Мигель Сервантес - Дон Кихот Ламанчский. Том I. Перевод Алексея Козлова

Стол был поставлен прямо у ворот гостиницы под аляповатой вывеской и благородный хозяин ни слова не говоря, принёс своему гостю тарелку с порцией плохо вымоченной и ещё хуже приготовленной трески и куском хлеба, такого же чёрствого и заплесневевшего, как и его латы. Поверьте мне на слово, смотреть на то, как он ест, было невыносимо смешно, и кому посчастливилось увидеть такое, все хохотали во весь рот, потому что на голове у него сидел шлем, и даже подняв забрало, невозможно было положить ни одного куска в рот, если бы кто-нибудь не стал ему помогать. Эту обязанность пришлось поневоле взять

на себя одной из дам, которая клала куски ему в рот, ну а уж как ему было напиться – тут и её фантазия истощилась, ибо напоить его обычным способом было совершенно невозможно. Из этой ситуации в конце концов изыскал выход хозяин, который просунул полую тростинку в щель и, вставив её глубо в рот Дон Кихота, стал лить туда вино, а Дон Кихот, пуще всего опасаясь лишиться зелёных лент с узлами, безропотно терпел все эти немыслимые пытки и издевательства.

В этот момент случилось заглянуть ветеринару и по совместительству коновалу, которому предстояло охолащивать поросят в округе, и как только он прибыл, он тут же стал свистеть в свистульку, и так четыре или пять раз, что в очередной раз подтвердило Дон Кихоту, что он находится в некоем именитом замке, и что идёт его официальное представление собравшейся публике с музыкой и важными персонами, и поэтому дивно одетыми слугами поданы роскошные блюда, и что засохшая треска – нежная парная форель, заплесневевшая корка – белоснежный, свежайший хлеб, непотребные девки – роскошные светские дамы в фижмах, а пузатый владелец постоялого двора – владелец невиданного по красоте замка, и таким образом и его первый выезд в качестве странствующего рыцаря, вкупе с самой идеей пуститься в подобные странствия – всё это показалось ему невероятно удачным стечением обстоятельств. Одна только мысль портила общее ликующее настроение – та, что он до сих пор не посвящён в странствующие рыцари и не приткнулся пока что ни к какому ордену, а ежели это так, то ему пока что не дано права участвовать в каких-либо великих приключениях.

И так, измученный этими размышлениями, он сократил свой ветреный и ограниченный ужин. Когда он закончил, он позвонил ветеринару и, заперевшись с ним в конюшне, встал пред ним на колени и сказал:

– Не встать мне с этого места, храбрый джентльмен, где бы и ни находился, пока ваша милость не соизволит даровать мне чудо, которое я хочу испросить у вас, и которое послужит хвалой вам и всему человеческому роду.

Ветеринар, увидев своего гостя у своих ног и услышав подобные эскапады, очумел и растерянно смотрел на него, не зная, что ему делать и не ведая, что сказать, и наконец стал просить его подняться с колен, с чем наш доблоестный идальго согласился только при условии выполнении его нижайшей просьбы.

– Я не ожидал от вас большего великодушия, сэр, – ответил дон Кихот, – Итак, мы согласились с вами в том, что дар, о котором я просил вас и который был вами мне милостиво предоставлен, дарован мне, и что завтра поутру вы должны посвятить меня в рыцари, и сегодня ночью в часовне вашего замка я буду всю ночь напролёт бдеть над оружием, и завтра, как я уже сказал, будет наконец исполнено то, что так желанно мне, чтобы я имел полную возможность отправится на все четыре стороны в поисках приключений во имя всех сирых и нуждающихся, как подобает настоящему бродячему рыцарю, к каковым я, как вы понимаете, буду принадлежать, будучи призван к исполнению великих предначертаний и подвигов!

