нас-то после Победы тоже, куда ни плюнь в завод попадешь. А значит, без электричества никак. Вот только не все мне нравится.

Он посмотрел на старуху, явно ожидая реакции. Попутчица смолчала. Шофер вздохнул и вдруг удивился тому, как легко грузовик преодолел очередную глубокую лужу:

– Вот скажи пожалуйста! Вчера на этой же самой дороге три раза считай на пузо сел. А сегодня – как по шоссе! С чего бы это?

– Пока я с тобой еду, ни в одну лужу не сядешь. Так мне сходить уже скоро. Но так и быть. Парень ты неплохой. Без беды доедешь.

– Вот спасибо, – иронически улыбнулся шофер. – Век не забуду.

– Забудешь, – равнодушно сказала старуха. – Так чего ты там про запруду плел?

– Какую запруду?! А, про станцию! Так не по нраву затея мне эта, говорю.

– Что так?

– Ну как же, – разгорячился шофер. – Я ж местный, бердский. В дому живем, прадедом строенном. Могилки родные все тут. Корнями глубоко мы вросли. И вдруг раз, и всё под воду. Конечно, не обидит власть работягу, но перебираться на новое место, да все сначала начинать – неправильно это как-то.

– Ишь, – недовольно скривилась старуха, – сам молодой, а бухтит как кержак замшелый. Куст-то в кадке тоже небось корни подлиньше пущает, укрепиться норовит, а как высосет из земли все соки, да не пересадишь его и – конец. Дерева лесные опять же. Кабы семена далече не разбрасывали, так бы всем и гибель в пожаре огненном, заединожды. Люди – тоже таково. Если бы каждый за кус землицы держался, давно бы повымерли, от хворей, нищеты, произвола служилого. Так что думай головой, за тем и дана.

– Ты, мать, прям научный лектор, – улыбнулся водитель, закуривая. – Сама-то, небось, за кус свой тоже держишься!

– Не держусь, – заметила старуха. —Давно мои корни оборваны, еще при царе лютом, да грозном. Но переезжать, верно, негоже мне. Иначе все сгинете, малахольные. Соберете друг с друга жатву кровавую, почище войны недавней. Придержи-ка. Сходить мне пора.

– Чудная! – парень затянулся так свирепо, что кабина вмиг наполнилась едким табачным дымом. – Речи странные, да и сходить непонятно собралась. Тут бурелом и чаща непролазная, а жилья никакого сроду не было.

– Это мне виднее, – отрезала старуха. – Стой, говорю.

Грузовик скрипуче остановился. Таисия, не по годам ловко, выскользнула из кабины. Неопределенно махнула в знак прощания и шагнула в высокую траву вдоль просеки. Как ее и не было. Через какую-то минуту и водитель забыл о своей нежданной попутчице.

Возможно, чаща и выглядела непролазной для местных, но не для Таисии. Перед ней стелились папоротники, обнажая утоптанную тропинку, а ветки и коряги гнулись, как от урагана, давая дорогу. Обрадовано стрекотали сороки. Хозяйка вернулась домой.

Вскоре вековые сосны расступились, и старуха вышла на залитую солнцем поляну, где стоял добротный дом, срубленный из массивных кедров. Возводили его по-сибирски – когда и жилье и банька и сараюшка с курятником собраны под одной крышей, чтобы не приходилось по снегу и морозу хлопотать по хозяйству. Обнесен был сибирский хутор настоящим малороссийским плетнем. Выглядело это соседство непривычно, но хозяйку вполне устраивало.

Таисия остановилась. Принюхалась, раздувая ноздри, сторожко. Затем, успокоившись, скользнула в калитку. Тяжко опустилась на завалинку.

Давно не покидала свое жилище. И сегодня, возвратившись, гораздо сильнее чем обычно почувствовала острую, почти физическую боль, которая возникает только у Старшей, рядом с разрушенным ведьминским кругом.

Вот он круг бывший. Только глаза закрой и увидишь. Там, за густым малинником стоял дом Синявы. Нет Синявы. Сгинула где-то на фронте еще в сорок первом.

У ручья жили сестры, Марийка да Злата. Эти просто ушли, разуверились. Ушли в своем праве, поскольку сказано было, что хранить ведьминский круг, сокровища славянские заповедные должен триста тридцать лет да три года. Завещано то было богами старыми, передано волхвами истинными, вслед за богами ушедшими. Минул отмеренный срок, да разве все предусмотришь наперед? Разве нет уже опасности? Разве успокоились, сгинули черные маги Востока во главе с окаянным проклятым Засибуром?

«Нет опасности», – посчитала и Алеся, что южнее жила, у оврага. Тоже ушла на фронт. И сердце вещует, что жива осталась, да не вернется уже.

И напрасно Таисия заклинала, доказывала, месяц в ясную воду роняла. Не поверили ей Младшие. И зря ведь, зря! Разве не маги жестокие тевтонов глупых облапошили, приманили тайными знаниями, открыли для них свои горные крепости? Они!

Почитай полземли на Русь войной подняли, да и не в первый раз. Руками орды иноземной сокровища добыть хотели. Сорвалось, хоть и цену пришлось заплатить кровавую. Только все равно не уймутся. А попади им в руки предметы заветные – конец миру. Пойдет брат на брата, отец на сына, до самого конца, безжалостно.

Для того ли ведьмы родные места почти четыреста лет как покинули, да на земле сибирской, где сама природа-матушка помогает, круг свой строили? Нет – не для того.

Но как управиться? Нет круга, почти нет силы. Одна осталась Старшая – Таисия.

Ответ, казалось, нашелся еще перед войной. Лешак, старый дурень, как-то закружил, замотал в трех соснах анжинера заезжего, что обещанной подводы на станции не дождался, да решил напрямки по лесу срезать. Покуражился хозяин лесной, да увлекся: на третий полдень анжинер силу подрастерял и едва дух не испустил. Притащил его Лешак смущенный к Таисии отваживаться.