Array Коллектив авторов - Рождественские и новогодние рассказы забытых русских классиков

– Ну, полноте! Перестаньте! – тоже слабо улыбнувшись, перебила ее Анна Николаевна. – Мне слишком поздно думать о романических развязках фантастических историй моей молодости. Если б я была моложе, я, может быть, и не боялась бы встречи с Веригиным, а, напротив, искала бы этой встречи. А теперь – боюсь, именно потому боюсь, что мне все кажется, что наша с ним встреча должна как-нибудь страшно кончиться, что развязка будет вовсе не романическая и не счастливая.

Нервы Анны Николаевны были, очевидно, очень расстроены. Она снова вздрогнула, снова побледнела.

– Однако который час, господа? Может быть, пора ужинать и встречать Новый год? Только странно, что дяди Ивана Петровича нет, а он непременно обещался быть…

Мы взглянули на часы. До полуночи оставалось сорок минут, и Анна Николаевна велела подавать ужин.

Но мы не успели еще перейти в столовую, как раздался звонок.

– Это, наверно, дядя, – сказала хозяйка. – Наконец-то!

Действительно, через минуту мы увидели старика Ивана Петровича, с его вечно веселой улыбкой и густыми, совершенно белыми, коротко остриженными волосами.

– А уж я думала, что вы обо мне забыли, дядя! – обратилась к нему хозяйка.

– Не забыл, Annete, не забыл! Напротив, только о тебе и думал все это время! – как-то странно помаргивая и, очевидно, насильно удерживая какую-то особенную веселость, заговорил Иван Петрович, целуя руку племянницы. – Но я не один – я привез тебе гостя.

На пороге гостиной показалась незнакомая нам фигура. Красивый господин, лет сорока пяти, в генеральском мундире, входил несколько смущенно и неуверенно.

Вот он остановился посреди комнаты. Я так и впился в него глазами. Я заметил, что высокая, широкая фигура Ивана Петровича скрывает от него хозяйку.

Но вот Иван Петрович сделал шаг назад и обернулся.

Вошедший генерал взглянул на Анну Николаевну, его свежее, здоровое лицо покрылось необыкновенной бледностью, глаза широко раскрылись, он отшатнулся и, очевидно, не будучи в силах совладать с собою, вскрикнул.

Иван Петрович так весь и засиял от радости.

– Рекомендую тебе, Annete, – проговорил он. – Петр Владимирович Веригин.

Анна Николаевна, смущенная, растерянная, даже не в силах была протянуть руку вошедшему. Она тоже впилась в него глазами с выражением страха, ужаса, смущения и вместе с тем чего-то странного, чего-то даже похожего на радость. Мы все смотрели затаив дыхание и ждали, что будет.

Генерал первый вышел из оцепенения. Он вдруг закрыл лицо руками, повернулся и почти выбежал из комнаты. Анна Николаевна безумно взглянула ему вслед, слабо вскрикнула и без сил опустилась в кресло. Мы все кинулись к ней. Ее грудь высоко поднималась. Она хотела говорить, но не могла.

– Это он! Он! – наконец расслышали мы ее слабый шепот.

В это время Иван Петрович уж снова входил в гостиную под руку с генералом.

– Прости меня, Annete, я, кажется, чересчур напугал тебя. Но я напугал не тебя одну, не знаю, кто из вас больше напуган – ты или Петр Владимирович! Но он уж простил меня, прости и ты.

Наконец Анна Николаевна кое-как совладела с собой и протянула руку генералу. Я ясно заметил, что оба они вздрогнули в эту минуту.

Иван Петрович обратился ко всем нам.

– Господа! – весело сказал он. – Воображаю, как вы изумлены и как вы ровно ничего не понимаете из того, что здесь происходит. Но вы будете изумлены еще больше, когда я вам дам надлежащие разъяснения.

– Мы уж все знаем, – сказал я. – Поверите ли, что перед самым вашим приездом Анна Николаевна рассказала нам одну очень странную историю и закончила ее словами, что она очень боится встречи с господином Веригиным.

Иван Петрович развел руками и опустил голову.

– Ну-с, – продолжал он, – этого еще недоставало. Впрочем, что ж? Та к оно и должно быть: чудное и непонятное во всех подробностях остается чудным и непонятным. Но все же мне нужно еще кое-что рассказать вам, да и самой Анне Николаевне. Мы все здесь ее старые друзья, иначе я бы и не приехал сегодня с Петром Владимировичем.

И он рассказал нам, что история Анны Николаевны всю жизнь не выходила у него из памяти. Он знал наверное, что рано или поздно его племянница непременно встретится с Веригиным. Он дал себе слово: добыть Веригина и узнать от него, какое это лицо его преследовало и чем окончилась история его нервной болезни.

– И я успел с ним познакомиться, – говорил Иван Петрович. – Мы сошлись с ним еще восемь лет тому назад, на Кавказе, и при его описаниях того лица, которое он увидел в первый раз во сне, потом наяву на балу (тогда ему показалось, что перед ним не живая девушка, а видение), я не мог сомневаться, что это и есть лицо Анны Николаевны. Но я узнал, что в последние годы это лицо оставило его в покое, и я не рассказал ему ничего про мою племянницу. Не говорил и ей, и она так и не знала, что мы с Веригиным приятели. Но мысль о неизбежности их встречи меня не покидала. Приезжаю я два месяца тому назад в Петербург, встречаюсь снова с Веригиным и решаюсь непременно познакомить его с нашей милой Анной Николаевной. Но сегодняшнего дня я, конечно, не выбрал бы для этого знакомства, если бы Веригин сегодня утром не явился ко мне и, совершенно расстроенный, не рассказал бы мне, что всю ночь его снова преследовало женское лицо, в котором он узнал черты своего прежнего видения. Все это до такой степени странно, святочно, наконец, что я решился устроить святочный сюрприз моему приятелю и моей племяннице. Я почти насильно притащил сюда Веригина, от этого так и запоздал. Я ему даже не объяснил, куда и зачем его везу, просил только положиться на нашу старую дружбу и уверил его, что в смешное, фальшивое положение его не поставлю. Если я от старости впал в детство и весь мой поступок – дикость, простите меня, добрые люди, но я, воля ваша, торжествую!

Бедная Анна Николаевна употребила весь свой такт, всю свою находчивость, чтобы выйти из неловкого положения, в которое поставил ее дядя. Кроме того, она, очевидно, боролась с глубоким внутренним волнением.

Мы все поспешили ей на помощь. Мы толковали о всевозможных странных психологических явлениях, одним словом, всячески заговаривали ее и генерала Веригина, тоже глубоко потрясенного.

Мы перешли в столовую ужинать. Это был странный ужин.

Две хорошенькие дочки нашей хозяйки и ее сын давно знали историю о Веригине и теперь разделяли волнение своей матери. Они просто с паническим страхом глядели на генерала.

Но вот пробило 12 часов. Мы высоко подняли бокалы, поздравили хозяйку с Новым годом и от души пожелали ей счастья.

– А ведь вся эта история непременно должна хорошо кончиться! – шепнул мне Иван Петрович. – Я не умру покойно, пока не отпирую на свадьбе у племянницы. Веригин – отличный человек, я его знаю, а от судьбы не уедешь!