Владимир Кунин - Иванов и Рабинович, или Ай гоу ту Хайфа

А потом с шумом распахнулась дверь и на лестничную площадку голыми были выброшены учитель иврита со своим иноземным другом. Вслед им полетели части их одежды.

На ходу натягивая штаны, они в ужасе бросились вниз по лестнице, и уже через секунду было слышно, как взревел мощным двигателем замечательный заграничный автомобиль, взвизгнул покрышками и умчался…

Вечером Арон привез Василия к себе. Еще из «Москвича» оба они увидели, как от дома отъезжает грузовик, набитый мебелью, холодильником, телевизором, торшером, гитарой и фикусом.

В широкой кабине рядом с шофером, с видом оскорбленной невинности, сидели Клавка со вздутой губой и Ривка с подбитым глазом.

Вася и Арон переглянулись и стали разгружать «Москвич». На свет божий появился потертый Васин чемоданчик, с которым он вышел еще из лагеря, две стопки книг, увязанные бельевой веревкой, и один-единственный костюм на «плечиках», в прозрачном пластиковом чехле.

На этом разгрузка и закончилась.

— «Была без радости любовь, разлука будет без печали…» продекламировал Арон и поволок Васины вещи в свою квартиру.

В полупустой квартире (Клавка умудрилась вывезти из нее все, что возможно!) на кухне шла Большая Мужская Пьянка.

Две бутылки из-под водки были уже пустыми, одна наполовину опорожненная и две целехонькие ждали своей очереди…

— Чего им не хватало?! Чего?! — негромко и отчаянно восклицал Вася. – Вламывали мы, как папы Карлы!.. От полтинника до стольника каждый день в дом волокли! По пятьдесят колес за смену. Причем, заметь, Арончик, мы же были связаны двойными родственными узами…

— Чем?

— «Узами». Ну, связями!..

— Как это?

— Объясняю. Клавка была тебе кто? Жена?

— Жена.

— А мне сестра. Твоя Ривка была мне кто?

— Жена…

— А тебе сестра! Двойная повязка!!! Мало того!.. Ривка хочет за бугор — нет вопросов! Клавочка хочет оставаться здесь, — да бога ради! Все! Все для них!.. И на тебе! За что?! Почему?!

— Ну, бляди они, Вася! Бляди! А волка сколько ни корми… Ты, кстати, закусывай. Дай-ка, я тебе хлебца намажу…

— Погоди! Давай выпьем. Мы с тобой лагеря прошли… На одних нарах, из одной миски баланду хлебали… Не обижайся, Арон, но твоя сестра Ривка оказалась курвой. Не обижайся…

— И ты, Василий, не обижайся. Я тебя жутко уважаю!.. Я за тебя в зоне мазу держал и на воле никогда не брошу. Но твоя сестра Клава тоже порядочная сука! Извини.

— А я тебя, знаешь, как уважаю?! Но с сегодняшнего дня у меня нет жены Ривки и сестры Клавки! Я от них отрекаюсь!!! У меня есть только ты, Арончик, и больше мне ни хера не нужно!..

— Дай я тебя поцелую, — прослезился Арон. — Век свободы не видать! И у меня теперь нету никого — только ты, бесценный мой друг Вася, и забил я болт на все на свете!.. Пьем стоя!

Оба с трудом поднялись из-за стола, выпили и немножко поплакали друг у друга на плече.

— Все! — сказал Вася. — Все!.. Жизнь продолжается! Надо смотреть в завтрашний день!

— Правильно! — закричал Арон. — Завтра же я приведу пару отличных профурсеток, и мы с тобой такое устроим!..

— Я имею в виду глобальный момент нашего существования.

— Давай выпьем, — Арон открыл четвертую бутылку.

— Наливай. Хорош!.. — Вася поднял стопку. — Теперь, Арон, когда тебя здесь больше ничего не удерживает, ты должен ехать со мной!

— Поехали, — с готовностью согласился Арон. — Шлепнем еще по стопарю и — поехали! Только переодеться надо…

— Ты не понял меня, Арон. Мы должны вместе уехать в Израиль.

