А. Гребенкин - Открытое небо

Откуда же он взялся… И врагов у него нет, все любят безмерно. Кто-то раньше возникал, но как-то… Сразу в автокатастрофу, причем резонансную, прямо в телекартинку, как тот банкир, сгоревший в своей машине посреди центрального моста. Жутковатое зрелище было, с вертолёта снимали репортеры «Альфа-канала», они всегда первые, где нужно. Как будто он не мог никак ремень отстегнуть, что-то заклинило. И горел долго, минут пять, визжал и выл так, что телекартинку дали без звука, рвался, бился, но всё бесполезно. Только из-за ремня, дверь от удара раскрылась. За бронированной дверью ничего бы не видно было, но тут всё срослось, как будто специально для репортажа.

Или тот… Вот уже и забыл, как его, ещё один продюсер. Миллионер, перспективный, в премьеры рассматривался. А сдулся мгновенно и по-грязному. Дело завели – совращение несовершеннолетних, накрыли сразу, ещё улики не остыли, засунули в обычную зону (чиновника высокого полета, миллионера со связями, как это возможно вообще?), а там он через пару дней башку себе размозжил об стену. Сам бился башкой, пока не сдох. Никто не помогал. Доказанное самоубийство. Не самый лучший способ отчалить. И вот как-то так со всеми… А кто-то исчез. Вот вчера ещё был везде, а потом – раз, и всё, как сквозь землю провалился. Да какое там! И под землёй бы нашли при современных технологиях. Просто – исчез навсегда.

А сколько же у него идей! Беспрерывно во все стороны фонтанирует гениальными идеями, а в любом бизнесе ему нет равных. Вроде той штуки с церковниками. Купил у них за большие деньги кресты на куполах церквей в центре столицы. Церквей двадцать-тридцать, причем выбирал из стоящих недалеко друг от друга, по каким-то своим соображениям. Не продали бы никогда, ретрограды чёртовы, но он гарантировал, что не стронет кресты с места, не закроет ничем, всё будет видно. В чем подвох? Зачем это ему? Никто и не догадался. Ну, чудит – подумали. Крыша поехала от бабла. Абсурдная сделка. И подписали. А он взял да и натянул между крестами многометровые рекламные баннеры «Альфа-канала» и много чего ещё из своего хозяйства. А над главным храмом целый аэростат подвесил, с фэшн-брэндом «Аввадон». Броско – обалденно. И в таком месте! Билеты, чтобы сидеть на новогодней службе перед этим их центральным киоском, как его, алтарём, по должности положены министрам и выше, народу вокруг прорва. Статусное мероприятие.

И не прикопаешься! Кресты на месте, он – собственник, а воздух – ничей. Правозащитники и прочая шваль взвыли, пасти пооткрывали насчёт искажения исторического облика, культовых сооружений и прочих архитектурных доминант. Моральный ущерб типа. Да кому?! Совались в градостроительный кодекс и в законодательные окрестности, заболоченные, как берега Миссисипи, а там всё чисто. Вроде какие-то запреты и были, но изменения, дополнения, поправки к поправкам, и как-то стёрлось все. На прошлогодней осенней сессии исчезли. Ни одного запрета не нашли, как корова языком слизала.

В общем, поезд ушёл. Силы неравны, юридическая чистота – как в римском праве (он, кстати, ещё и большим знатоком латыни считается). Если это – не гениально, то что гениально? Сотни лет стояли эти бесполезные постройки, не принося ни цента, и вот – на тебе!

И ведь всё это придумано до того, как появились первые подвижники духовного бизнеса, до основания церковниками банка «Приход», единственно спасительного банка (реклама у них ничего, запоминается), до всех этих простых решений! Гений прорубил дорогу и толпы пошли по ней.

И какая смелость, какой охват! С любой смотровой площадки сейчас – эти баннеры во главе с аэростатом. Его город.

Теодор со вкусом затянулся потрескивающей сигаретой и снова заговорил своим необычным, низким, вкрадчивым с опасными нотками, сводящим женщин с ума, каким-то аристократическим, благородным голосом:

– Знатоки говорят, что порошок имеет мировоззренческое значение. Познай, типа, самого себя. Все комплексы, тайные страхи и желания проступают наружу. Собственно, в трипе ты остаешься собой. Точнее, усиленной в сто раз проекцией себя. Как тебе картинка?

– Охренеть.

– А я ещё слышал, – сказал Нил, – что этот товар приоткрывает будущее.

– Если правы те, кто утверждает, что все события предначертаны, – задумчиво добавил Теодор.

– Да ну их в задницу, такие приходы. Натуралистично, конечно, но я чуть концы не отдал.

– Ты просто не в адеквате после вчерашнего. Возьми ещё, подарок фирмы. Попробуешь в приподнятом настроении – улетишь, как шарик.

– Спасибо, друг. Кстати, Тео, мы же хотели к тебе заехать, твою новую хибару посмотреть. Давай сейчас смотаемся, на вечер есть планы.

– Сваливаем. Я поеду, вы за мной пристройтесь.

– Главное, чтобы ты за нами не пристроился, хе-хе. Мы с Нилом в моей тачке поедем. Пошепчемся о том-сём.

– Ты поосторожнее, он опасный парень. О чём это вы будете шептаться? Канал мой не нравится? Рекламы слишком много?

– Всё нравится. Просто ты мигалку включишь, как руководитель государственного телеканала, а мы за тобой потихоньку.

– Свою мигалку пора бы иметь.

– Да мне ещё два квадратных километра задниц нужно отполировать, чтобы получить должность с мигалкой.

– Ну… Как там у вас в народе говорят? Глаза боятся, а руки делают.

– Главное, чтобы руки не боялись. Поехали.

Компания выкатилась из отеля.

…Интересно и так приятно смотреть на покорённый город. Жизнь удалась, чёрт возьми! Вылизанная дорога, выделенная полоса, толпы глотают слюни, увидев сияющую машину Теодора, дороже среднего истребителя. И ведь наверняка не глядя взял из своей конюшни. Ну, у меня тоже не жестянка. Не представляю, как можно ногами ходить по улицам, среди всех этих неудачников. Это был бы экстремальный спорт. Теодор говорил, что бродит иногда.

Нужно музыку включить для полного кайфа. И радиостанция тоже ему принадлежит, везде успевает.

Из мощных динамиков раздалось фортепианное вступление, а затем знаменитый, сильный и как будто немного пропитой голос с хрипотцой медленно пропел начало чумового хита: «Из лимузина – по магазинам, из магазина – по лимузинам…» Старый трек Мавры Шампанской. Классика. Кайф.

Вот только дорога сужается. Сбоку – грёбаная полоса для общественного транспорта. Быдлу тоже нужно перемещаться, мать их. Они, как и всё живое, в этой вечной цепочке «товар-деньги-товар».

На светофоре разглядываю длинный автобус. Сидячие места для чиновников, за перегородкой в отстойнике – прилипшие к стеклу завистливые морды гражданских. Нехорошо всё-таки, что чиновники, пусть и самого низкого звена, едут с отбросами. Вот хорошее было обращение к вышестоящему в этом порошковом трипе – «Ваше достоинство». Освобождённый разум очень точно работает.