Лев Толстой - Том 11. Драматические произведения 1864-1910 гг

Доктор.То есть вот эти молодцы-то?

Барыня.Ну да, прямо из дифтеритной местности!

Доктор.Да, коли из дифтеритной местности, то, разумеется, неосторожно, но все-таки очень-то волноваться незачем.

Барыня.Да ведь вы сами же предписываете осторожность?

Доктор.Ну да, ну да, только волноваться-то очень незачем.

Барыня.Да ведь как же? Полную дезинфекцию надо.

Доктор.Нет, что ж полную, это дорого слишком, рублей триста, а то и больше станет. А я вам дешево и сердито устрою. Возьмите-ка на большую бутылку воды…

Барыня.Отварной?

Доктор.Все равно. Отварной лучше… Так на бутылку воды столовую ложку салициловой кислоты, да и велите перемыть все, чего касались даже, а их самих, молодцов этих, разумеется, вон. Вот и все. Тогда смело. Да того же состава через пульверизатор в воздух пропустите, стаканчика два, три, и посмотрите, как хорошо будет. Совершенно безопасно!

Барыня.Таня где? Позовите Таню!

Те же и Таня.

Таня.Что прикажете?

Барыня.Знаешь большую бутылку в уборной?

Таня.Из которой прачку вчера брызгали?

Барыня.Ну да, а то какая же! Так вот возьми ты эту бутыль и вымой прежде, где они стоят, мылом, потом этим…

Таня.Слушаю-с. Я знаю как.

Барыня.Да потом возьми пульверизатор… Впрочем, я вернусь, сама сделаю.

Доктор.Так и сделайте, и не бойтесь. Ну, так до свиданья, до вечера. (Уходит.)

Те же, без доктора.

Барыня.А их вон, вон, чтоб их духу не было. Вон, вон. Идите, что смотрите?

1-й мужик.Двистительно, мы как по глупости, как нам предлегаить…

Григорий (выпроваживая мужиков). Ну, ну, идите, идите.

2-й мужик.Платок-то мой дай!

3-й мужик.О господи! Говорил я — на фатеру бы покуда что.

Григорий выталкивает его.

Барыня, Григорий, Федор Иваныч, Таня, Василий Леонидыч и артельщик.

Артельщик (несколько раз порывавшийся говорить). Будет ответ какой?

Барыня.А, это от Бурдье? (Горячась.) Никакого, никакого, и несите назад. Я ей говорила, что я такого костюма не заказывала и дочери своей носить не позволю.

Артельщик.Не могу знать, меня послали.

Барыня.Ступайте, ступайте и несите назад. Я сама заеду.

Василий Леонидыч (торжественно). Господин посланник от Бурдье, ступайте!

Артельщик.Давно бы сказали. Что ж я пять часов сидел?

Василий Леонидыч.Посланец Бурдье, ступайте!

Барыня.Перестань, пожалуйста.

Артельщик уходит.

Те же, без артельщика.

Барыня.Бетси! Где она? Вечно ее ждать.

Василий Леонидыч (кричит во все горло). Бетси! Петрищев! Идите скорей! Скорей! Скорей! А, что?

Те же, Петрищев, Бетси и Марья Константиновна.

Барыня.Вечно тебя ждешь.

Бетси.Напротив, я вас жду.

Петрищев кланяется одной головой и целует руку барыне.

Барыня.Здравствуйте! (К Бетси.) Всегда отвечать!

Бетси.Если вы, мама, не в духе, так лучше я не поеду.

Барыня.Едем или не едем?

Бетси.Да едемте, что ж делать?

Барыня.Видела от Бурдье?

Бетси.Видела и очень была рада. Я заказывала костюм и надену, когда заплатят за него деньги.

Барыня.Я не заплачу и не позволю надеть неприличный костюм.

Бетси.Отчего он стал неприличный? То был приличен, а то на вас pruderie [7] преувеличенная стыдливость (франц.). нашла.

Барыня.Не pruderie, a переделать весь лиф, тогда можно.

Бетси.Мама, право, это невозможно.

Барыня.Ну одевайся же.

Садятся. Григорий надевает ботики.

Василий Леонидыч.Марья Константиновна! А вы видите, какая пустота в передней?

Марья Константиновна.А что? (Вперед смеется.)

Василий Леонидыч.А от Бурдье ушел. А, что? Хорошо? (Хохочет громко.)

Барыня.Ну, едем. (Выходит в дверь и тотчас же возвращается.) Таня!

Таня.Что прикажете?

Барыня.Фифку без меня чтоб не простудить. Если будет проситься выпускать, то непременно надеть капотец желтенький. Она не совсем здорова.

Таня.Слушаю-с.

Барыня, Бетси и Григорий уходят.

Петрищев, Василий Леонидыч, Таня и Федор Иваныч.

Петрищев.Ну что же, добыл?

Василий Леонидыч.Я тебе скажу, с трудом. Сначала сунулся к родителю, — зарычал и прогнал. Я к родительнице, — ну, и добился. Тут! (Хлопает по карману.) Уж если я возьмусь, от меня не уйдешь… Мертвая хватка. А, что? А нынче ведь приведут моих волкодавов.

Петрищев и Василий Леонидыч одеваются и уходят. Таня идет за ними.

Федор Иваныч один.

Федор Иваныч.Да, все неприятности. И как это они не могут в согласии жить? Да и правду сказать, молодое поколенье — не то. А царство женщин? Как давеча Леонид Федорович хотели было вступиться, да увидали, что она в экстазе, захлопнули дверь. Редкой доброты человек! Да, редкой доброты… Это что? Таня-то их опять ведет.

Федор Иваныч, Таня и три мужика.

Таня.Идите, идите, дяденьки, ничего.

Федор Иваныч.Зачем же ты их опять привела?

Таня.Да как же, Федор Иваныч, батюшка, надо же как-нибудь похлопотать за них. А я уж вымою заодно.

Федор Иваныч.Да ведь не сойдется дело, я уж вижу.

1-й мужик.Как же, поштенный, наше дело в действие произвесть? Вы, ваше степенство, побеспокойтесь как-нибудь, а уж мы в награждение хлопот от миру благодарность представить можем вполне.

3-й мужик.Постарайся, соколик, жить нам нельзя. Земля малая, — не то что скотину, а курицу, скажем, и ту выпустить некуда.

Кланяются.

Федор Иваныч.И жалко мне вас, да не знаю, братцы. Я ведь очень понимаю. Да ведь отказал он. Теперь как же? Да и барыня еще несогласна. Едва ли! Ну, да давайте бумагу, — пойду, попытаюсь, попрошу его. (Уходит.)

Таня и три мужика (вздыхают).

Таня.Да вы мне скажите, дяденьки, в чем дело-то стало?

1-й мужик.Да вот только бы подписом приложения руки.

Таня.Только чтоб барин бумагу подписал, да?

1-й мужик.Только всего, приложить руку и деньги взять, вот бы и развязка.

3-й мужик.Написал бы только: как мужички, скажем, жалают, так, скажем, и я жалаю. И всего дела: взял, подписал, и крышка.