Герман Мелвилл - Марди и путешествие туда

Экваториальные течения Южных морей считаются самыми таинственными из глубинных тайн. Откуда они прибывают, куда идут, кто знает? Скажите нам, какой скрытый закон регулирует их поток. Независимо от теории, которая приписывает им почти обязательное направление с востока на запад, вызванное восточными ветрами с экватора и сопутствующими действиями полярных потоков, эти течения всегда переменчивы. Невозможно наверняка знать период их изменений или предсказать его.

Но, однако, трудно объяснить определённую причину океанских потоков в любой части мира одним из благотворных эффектов, что кажется достаточно очевидным. И хотя обстоятельства, на которые здесь ссылаются, возможно, известны каждому человеку, то его можно будет расспросить, наделены ли они вообще той важностью, которую заслуживают. Объяснение здесь основано на постоянном смешении и очистке морской воды из-за течений.

То, что океан, согласно популярной теории, обладает специальным очищающим реагентом в своих солях, должно быть подвергнуто некоторому сомнению. Не может явно отрицаться, что те самые соли, что могли бы испортить его, не являются результатом оживлённой циркуляции внутренних его частиц внутри потоков. Морякам известно, что морская вода, оставленная в ведре в тропическом климате, очень скоро становится совсем отвратительной и не имеющей никакого сходства с дождевой водой.

Но я не строю теорий. И, возражая вышеупомянутому заявлению, позвольте мне добавить, что упомянутая порча морской воды, оставленной в ведре, может возникнуть в немалой степени из-за присутствия разложившихся в ней фрагментов животных.

Чтобы открыть всё полностью, я должен ещё раз осудить Аннэту за её мелкое воровство и за то, к чему привело это воровство. По простоте моей души мне казалось, что дама, которой польстили более, чем она заслуживала, должно быть, была уверена, что я оставил её в покое, поскольку уже направил её на путь истинный и уберёг её от воровства. Но нет. Она была одержима неким множеством бесов, постоянно вредящих окружающим, к их, бесовской, собственной отдельной радости, и немногие из множества её шуток приносили пользу ей как в настоящем, так и в будущем.

Однажды пропала вьюшка лага. Позвали Аннэту. Она пришла, но сказала, что ничего об этом не знает. Ярл провёл целое утро за изготовлением замены, и спустя несколько дней мы случайно натолкнулись на потерю: вещь скрывалась на грот-мачте.

В другой раз, обнаружив, что небольшое судно тормозит при повороте, как будто кто-то под водой дёргал его назад, мы провели серьёзную экспертизу, чтобы узнать, что случилось. Когда поискали, то нашли верёвку, ловко привязанную к одному из звеньев цепи под главным створом правого борта. Верёвка что-то тянула за кораблём на глубине. После вытаскивания с глубины длинного троса с тяжёлой корзиной там был обнаружен крепкий деревянный ящик, который при вскрытии явил нам различные ножи, топоры и обухи топоров.

Вызванный к этому зрелищу Уполуан утверждал, что трижды он отбирал такой же ящик из рук Аннэту.

Итак, здесь находилось четыре человека, закрытых в этом небольшом дубовом судне, и в настоящее время у них имелись общие интересы. Какой нормальный смертный мог бы объяснить это воровство без повода и причины? Это походило на чистейшую кражу вещи из одного кармана и перекладывание её в другой. К чему тогда это могло бы привести, в конце концов?

Да вскоре и привело, к общему утешению, а именно к отделению компаса от нактоуза; поэтому мы вынуждены были заменить его тем, что был у нас на «Серне».

Это сделал Ярл, который первым обнаружил это последнее и опасное воровство. Аннэту стояла у руля на закате, он пришёл, чтобы сменить её, и, надеясь узнать, как наши дела, был поражён ужасной пустотой на месте нактоуза.

Я вскочил на ноги, разыскал женщину и железным тоном потребовал компас. Но её лицо оставалось невозмутимым, каждое слово опровергалось.

Дальнейшее милосердие было бы безумием. Я вызвал Самоа, рассказал ему, что произошло, и подтвердил, что нет иного способа обезопасить нас, кроме как по ночам лишать свободы его супругу. С этим он тайно согласился, и в тот же самый вечер, когда Аннэту спустилась на бак, мы заперли за ней люк во избежание её бегства. Она долго кричала, но безрезультатно. И каждую ночь эта сцена повторялась, и дама выкрикивала свои мольбы более энергично.

Где-то мы уже намекнули, что Аннэту иногда строила глазки Ярлу. Поэтому я был немало удивлён, когда её поведение по отношению к нему решительно изменилось. Частенько до этого, подтягивая с нами оснастку, она хитро щипала его, а затем смотрела в другую сторону, невинно, как ягнёнок. Теперь же она могла отказать в помощи при работе с оснасткой и перекашивала лицо после ополаскивания водой из деревянной бадьи, если мой Викинг ранее рисковал отпить воды оттуда. В другое время, когда честный Небожитель поднимался на палубу, она высмеивающе кричала и показывала свой язык, сопровождая всё это определённо недвусмысленными и чрезвычайно неприличными жестами, вызванными глубоким презрением, с которым она к нему относилась.

Всё же Ярл никогда не уделял внимания проявлениям её невоспитанности и терпеливо пропускал и прощал их. Когда же он спросил о причине исключительного поведения дамы, я ответил, отведя взгляд, что она в последнее время очень интересовалась моим Викингом, но не встретила взаимности.

Несомненно, Ярл, который был во многом философом, невинно предполагал, что со временем леди простила бы и забыла его. Но что знает философ о женщинах?

Отвращение Аннэту к нему стало столь долгим и настолько серьёзным, что честный старый моряк не мог её более выдерживать и, как самый добродушный мужчина, когда-то совершенно беспристрастный, оказался накрытым целиком ужасным тайфуном страстей. Он предложил немедленно отстранить женщину от всех дел и утопить, но настаивал на этом недолго.

Идея убийства заразительна. Сначала я почти ухватился за это предложение, но быстро отклонил его. Ах! Аннэту, невыносимая Женщина! Спасите меня, боги, от того, чтобы снова быть запертым на судне с таким шершнем.

Но что же делать с нею? И вот ещё что. До настоящего времени она продолжала выполнять обязанности, назначенные ей с начала путешествия, а именно те, что были из кулинарного раздела. От этого она была теперь отстранена. Её вертел был сломан. Мой Викинг торжественно утверждал, что он ничего больше не съест из её стряпни из страха быть отравленным. Да я сам почти верил, что в шалунье сидело преступное намерение приготовить нам бульон с беленой.

Но что сказал Самоа обо всём этом? Относительно вопроса кулинарии, доверяя нам, как и раньше, он был всё же слеп к замышляемым, но ещё не содеянным грешкам своей супруги. Всё так и обстояло. И так же был слеп сам Велизарий относительно интриг Антонины!