Игорь Шелковский - Переписка художников с журналом «А-Я». 1976-1981. Том 1

<���…> Дорогой Иван!

Ты молодец, что прислал свои слайды. Это именно то, о чём хотел просить тебя.

При встречах, разговорах я показываю все фотографии, которые у меня есть, но этого мало. Во время выставки нужно было заснять все стенды, как они есть. Никто этого не сделал. В основном все авторы на фоне экспонатов. Пока что все, кому я показываю и рассказываю о нашей выставке, озадачиваются. Они не хвалят – это хорошо, а именно озадачиваются, недоумевают. Здесь всё ещё абстрактная рутина, опостылевший сюрреализм (иногда я хожу и тихо ругаюсь: Париж – большая деревня). Но у Парижа два ценных качества. Он снимает чувство неполноценности и даёт возможности, надежды.

В прошлом письме я ругался на здешний круг художников – корзина с крабами. Но ведь, наверное, это всегда и везде так. Вспомни, как мы семеро на нашей простенькой и некоммерческой выставке разругались в пух и прах. Здесь же условия гораздо сложнее. Так или иначе, но на выставку в Лондон меня не пропустил «художественный совет» (кажется, Шемякин – Глезер). С Ж. [Мелконяном] я виделся на днях, он мне прислал контракт на год, но я его не могу подписать, потому что условия для меня неприемлемы.

Иван, та моя работа, которая у тебя, пусть будет у тебя навсегда. Но я не успел проделать одной чисто технической процедуры. Я её покрыл воском, и она сейчас, наверное, липкая и неприятная. Нужно развести в воде поливинилацетатные белила (до густоты сливок) и кистью или флейцем покрыть всю поверхность. Когда совсем высохнет, нужно протереть все выступающие части сухой тряпкой, чтобы слегка блестели. Если будет полчаса времени, то сделай это. И скажи также Алику [Сидорову], чтобы сделал это с аналогичными работами.

Моя жизнь здесь пока без особых перемен. Но всё-таки я счастлив, что живу здесь. Здесь у меня постоянное ощущение лёгкости, свободы. Французы всё-таки удивительно свободолюбивая нация. Каждый ценит собственную свободу и признаёт полную свободу другого. Это ощущается везде, повседневно, на улицах в учреждениях, метро. Здесь и уличное движение строится совсем по-другому. Машины всегда уступают дорогу.

В полночь, когда диктор говорит, что передачи заканчиваются, следующая передача в 7 часов утра, я машинально дёргаюсь по привычке, боясь услышать опостылевшее «нас вырастил Сталин на верность народу», но из приёмника возникают совсем другие звуки, закипает вольнолюбивая Марсельеза. Я всегда счастлив в этот момент.

Передавай большой привет всем нашим общим знакомым. Желаю тебе много и хорошо работать. Обнимаю вас всех троих и целую!

Игорь.

Дорогой Игорь!

<���…> У меня с таможней были неприятности. Открыли чемодан и сумки и всё проверили тщательно. Забрали мои советские деньги и твои письма. Слава богу, они не догадались распаковать книги, и их не нашли. Я просто ответила, что забыла, что находится в этих пакетах! Меня держали очень долго, потому что после чтения писем начался допрос: кто пишет эти письма, кто передал, какие у меня знакомые в Москве и т. д. Они были ужасные, вели себя по-хамски, и я очень расстроилась. Я, конечно, не ответила на вопросы, но я боюсь за твоих друзей. Марина точно знает, что её телефон подслушивают (есть автомат, который включается, когда говорят одно имя или фамилию). Они с Аликом много говорили о моём приезде последние 2 дня и это, наверное, объясняет этот «обыск». Я тебя прошу, будь осторожным в твоих письмах ради своих друзей (Марина не получила твоё письмо). Едкий стиль им не нравится, даже если содержание не особенное.

Сегодня я рассказала много о тебе, о твоей жизни. Они очень ждали эти новости, и мне было грустно из‐за моей глупости: надо было их [письма] спрятать на себе.

Если твои друзья не получат эти письма по почте, ты можешь их переписать, но послать по дипломатической почте этой девушке «Франсуаз», которая работает в Москве. Она передаст Серёже. На конверте написать фамилию потом <���…> наклеить марку в 1 франк.

Марина была грустна из‐за того, что не написал ей. Она думает, что ты уже забыл друзей в Москве. Она хотела знать, расспрашивал ли ты о них или нет.

Алик звонил в Париж всё время из мастерской, они, наверное, уже знают, кому он звонил, и поэтому уже начинаются проблемы. Марина просит, чтобы ты звонил Жанно. Она хочет, чтобы её пригласили в Париж. Только он может это сделать, но надо его уговорить.

У меня ужасное настроение. Меня тошнит здесь от всего, что вижу вокруг себя, и снова меня захватывает этот непонятный страх. Можно только вспоминать каникулы в Париже!

Не расстраивайся из‐за письма, ничего опасного нет! Только не забывай, что твои друзья находятся в напряжённом состоянии и нельзя шутить с этим.

Извини за ошибки <���…>

Nicole

Дорогой Игорь, здравствуй!

Давно получил твою открытку – очень благодарен. И по открытке и по рассказам тех, кто приезжает, понятно, что дела твои в порядке. Помогай тебе Бог.

Естественно, много разговоров о парижской [«La Peinture russe contemporaine»] и, сейчас уже, о лондонской выставке [«Unofficial Art from the Soviet Union»]. У меня есть каталог парижской – впечатление не из лучших. Свирепствует «патриотический сюрреализм».

Саша Косолапов пишет, Вы, вероятно, с ним переписываетесь. У него не так уж и всё плохо.

Наша худ. жизнь (если это можно так назвать) течёт медленно. Недавно организовал выставку Горком [Горком художников графиков]. Этой выставкой они «сняли с себя личину». Убого.

Вчера звонил Серёже Есаяну – сильное недомогание – умерла мама. Все потихоньку скрипят. Вижу Герловиных, они продолжают в том же духе. С Ваней [Чуйковым] иногда видимся. Эрнст Н. [Неизвестный] там, видно, устроился, как и здесь – богато. Делает в Нью-Йорке огромный монумент.

Я работаю. Сделал несколько [работ] из плексигласа и из пластмассы – хорошие материалы и работы пока удовлетворяют. Да ещё выковал 3,90, ушло много сил. У меня всё по-старому. Иногда нападает жуткое отчаянье – потому что моя ситуация превращается в бесконечность. Ладно – каждому Бог даёт столько, сколько он может вынести. Игорь, как ты посмотришь на то, что некоторые небольшие работы могут оказаться у тебя, – напиши. Желаю счастья и много хорошего.

Лёня

Здравствуй, дорогой Игорь!

Спасибо тебе за письмецо, которое мы получили уже на новой квартире.

Мы переехали в район, где я снял мастерскую. Полтора месяца ушло на переезды и обживание. Сейчас как будто всё улеглось, и я начинаю работать. Купил глины полтонны – уже влажной, готовой для работы. Купил немного гипса. Все эти вещи меня радуют как родные и давно знакомые люди. И мастерская моя поэтому для меня место морального отдыха. О проблемах с материалами не буду говорить – все трудности ты и сам знаешь. Хочу лишь сказать, что меня заинтересовали сейчас гипс, мраморная пыль (наполнитель, могущий дать в гипсе и цементе интересные результаты), цементы. Сейчас я и настроен сделать пробы этих материалов. Попробую заняться и выковкой металла в листах по цементной форме.