Александр Давыдов - Воспоминания

Переходя к рассуждению о том, были ли декабристы искренними и последовательными, не высказываясь сразу (209) за наделение крестьян землей, надо прежде всего отметить, что в их время таковое не считалось признаком прогрессивного мышления. Лучше всего это видно из того, что Якушкин пишет в своих воспоминаниях, написанных в пятидесятых годах 19-го столетия: "Благомыслящие люди, .или, как называли их, либералы того времени, более всего желали уничтожения крепостного состояния и, при европейском своем воззрении на этот предмет, были уверены, что человек, никому лично не принадлежащий, уже свободен, хотя и не имеет никакой собственности. Ужасное положение пролетариев в Европе тогда еще не развилось в таком огромном размере, как теперь, и потому впоследствии возникшие вопросы по этому предмету тогда не тревожили даже самых образованных и благонамеренных людей". Говоря о своем разговоре с директором департамента Джунковским по вопросу о предполагаемом им освобождении своих крестьян без земли, И. Д. Якушкин пишет, что "Джунковский бывал заграницей, имел воззрения человека европейского, и потому освобождение крестьян, которым не предоставлялось земли, нисколько его не возмущало". Если в течение всего 19-го века и начала 20-го и особенно в настоящее время все европейское ставилось и ставится в пример всему русскому как более передовое, то тем паче это должно было иметь место тогда, когда жили и действовали декабристы. Можно только поставить вопрос, почему тогда в Европе освобождение крестьян без земли не считалось зазорным? Ответом на это служит то, что вопрос о свободе человека, как было уже сказано, не ставился там в зависимость от владения им собственностью и что последняя почиталась священной. Декабристы, как известно, в своих предположениях руководились примерами Запада, поэтому очень важно установить, чему они могли научиться от него в отношении освобождения крестьян с землей. Разумеется, самой передовой страной в это время считалась Франция, недавно совершившая самую глубокую революцию. И вот оказывается, что Национальное Собрание в декрете от 4-го августа 1789 года, совершенно упразднив феодальный режим, сделало однако при этом разграничение между двумя его категориями: правами, вытекающими из власти одного лица над другим, и (210) такими правами, которые связаны были с владением землей. Первые права отменялись безвозмездно, вторые же подлежали выкупу. Придать однако этому выкупу коллективный и обязательный характер Национальное Собрание не решилось ввиду затруднительного положения французских финансов. Закончено дело освобождения было лишь в 1793 году, когда декретом от 17-го июня были отменены без вознаграждения все феодальные и чиновные права и предписано было сжечь все долговые обязательства. Это однако не означало, что крестьяне получили в собственность конфискованные у помещиков земли, ставшие национальными имуществами. Эти земли продавались разжившимся на революции спекулянтам для пополнения оскудевшей казны. Что касается Англии, то в ней освобождение крестьян фактически произошло гораздо раньше, еще в средние века, путем обезземеления их. Процесс этот был долгий и сложный, но главную роль в нем сыграли чума и развитие овцеводства. Только в Пруссии, после разгрома ее Наполеоном, указом 9-го октября 1807 года крепостное право было отменено, но лишь по закону 1816 года помещики потеряли право верховной собственности на землю крестьян, на барщину и повинности. В герцогстве Варшавском конституцией, данной Наполеоном 22-го июля 1807 года, крепостное право было упразднено, но в ней ничего не говорилось о поземельных отношениях; декретом же 21-го декабря того же года они были определены не в пользу крестьян. Такое решение вопроса имело место, несмотря на письмо Косцюшко к Фуше от 22-го января 1807 года, в котором он ставил одним из условий своего приезда в Польшу для содействия Наполеону освобождение крестьян с предоставлением им в собственность земли, находившейся тогда в их владении.

Сказанного достаточно, чтобы совершенно оправдать декабристов от возводимых на них обвинений. Они могут выйти из суда истории не осужденными, с признанием за ними смягчающих вину обстоятельств, а с незапятнанными именами чистых и честных людей, пожертвовавших всем для блага своего народа. Единственное, в чем можно упрекнуть их, - это недостаток государственного реализма, но этот упрек может быть обращен и к их обвинителям. (211). Для устойчивости какого угодно государственного строя в России необходима прочная его основа в лице наиболее многочисленного ее класса - крестьян. Но прочность этой основы возможна только при владении крестьянами землей на правах полной собственности. Сейчас эта мысль может звучать "консервативной", но какое это имеет значение пред лицом того, к чему пришла Россия? Правы были крестьяне И. Д. Якушкина, когда они, отказываясь от свободы без земли, сказали ему: "Ну, батюшка, оставайся все по-старому: мы ваши, а земля наша".

ДЕКАБРИСТ-ЕВРЕЙ

(213)

По своей малочисленности в России конца 18 и начала 19 века евреи не могли сыграть какую-либо роль в охватившем в то время часть ее общества освободительном движении. К тому же движение это зародилось и развивалось в дворянско-военной среде, куда они не имели доступа и которая, несмотря на свои либеральные воззрения, все же относилась к ним с известным предубеждением. В это время, по свидетельству Шабада, в России числилось всего 152.364 евреев, платящих подати и подлежащих повинности, а в Петербурге, как о том Екатерина II писала Дидро, было лишь от трех до четырех евреев, проживавших почему-то у ее духовника. И, тем не менее, судьбе было угодно, чтобы в числе лиц, привлеченных к ответственности по делу о "неустройстве", 14 декабря 1825 года, оказался, как член одного тайного общества, еврей титулярный советник, чиновник канцелярии Санкт-Петербургского Военного Генерал-Губернатора гр. Милорадовича Григорий Абрамович Перетц. Участие его в декабризме тем более знаменательно, что сам он лично нисколько не испытал каких-либо притеснений со стороны власти и происходил от богатых родителей, совмещавших глубокие богословские познания и интересы с большими деловыми способностями.

Дед Г. А. Перетца, со стороны матери, Иошида Цейтлин - (1742-1822), проживавший во времена Потемкина в Шклове, тогдашнем главном умственном центре еврейства, был ученым раввином и меценатом и, вместе с тем, талантливым финансистом и купцом. Потемкин, нуждавшийся для выполнения своих широких политических и военных планов людях, могущих материально ему содействовать, оценил

(214) деловые способности Иошиды Цейтлина и последний вскоре стал, как бы, его министром финансов и снабжения. Разбогатев на этом поприще, Цейтлин после смерти Потемкина оставил свою коммерческую деятельность и окончательно поселился в своем великолепном имении Устье, Чериковского уезда, Могилевской губ., где совершенно отдался изучению еврейского богословия. Еще при жизни Потемкина, он, желая выдать замуж свою дочь Файгеле, стал искать для нее жениха. Выбор его пал на сына всеми почитаемого Левертского раввина Израиля Перетца - Абрама, умного молодого человека, обещавшего по своим познаниям стать знаменитым раввином. Абрам Перетц женился на Файгеле в 1790 году, но не оправдал надежд своего тестя в отношении своей духовной карьеры. Он предпочел заняться коммерческими делами и стал ездить в Петербург по делам своего тестя и Потемкина. Скоро Перетц окончательно там поселился и стал жить вместе с двумя другими евреями, пользовавшимися покровительством Потемкина, - Иегудой бен Ноах и реб Натаном Ноте, у того самого духовника Екатерины II, о котором она писала Дидро. Поселившись в столице, Абрам Перетц завел свои собственные дела и занялся откупом. Это занятие принесло ему огромное по тому времени состояние и большое положение в обществе. Греч говорил про него: