Николай Рубан - Тельняшка для киборга

- Что такое? - с неудовольствием оторвался старшина от своего отражения в носке сапога.

- У меня тельняшку кто-то взял... - растерянно доложил киборг, Наверное, перепутали, я спрашивал - никто не говорит.

Старшина досадливо поморщился. Чего там - дело ясное. Новые тельняшки курсанты сдали в бане в стирку, взамен получили чистые, но бэ-у. Бывшие в употреблении, значит. В отпуск любому хочется в новой приехать (а к отпуску курсант готовится с самого начала семестра), а как же. А этому парню в отпуске красоваться не перед кем, так на фига ему новый тельник, спрашивается? А не будь дурак, следи за своим имуществом.

- Это не у ТЕБЯ тельник тиснули, голубь ты мой сизокрылый, - мягко возразил старшина, - Это ТЫ его прое....

- Что я сделал? - вежливо переспросил Маргус.

- Профукал, прошляпил, прососал, просрал, бл-лин! - начал терять терпение старшина, - У меня тут что - склад тельников для всяких тормозов, на фиг?!

Чертыхаясь, он полез на стеллаж и оттуда, из поднебесья, в киборга полетела донельзя полинялая и растянутая тельняшка-безрукавка.

- Носи, лопух! - спрыгнул старшина на пол, - Если и эту про... Тьфу, потеряешь, короче, больше хрен чего получишь, понял?! Дам кусок рукава, пришьешь к хэбэ, как манишку и будешь так ходить! Шагом марш спать!

- Товарищ старшина, мне вообще-то сон не требуется...

- А тебя не спрашивают, требуется - не требуется, понятно? Положено спать - значит, спи. Вопросы?.. Свободен!

- О, у меня есть вопросы, товарищ старшина...

- Свободен, я сказал! Через две минуты не будешь в койке - на очко у меня улетишь. Шагом марш, курсант! Да не шуми, люди спят.

- Есть! - несколько озадаченно ответил Ауриньш и отправился к своей койке, пытаясь установить хоть какую-то логическую взаимосвязь между словами старшины: "Вопросы?", "Свободен!" и " Марш спать!". Шел он, несмотря скрипучие половицы, совершенно бесшумно. Это понравилось старшине. "Надо же, - подумал он, - Тормоз, а старается. Нич-чо, сделаем человека из этого баклана". И, конечно же, старшине вспомнился золотой постулат армейской педагогики: "Солдаты у нас все хорошие, их только дрючить надо".

***

Сентябрь в Рязани - еще не в полной мере осень. Скорее, затянувшееся бабье лето. Но по утрам уже довольно зябко, и с мещерских болот все чаще наползают на город молочные туманы.

Ежась от студеного утреннего ветерка, курсанты выбегали на зарядку. В наставлении по физподготовке четко расписано, при какой температуре воздуха какая форма одежды положена на зарядку. Однако в училище этому разделу не придавали особого значения. Например, форма номер один (трусы и тапочки) не применялась вообще - чего баловством заниматься. Когда это боец в тапочках воевать будет? А про трусы вообще говорить не приходится: почти у всех курсантов по тогдашней моде трусы были разорваны по боковым швам до самой резинки - считалось, что так легче бегать. Бегать-то легче, но дистанция кросса проходила по окраинным улицам Рязани, мимо стен старого Кремля. Улицы эти были застроены старыми бревенчатыми домами с подслеповатыми окошками, заросли лопухами и крапивой. А населяли их в основном люди пожилые и подобную здоровую простоту нравов они могли не одобрить.

Зато форма номер два (сапоги, штаны, "голый торец") применялась во все времена года, кроме зимы. В такой вот форме курсанты и выстраивались на плацу - зевая и шустро потирая ладонями "голые торцы", быстро покрывающиеся гусиной кожей.

- Первый комплекс вольных упражнений! Начи-на-ай! - разнесся из динамика записанный на пленку голос офицера кафедры физподготовки капитана Иванчи. Сам капитан в спортивном костюме изображал на трибуне перед плацем эдакий сурдоперевод собственных записанных команд - училище всегда славилось новаторством в методике обучения.

Надо сказать, фамилия капитана - Иванча - забавляла курсантов "китайских" групп, ибо переводилась с китайского языка вполне мирно и почти по-домашему, несмотря на многочисленные капитанские спортивные разряды: "чашка чая".

- На дистанцию кросса бегом - марш! - и голос капитана сменила веселая музычка и голос Аллы Пугачевой, быстро заглушаемый нарастающим грохотом сотен сапог по асфальту.

- Ауриньш! - обернулся на бегу замкомвзвод Леха Мамонт, - Почему в тельнике? Замерз?

- Чтобы не потерялся, товарищ сержант, - ровным вежливым голосом объяснил Маргус, догнав Леху.

- Снять! - скомандовал сержант и ухмыльнулся: - Такой не потеряется...

Это уж точно - на такую тельняшку не польстился бы даже самый рачительный каптер, готовый утащить в свою норку любое барахло: донельзя выцветшая от бесчисленных стирок, растянутая могучими десантными торсами, даже на широкой груди Ауриньша она напоминала развратное вечернее платьице с откровенным декольте и дразняще широкими проймами. Маргус послушно стянул тельняшку, сунул ее в карман штанов и занял свое место на правом фланге.

Бежал он легко и ровно - не сопел, не пыхтел, и даже совсем не топал, словно был обут в тапочки-балетки. Понемногу курсантов это начало заедать. Что, офигенный спортсмен, что ли? В первый раз на зарядке - и чешет наравне со всеми. Ну так мы тебе сейчас покажем, как старые десантные волки бегать умеют (что с того, что выслуги у нас всего пара месяцев - зато каких месяцев!). Не сговариваясь, парни начали понемногу прибавлять темп, и вскоре уже начали обгонять бежавший впереди взвод второкурсников ("...Куда ломитесь! Оборзели салаги!"). Потом еще один. Кислород из воздуха вдруг опять стал пропадать, как в первые дни карантина. Обливаясь потом и задыхаясь, парни грохотали сапогами по щербатому асфальту, из последних сил наращивая и без того бешеный темп. А этому гаду - хоть бы что. Все тот же ровный бег, те же размеренные движения, разве что шаги стали шире.

- Леха! - задыхаясь, всхлипнул Серега Зинченко, "комод-раз", - Ну его на хрен, этого робота, у меня пол-отделения сейчас сдохнет! Сбавь темп!

- Вот хренушки! - упрямо просопел Мамонт, - Держи своих, немного осталось. Мы этого студента уроем...

Момент финиша парни помнили смутно: перед глазами уже все плыло, а сердца молотили уже не в глотке, а где-то в самом черепе. Обессиленные, все судорожно глотали сырой осенний воздух и держались на ногах только грозными окриками сержантов: "Не стоять! Ходить!".

- Загнанных лошадей... Пристреливают на фиг... кое-как просипел вконец вымотанный Пашка Клешневич и вдруг зашелся в приступе рвущего судорожного кашля. Он согнулся, лицо его побагровело. Парни растерялись. Что с ним? Вдруг загнется сейчас?!

- Дай руки! - неожиданно возник рядом с ним Ауриньш и, встав у Пашки за спиной, обхватил его запястья. Поднял руки вверх, развел в стороны, прогнулся назад. Пашка повис на его руках, как распятый Андрей Первозванный.