Сергей Довлатов - Интервью

- Целое собрание будет ему посвящено?

- Нет, главным пунктом, если не ошибаюсь, какой-то новый почин, но и о деле должен пойти разговор.

- Вы скептически относитесь к починам?

- По сути, я - за. А суть одна - работать экономно, производительно, ритмично, осваивать площади, технику... Ну, если дело идет хорошо, лозунг всегда можно найти. Газетчики на это мастера.

- Камешек в мой огород?..

- Иной раз читаешь ваши передовицы, и кажется, что ты уже в раю. А когда из кабинета директора пятиметровый ковер свистнули, так об этом напечатано было две строчки мелким шрифтом, в левом нижнем углу.

- В чем-то вы, может быть, и правы, только ужасно все преувеличиваете.

- Во-во, все так говорят...

- К тому же мы снова отвлеклись. Я бы хотел задать вам несколько вопросов, но боюсь, вы...

- Я же сказал, нет такого вопроса, на который...

- Вот и отлично. Меня интересует, что же все-таки произошло у вас с женой?

- А вы человек упорный.

- Назойливый, вы хотите сказать? Вырабатываю о себе профессиональные качества.

- Что произошло? Мы разные люди. Но и это не главное. В принципе все люди друг на друга непохожи.

- Ваша жена из рабочей среды?

- Ее родители - артисты Крымской филармонии. Там-то мы и познакомились.

- В филармонии?

- Нет, на пляже. Я жил на сборах в Крыму, а Катя собиралась поступать в местное педучилище.

- Чем же она вас привлекла, помимо внешности?

- Не знаю. Разве это можно объяснить?

- Может быть, она была, ну, что ли, культурнее вас, образованнее?

- Возможно.

- Вы проверили себя раньше, чем отправиться в загс?

- В смысле было ли у нас чего до брака?

- Нет, я имею в виду совсем другое. Вы все взвесили, прежде чем пойти на такой серьезный шаг?

- Черт его знает! Вот говорят, семь раз отмерь... Но ведь портновский метр в таких делах ничего не решает. В общем, я ни о чем не жалею. Все произошло очень быстро... Море, юг, каждое слово многое значит в такой обстановке... Но я ни о чем не жалею.

- Вы говорите так, как будто самого себя хотите в чем-то убедить...

- Ошибаетесь, я говорю правду.

- Как же протекала ваша супружеская жизнь?

- Мы поженились. Около года были вместе. Все шло нормально. Потом меня забрали в армию. Раньше я не думал об этом, но когда женился, перспектива уехать на два года меня уже не прельщала. Но что поделаешь? Зимой Катя приехала ко мне. Знакомый старшина дал ключи от своего дома, и мы жили в нем три дня. Тогда-то и поссорились впервые, даже не поссорились, а просто Катя сказала, что не может и не хочет больше ждать и что она уезжает. Мне оставалось служить еще долго...

- Что же было потом?

- Что потом? Потом через восемь месяцев родилась недоношенная Нюшка.

- Вы хотели сына? Расстроились, наверное?

- Нет, я хотел девочку.

- Почему, если не секрет?

- Они беззащитные и нуждаются в тебе.

- А ваша жена, как она реагировала?

- Положительно. Но ее немного угнетали пеленки и вся эта возня. Понимаете, она всегда мечтала о какой-то другой, замечательной жизни, покупала иностранные журналы, польский "Экран", и все такое. Может, тайно ей хотелось сниматься в кино. А я доказывал, что самое главное происходит в нас самих и никакой другой жизни нет...

- Боюсь, что вы делали это в резкой форме.

- Светским манерам не обучен.

- Нашли чем хвастать! Все почему-то думают, что вежливость, как правило, маскирует пороки, а хамство - лучший наряд для добродетели.

- Это цитата?

- Это мое наблюдение, выраженное в афористической форме.

- Значит, я хам?

- Не знаю. Но максималист, уж это точно.

- Что такое максималист? Зануда?

- Вы требуете от людей, чтобы они были такими же, как вы. А ведь существуют мягкие, чуткие души, ваши безапелляционные суждения ранят их.

- Я называю черное черным.

- В каждом цвете все оттенки спектра. И тот, кто этого не видит, слеп. Впрочем, мы перешли в область метафор.

- Сами заговорите о чем-нибудь, а потом жалуетесь, что отвлеклись...

- Роды прошли благополучно?

- Перед этим Катя страшно заболела, и тут я понял, как она мне дорога. Я думал, пусть лучше умру, чем перестану когда-нибудь о ней заботиться.

- Но все кончилось благополучно?

- Более или менее. Сначала я очень боялся, а потом стало ясно, что все кончится хорошо.

- Откуда эта уверенность?

- Произошло нечто сверхъестественное. До сих пор не могу разобраться. Когда я пришел в больницу, все медсестры казались мне красивыми, здоровыми и злыми. Они разговаривали таким тоном, как будто пьяный привязался к ним на танцплощадке. Я их ненавидел и думал, что Катя умрет, такие они были рядом с ней здоровые и бессердечные. Я приходил туда несколько раз, и все меня избегали. Одну сестричку я буквально заставил поговорить со мной о Кате. И вдруг я заметил, что она некрасивая и смахивает на серьезного, умного пацана. А на халате у нее чернильное пятно. Вот тут я почувствовал, что Катя обязательно выздоровеет. Не знаю, чем это объяснить...

- Любопытно, но мы катастрофически отвлеклись. Я ведь, по сути дела, еще не приступил.

- Хорошо, давайте в темпе.

- Итак, родилась дочка...

- И опять начались ссоры.

- Что же служило причиной?

- Не знаю, может, вы и правы насчет фиалок к. прочего... Я усталый приходил домой, иногда грубил. Как-то раз являюсь после собрания, есть охота, а Катя мне и говорит: "Тебе не кажется, что все дни недели различаются между собой по цвету? Понедельник - синий, вторник оранжевый..." Я дверью хлопнул и пошел хоккей смотреть. Кроме того, мы жили в тесноте... Не знаю...

- Вам неприятно говорить на эту тему?

- Приятного мало. Но это все чепуха, пройдет и забудется. На перстне какого-то там царя Соломона было вырезано: "Все проходит".

- Ничего не проходит. Это мы сами проходим. И ничего не забывается...

- Во всяком случае, еще не конец, с женой еще не конец. Просто я не умею ладить именно с близкими. Отец заявляет: "Ты как прокурор. У меня, говорит, при тебе такое чувство, как будто я колбасу в гастрономе украл". Ничего у меня не выходит. Я их мучаю... и вообще непонятно. Полюбил человека, женился, и вот уже твоя личная ясная жизнь, оказывается, принадлежит кому-то еще, а неясная жизнь другого человека отчасти становится твоей... Слушайте, вы тут ничего не трогали, тумблер не трогали?

- Боже упаси!

- Сейчас. Минутку... И происходят самые невероятные вещи. Уже нельзя этого человека обидеть, не обидев заодно и себя, и даже подарок нельзя ему сделать, чтобы так: всучил и, как говорится, с плеч долой. Э, нет, преподнесешь какой-нибудь пустяк и сам себя каким-то странным образом порадуешь. В общем, заботиться о близких это все равно, что о себе и если даже орешь на них, то это все равно, что на себя орешь. Я их люблю, но я на них смотрю, как на себя. А они нормальные люди, хотят жить по-человечески. Я с посторонними лажу кое-как, а с близкими ничего не получается. Нет во мне чего-то такого...