Лев Толстой - Том 6. Война и мир

…Моисею на Амалика… — По библейской легенде, пророк Моисей завещал евреям по приобретении оседлости пойти войною на хищническое племя амалекитян, потомков Амалека (Амалика), совершавших набеги на Палестину.

…Гедеону на Мадиама… — По библейской Книге Судей, судья израильтян «отважный воин» Гедеон освободил их из-под ига мадианитян, потомков Мидиана (Мидиама).

…Давиду на Голиафа. — По библейскому преданию, в XI в. до н. э. иудейский царь Давид убил в единоборстве великана Голиафа.

…из Апокалипсиса Иоанна Богослова… — «Откровение апостола Иоанна Богослова» — древний памятник раннехристианской литературы (середина 68 —начало 69 г. н. э.). «Откровение», якобы полученное Иоанном Богословом от бога, — предвестие о «конце света», когда Христос, победив Антихриста, свершив суд над «злыми и грешными», установит «царство божие» на земле.

Предсказание это… — Это «пророческое предсказание» действительно бытовало в среде дворянского общества в предвоенный период: «В самом имени Наполеона, переложенном в цифры но еврейскому счислению, мнили отыскать зверя (Антихриста), означенного в Апокалипсисе числом 666; а так как в другом месте Апокалипсиса определен был предел славы этого зверя числом 42, то надеялись, что 1812 год, в котором Наполеон имел от рода 43 года, будет временем его падения» (М. Богданович. История Отечественной войны 1812 года, по достоверным источникам, т. I. СПб., 1859, с. 92).

…и свою последнюю афишу. — Обращения к народу Ростопчина печатались в «Московских ведомостях», вывешивались в людных местах города и разносились, подобно театральным афишам, по домам городской знати. Эти афиши, рассчитанные на малограмотного обывателя, носили демагогический характер (см. об этом: А. Г. Тартаковский. Военная публицистика 1812 года. М., «Мысль», 1967, с. 58).

…это шампиньон… — Здесь — каламбур: шпион — шампиньон.

Князь Голицын… по-русски учится… — вероятно, генерал-лейтенант Б. В. Голицын (1769–1813). Накануне Отечественной войны находился в отставке, затем вновь вернулся в армию. Именно о нем пишет в своих «Записках» С. Глинка: «…Борис Владимирович приступил к переучению самого себя!.. Князь убедил профессора Мерзлякова преподавать ему русскую словесность, а студента Калайдовича русскую историю; а меня просил как можно более помещать в «Русском вестнике» статей о древней и новой России… Кроме учения русской словесности и истории Отечественной, Русский ученик завел у себя Русские вечера. Съезжались; читали все русское… Борис Владимирович настоятельно просил, чтобы останавливали его, когда к русскому примешает французское» («Записки о 1812 годе Сергея Глинки, первого ратника Московского ополчения». СПб., 1836, с. 322–323).

…Валуев сказал… — Сенатор, камергер П. С. Валуев (1743–1814), главноначальствующий экспедицией Кремля.

…государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. — Князь П. А. Вяземский выступил с опровержением этого эпизода в статье «Воспоминания о 1812 годе» «Русский архив», 1869, № 1). Толстой просил редактора «Русского архива» П. И. Бартенева напечатать и его «объяснение», в котором писал: «Князь Вяземский в № «Русского архива» обвиняет меня в клевете на характер и<���мператора> А<���лександра> и в несправедливости моего показания. Анекдот о бросании бисквитов народу почерпнут мною из книги Глинки…» (т. 61, с. 212). Бартенев этого эпизода в «Записках о 1812 годе Сергея Глинки, первого ратника Московского ополчения» не нашел и «объяснение» Толстого не напечатал. Однако Толстой в новом письме Бартеневу настаивал на истинности эпизода (т. 61, с. 214). Б. М. Эйхенбаум нашел схожий эпизод в книге А. Рязанцева «Воспоминания очевидца о пребывании французов в Москве в 1812 г.» (М., 1862): «…император, заметив собравшийся народ, с дворцового парапета смотревший в растворенные окна на царскую трапезу, приказал камер-лакеям принести несколько корзин фруктов и своими руками с благосклонностью начал их раздавать народу». Исследователь считает, что Толстой «описывал эту сцену на память и заменил фрукты бисквитом» (см. коммент. Б. М. Эйхенбаума. — Л. Н. Толстой. Война и мир, т. III–IV. Л., Гослитиздат, 1935, с. 692).

…у Слободского дворца… — Один из дворцов в Лефортове в Москве.

…о Contrat social… — Об «Общественном договоре» см. т. 4, с. 378–379 наст. изд.

Глинка С. Н. (1776–1847) — издавал «Русский вестник» 1808–1820, 1824 гг. В период наполеоновского нашествия журнал поддерживал патриотическое воодушевление русских, хотя в то же время отстаивал монархические позиции. Четверть подписчиков «Русского вестника» накануне 1812 г. падала на долю жителей Москвы.

Дмитриев-Мамомов М. А. (1790–1863) — сын фаворита Екатерины II. Поэт, публицист; был близок к масонским кругам. Полк Мамонова под его командованием участвовал в 1812 г, в ряде сражений.

…но все усилия со стороны русских… что одно могло спасти Россию… — Имеются в виду стратегические просчеты русского командования накануне войны. В вариантах романа мысль эта была выражена в более прямой форме: «Мы раздробляем на маленькие кусочки свою вдвое слабейшую армию и держимся плана Пфуля. Армии наши разрезаны. Мы стремимся соединить их и для соединения принуждены отступать» (т. 14, с. 61–62).

…авторы французы… — Речь идет о сочинениях А. Тьера, дневниках генерала Раппа, дипломата Жозефа де Местра и др.

…а авторы русские… план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России… — М. Богданович в главе «Первоначальный план действия русских войск» своей «Истории Отечественной войны 1812 года…» излагает планы ведения «оборонительной» войны различных военных теоретиков, бывших на русской службе: французского эмигранта графа д'Алонваля, генерала Толя, Фуля, Барклая де Толли. Историк войны 1812 г. подтверждает, что «идеи «скифской войны» были широко распространены в России еще до 1812 года» (В. В. Пугачев. Толстой об отступлении русской армии в 1812 году и историческая действительность. — Сб.: «Л. Н. Толстой. Статьи и материалы», V. Горький, 1963, с. 197).

…не может даже представиться воображению императора… — Это суждение Толстого, по всей видимости, было подсказано письмом Александра I Барклаю де Толли. «Я не могу умолчать, — писал император, — что хотя по многим причинам и обстоятельствам при начатии военных действий нужно было оставить пределы Нашей земли, однако же не иначе, как с прискорбием должен был видеть, что сии отступательные движения продолжались до Смоленска… Я с нетерпением ожидаю известий о ваших наступательных движениях…» (М. Богданович. История Отечественной войны 1812 года…, т. 1, с. 224–225).