Хедвиг Шоберт - Найти самого себя. Перевод с немецкого Людмилы Шаровой

– Сегодня вечером я передам тебе ответ Марты.

– Прекрасно! A сейчас, если ты не против, пойдем завтракать. Мне кажется, что после твоей речи у меня разыгрался аппетит. Пойдем со мной!

От глаз Грегора не укрылось, что Марта отнеслась без восторга к его переезду, но старалась не показывать этого, поскольку она отлично понимала безвыходность их положения. У нее также не было никаких оснований быть недовольной своим постояльцем. Наверное, не было другого более нетребовательного человека. Он редко бывал дома, уходил и приходил почти неслышно, и старался стоять в стороне от всего, что происходило вокруг него. Последнее Марта ценила в нем больше всего. В это трудное время она как никогда ранее чувствовала необходимость уйти из дома и забыть о своих заботах в обществе семьи Даллманн. С Виктором и Грегором она не могла говорить о том, что было у нее на душе, особенно со своим мужем, который всегда говорил с нею с раздражением, словно считал ее веселое лицо государственным преступлением.

Ах! Как она завидовала Лене Даллманн!

Марта глубоко вздохнула.

В этой гнетущей атмосфере приглашение от коммерции советницы Мюрнер показалось Виктору лучом солнца, и на какое-то время вернуло ему надежду на лучшее.

Роуз Мари! В своем отчаянном настроении Альтен уже был уверен, что там о нем забыли, и теперь даже у Грегора, который беспокоится о душевном состоянии своего друга, не хватило смелости удержать его, тем более что он сам тоже был упомянут в приглашении.

Они отправились туда вдвоем. На Грегоре по-прежнему был его запятнанный, старый, потертый сюртук, он даже не попытался обратить больше внимания, чем обычно на свой внешний вид. Виктор, идя рядом с ним, словно впервые заметил гротескное уродство своего друга, его кривую, сутулую фигуру, чрезмерно длинные руки и заостренную лысую голову с увядшими чертами лица. Также он со стыдом увидел, что сюртук был помят и сейчас Грегор пытался разгладить его прямо здесь на улице.

– Не волнуйся, мой мальчик, – с усмешкой сказал Грегор, заметив неловкость на лице Альтена. – Тому кто не знает, как отделить зерна от плевела, я не могу понравиться, но кто умеет увидеть больше, чем внешняя оболочка, тот не будет смущен следами пыли на ней. Теперь дело за твоей коммерции советницей показать, чего она стоит.

Грегор непринужденно вошел в виллу, роскошь которой совсем не произвела на него впечатления, и, наконец, вежливо поклонился Роуз Мари, которая не могла полностью скрыть на своем холодном лице выражения того отвращения, которое она почувствовала при виде друга Альтена, которого тот так расхваливал до этого. Но Грегора это ничуть не беспокоило, наоборот, насмешливая улыбка еще больше исказила его лицо. Виктор чувствовал себя как на раскаленных углях. Ему было стыдно – ему было стыдно за своего лучшего друга впервые в жизни! – И почему? Потому что он не понравился салонной даме?

«Я мог предвидеть это раньше и спасти себя от этого позора, – подумал Альтен, рассерженный на себя. – Она, должно быть, думает, что мы бродяги».

И в то же время он был зол на Грегора. Ему казалось, что его друг сделал это сознательно, чтобы полностью испортить мнение элегантной дамы об их обоих.

«Я бы не удивился этому», – подумал Виктор, тайно наблюдая за Грегором. Внутри него все больше росли беспокойство и неуверенность. Нервничая, он раскрошил чайный пирог, и Роуз Мари, повернувшись в его сторону, заметила это.

– Что с Вами? Вы сегодня такой странный! – сказала она.

– Простите его, мадам, – ответил Виктор тихим голосом, глядя на Грегора, – мой друг просто привык к нашей компании и… – он смущенно замолчал.

Роуз Мари рассмеялась.

– Так вот что Вас мучило! Не волнуйтесь об этом. Здесь все свои.

– Будьте справедливы, мадам, – вступил в разговор Грегор, – защитите старика от его юного друга. Он этого не заслуживает… – Роуз Мари снова засмеялась.

– Нужно всем воздать должное, – ответила Роуз Мари, повернувшись к Грегору. Она выглядела очень молодой и необыкновенно красивой в розовом свете абажура. – Справедливость – моя сильнейшая черта, я всегда стараюсь быть справедливой, если, конечно, это не причиняет мне неудобств. – Затем она снова обратилась к Виктору. – Однако, мне кажется, что у Вас какие-то личные неприятности. Или я ошибаюсь?

– Вы правы, – сказал Альтен после короткого колебания и неуверенно посмотрел на нее. – И это тоже!

– Можете ли Вы поведать мне, что Вас так расстроило?

Ее бледное лицо с усталыми складками вокруг глаз и губ выражало доброжелательность и сочувствие, она словно ожидала услышать историю несчастной любви. Ее тонкие руки, покрытые сверкающими украшениями, покоились на коленях.

О, разумеется, эта женщина – эта женщина могла бы понять его! – И движимый импульсом, который был сильнее его, Альтен рассказал ей обо всем, что угнетало его, при этом ни словом не упомянув Марту и то, что он был женат.

Когда он кончил, Роуз Мари улыбнулась.

– Дорогой друг, я рада, что Вы так открыто доверились мне. Теперь я могу высказать и свое мнение. Цель, к которой Вы стремитесь, благородна и прекрасна, но она не подходит для меня и мне подобных. Нам нужна реальная жизнь, естественная природа – развлечения! – Прежде всего, развлечения! Но Ваши книги, увы, не очень развлекательны, дорогой Альтен. Попробуйте писать по-другому, и Вы увидите, что кроме эфемерной славы Вы получите еще и золотой урожай.

Виктор побледнел, его руки, вертевшие золотую чайную ложечку, слегка дрожали. Основание его идеализма пошатнулось под влиянием окружающих его здесь роскоши и комфорта, которые подчеркивал мягкий свет пьянящего красноватого оттенка. Тем не менее, он возразил очень энергично, хотя в его голосе улавливалaсь некоторая принужденность:

– Никогда, никогда я не смогу пойти против моего внутреннего убеждения!

Роуз Мари снова засмеялась.

– Это не заставит себя долго ждать, прежде чем Вы признаете мою правоту!

– Он никогда этого не сделает! – раздраженно воскликнул Грегор и недружелюбно посмотрел на прекрасную хозяйку. – Он должен служить своему идеалу. Деньги и внешнее благополучие – это то, без чего настоящий художник может обойтись.

– Но они доставляют удовольствие, – возразила Роуз Мари, повернувшись лицом к своему противнику. – Мы, обладающие ими, ведем себя так, как будто презираем их по привычке; а те, у кого их нет, стремятся, в конце концов, их получить. Деньги есть и останутся величайшим правителем на нашей земле.

– Разумеется, – сказал Грегор, – это язык Вашего мира, но мы с Альтеном принадлежим к тому миру, где говорят на другом языке.

– Придет время и Ваш юный друг поблагодарит меня за то, что я научу его мыслить так же, как и мы. Кстати, я никогда не обещаю больше, чем я могу сделать. В моем салоне господин Альтен встретится с самыми разными людьми, которые послужат ему моделью для его творческих изысканий. Ибо если хочешь описать жизнь, надо наблюдать эту жизнь, а не придумывать ее, – самоуверенно ответила Роуз Мари с некоторым раздражением в голосе и затем вновь повернулась к Виктору.