Ветеринар, который, как уже говорилось, был немного проходимцем и жуликом, ошарашен и уже совершенно убедился в абсолютной ненормальности гостя, сразу решил ни в чём ему не перечить, всячески поддакивать ему, чтобы тот ни заявлял и какие бы суждения не выказывал, тем более, что скорее всего можно было поржать всю ночь. Он решил из соображений юмора во всём последовать за ним, и поэтому тут же подтвердил Дон Кихоту, что он во всём ох как прав, и всё, что он хотел и просил – просто классно, они полны такого неизмеримого здравого смысла, что вызывают восхищение, к тому же и запретить их по закону совершенно невозможно, и что это благодаря Всевидящему Провидению только у такого важного и серьёзного господина могло появиться столь же величественное намеренье, и что он сам по молодости лет когда-то грешил подобным времяпровождением и забавами: он-де ходил-бродил по планете в поисках разных приключений, не без того, чтобы забывать всегдашние посещения Перчелеса или визиты на Малагу, остров Риаран, Компас Севильи, Азогуеро Сеговии, Валенсийскую Оливеру, Гранадскую Рондиллу, Сан-Лукарский Пляж, Сен-Потрох, Кордову и Все Притоны Толедо, и ряда других сторон, где ему пришлось прибегать к средству правовой защиты и быстроте ног, однако где он много усовершенствовал ловкость, участвуя во многих проделках и не давая проходу ни одной вдовьей юбке, растляя девиц, и соблазняя несовершеннолетних,20 и, наконец убедившисьв том, какая трубная слава гремит во всем судам, судишкам и судилищам Испании, решил уединиться в этом своём заколдованном замке, где он живёт, пользуясь своим и чужим имуществом, в великом счастии оттого, что ему удаётся собрать всех блуждающих рыцарей, какие только не шляются по миру, в каком бы качестве и в каком бы состоянии они ни прибывали к нему, токмо из своего личного пристрастия и любви к ним, с совершенно мизерной поправкой, состоящей в том, чтобы они по возможности делились с ним своим немалым достоянием.. Он также сказал Дон Кихоту, что в его замке не было никогда никакой часовни, где можно было бы безнаказанно бдеть над оружием, потому что старая часовня только что была снесена им в намеренье тут же выстроить новую, а новую пока не удалось построить из-за катастрофической нехватки денег, но в случае необходимости он знает, что бдеть над оружием блуждающим рыцарям позволяется, где угодно, и что в ту ночь он может хорошо и на славу побдеть во дворе замка, на гумне, дабы к утру, благодаря Господу, были сделаны все надлежащие по такому случаю приготовления и совершены все подобающие церемонии, чтобы Дон Кихот стал наконец настоящим рыцарем и, надо сказать, таким рыцарем, каких в мире ещё надо поискать!

Затем он стал выспрашивать у Дон Кихота, есть ли у него деньги, на что тот ответил, что у него в кармане шаром покати, ибо он никогда не читал в рассказах бродячих рыцарей, чтобы кто-то имел их.

На что сразу загорячившийся хозяин ответствовал, даже начав заикаться, что, видимо, Дон Кихота кто-то обманул, поскольку даже если в каких-то рассказах не было написано, что у блуждающих рыцарей должны быть деньги, то это только потому, что о таких азбучных, самом собой разумеющихся вещах говорить – плохой тон, и это вовсе не значит, что блуждающему рыцырю не подобает иметь при себе деньги или чистую сорочку, и уж тем более не говорит о том, что этих необходимых предметов у них никогда не было. Напротив, продолжил он, у блукающих рыцарей, несмотря на лживые сплетни, которые о них распространяли досужие авторы, что-де сорочек у них вовсе не водилось, или они были сплошь всяким гнильём, на самом деле всегда был изрядный запас свежих сорочек и тугой кошелёк про запас. И что, де, не во всём надо на слово доверять всяким романам, которые ещё неизвестно кто насочинял на потребу всякой сомнительной публики и они всегда имели при себе как чистые сорочки, так и даже подковы в подсумках, не говоря уж о баночках с лечебной мазью на худой конец, чтобы исцелять раны, неизбежные во всяких битвах и катавасиях, потому что не часто в полях и пустынях, где им приходится сражаться и получать ранения, найдётся хоть кто-то, кто мог бы исцелить их, если, разумеется, у них не оказывался под рукой мудрый волшебник, готовый тут же спасти их, посадив на какое-нибудь попутное облако какую-нибудь девицу или гнома с склянкой святой воды или целебной микстурой и направив их к нему, дабы он, испив хоть каплю такой жидкости, тут же мгновенно излечивался бы от своих ран, до такой степени, как если бы у него их не было вовсе, но, пока этого у них не было, у прошлых рыцарей было другое – все их оруженосцы, как на подбор, были обеспечены деньгами и другими необходимыми вещами, такими как бинты и мази, и если случалось, что у таких рыцарей не было оруженосцев, что было невероятно редко и странно, они носили всё необходимое в очень маленьких сумочках, которые они привязывали к конской упряжи с таким пиететом, как будто это было что-то самое важное для них, впрочем, подобные обычаи возить с собой седельные сумочки не принадлежит к саамам излюбленным обычаям странствующих рыцарей. И за хозяин даёт ему очень хороший, дружеский совет, хотя мог бы и приказать ему, как новоявленному крестнику, впредь и на веки вечные больше не отправляться в путь без денег, и без упомянутых предостережений, и что он сам скоро увидит, как у него всё пойдёт по маслу, если он будет исполнять его предначертания.