Арон выпил водку, неторопливо закусил и тяжело посмотрел на Василия:

— Мне сорок семь, Вася…

— А мне сорок четыре! — прокричал Вася. — Я что?

— Мне сорок семь, — упрямо повторил Арон. — Но начинать все сначала без языка, без крыши, без денег…

— Язык — дело наживное. Квартирой и небольшими деньгами обеспечивают всех эмигрантов.

— Да на кой мне хрен эти эмигрантские подачки?! Я всю жизнь вот этими руками!.. И никому никогда обязан не был!

— Не ори. Мы с тобой оформим «статус беженцев»…

— Это еще что за хреновина?

— Ну, вроде мы пострадали от Советской власти. В тюрьме сидели…

— Васька! У тебя совесть есть?! Ты вспомни, за что сидели. Я рыло трем дуракам начистил, ты — в своем магазине стройматерьялов крутил как хотел. Какие мы «беженцы»? Чего ты мелешь, страдалец?!

— Я все понял. Ты хочешь дождаться еврейского погрома!

— Еще посмотрим кто кого, — и Арон завязал узлом вилку.

— Тогда чего же? Гражданской войны? Так она уже идет! В Армении, в Азербайджане! Узбеки турков режут, туркмены русских, киргизы узбеков!.. Завтра президенты наших республик не поделят кусок пирога, и мы будем втянуты в кровавую мясорубку! Тебе обязательно находиться в гуще ИХ событий, идиот?! А может быть, тебе нужен новый Афганистан?!

— Что ты! Что ты?! Васька! Опомнись! — испугался Арон.

— Сегодня страна дает тебе шанс сделать ей ручкой и свалить. А завтра она перекроет границы и объявит, что во всем виноваты евреи, интеллигенты и частные предприниматели… Как же можно не использовать этот шанс? Даже без политики — просто так, из любопытства… Ты же дальше Сестрорецка в своей жизни ничего не видел!

— Почему? — обиделся Арон. — Я в семьдесят девятом был в Кисловодске. Мне от завода путевку давали…

— Тьфу ты, дубина стоеросовая! — сплюнул Василий. — Наливай, Арон Моисеевич Иванов! Наливай, наливай! Я про тебя все понял! Ты просто хочешь бросить меня!

— Я?! Я его хочу бросить! Это ты хочешь бросить меня здесь одного!!! Тебе, видишь ли, ехать присралось, а ты подумал, на что там жить?! Если бы прибыть туда сразу же упакованным, с бабками, я еще подумал бы! А ехать с протянутой рукой — хрен тебе в задницу, чтоб штаны не падали! Я себя не в дровах нашел!..

— Слава те, Господи! Раскололся!.. Приехать туда в порядке — есть сто тысяч способов!.. — обрадовался Василий.

— Знаю я эти способы, уголовная твоя морда! Здесь достать валютку и сесть по восемьдесят восьмой статье? Или на все наши трудовые бабки накупить бриллианты, а потом перед таможней запихивать их себе в жопу? Авось не заглянут! Да я лучше в сортире от стыда повешусь! Я же мужик, едрена вошь!..

— Люди везут иконы, произведения искусств, — уже робко предложил Василий. — Мне говорили…

— Нассы и забудь! Это все контрабанда! А я уже свое отсидел и больше сидеть не собираюсь. И тебе не дам сесть! Хватит!

— А если я найду совершенно законный и легальный способ прибыть туда уже состоятельными людьми — поедешь со мной?

— Если без уголовщины, и если верняк — еду! Если нет — следите за рукой! — и Арон, ударив левой ладонью о локтевой сгиб правой руки, показал Василию здоровенный кулак. — Ну, чего смотришь? Наливай, Вася Рабинович!.. Наливай!

И опять дырявые камеры, рваные покрышки, погнутые диски… Опять грязь, пот, изнурительная работа, работа, работа… Через окно шиноремонтной мастерской видны автомобили клиентов.