Лев Толстой - Том 11. Драматические произведения 1864-1910 гг

1-й мужик.Господская пища, известно, воздушная.

Кухарка.Воздушная-то, воздушная, — ну, да и здоровы жрать.

1-й мужик.В аппеките, значит.

Кухарка.Потому запивают. Вин этих сладких, водок, наливок шипучих, к каждому кушанью — свое. Ест и запивает, ест и запивает.

1-й мужик.Она, значит, в препорцию и проносит пищу-то.

Кухарка.Да уж как здоровы жрать — беда! У них ведь нет того, чтоб сел, поел, перекрестился да встал, а бесперечь едят.

2-й мужик.Как свиньи, в корыто с ногами.

Мужики смеются.

Кухарка.Только, господи благослови, глаза продерут, сейчас самовар, чай, кофе, щиколад. Только самовара два отопьют, уж третий ставь. А тут завтрак, а тут обед, а тут опять кофий. Только отвалятся, сейчас опять чай. А тут закуски пойдут: конфеты, жамки — и конца нет. В постели лежа — и то едят.

3-й мужик.Вот так так. (Хохочет.)

1-й и 2-й мужики.Да ты чего?

3-й мужик.Хоть бы денек так пожить!

2-й мужик.Ну, а когда же дела делают?

Кухарка.Какие у них дела? В карты да в фортепьяны — только и делов. Барышня, так та, бывало, как глаза продерет, так сейчас к фортепьянам, и валяй! А эта, что живет, учительша, стоит, ждет, бывало, скоро ли опростаются фортепьяны; как отделалась одна, давай эта закатывать. А то двое фортепьян поставят, да по двое, вчетвером запузыривают. Так-то запузыривают, аж здесь слышно.

3-й мужик.Ох, господи!

Кухарка.Ну, вот только и делов: в фортепьяны, а то в карты. Как только съехались, сейчас карты, вино, закурят — и пошло на всю ночь. Только встанут — поесть опять!

Те же и Семен.

Семен.Чай да сахар!

1-й мужик.Милости просим, садись.

Семен (подходит к столу). Благодарю покорно.

1-й мужик наливает ему чай.

2-й мужик.Где был?

Семен.Вверху был.

2-й мужик.Что ж, какие же там дела?

Семен.Да и не поймешь. Не знаю, как сказать.

2-й мужик.Да что ж, дело какое?

Семен.Да и не знаю, как сказать, силу какую-то во мне пытали. Да я не пойму. Татьяна говорит: делай, мы, говорит, нашим мужикам землю охлопочем, продаст.

2-й мужик.Да как же она сделает-то?

Семен.Да не пойму от нее, она не сказывает. Только, говорит, делай, как я велю!

2-й мужик.Что ж делать-то?

Семен.Да сейчас ничего. Посадили меня, свет потушили, велели спать. А Татьяна тут же схоронилась. Они не видят, а я вижу.

2-й мужик.Что ж это, к чему?

Семен.А бог их знает — не поймешь.

1-й мужик.Известно, для разгулки времени.

2-й мужик.Ну, видно, этих делов не разберем мы с тобой. А вот ты сказывай: денег ты много забрал?

Семен.Я не брал, все зажито, двадцать восемь рублей, должно.

2-й мужик.Это ладно. Ну, а коли бог даст, о земле сладимся, ведь я тебя, Семка, домой возьму.

Семен.С моим удовольствием.

2-й мужик.Набаловался ты, я чай. Пахать не захочешь?

Семен.Пахать-то? Давай сейчас. Косить, пахать, это все из рук не вывалится.

1-й мужик.А все, примерно, после городского жительства не поманится.

Семен.Ничего, и в деревне жить можно.

1-й мужик.А вот дядя Митрий на твое место охотится, на великатную жизнь.

Семен.Ну, дядя Митрий, наскучит. Оно, глядеться, легко, а беготни тоже много. Замотаешься.

Кухарка.Вот ты бы, дядя Митрий, посмотрел балы у них. Вот подивился бы!

3-й мужик.А что ж, едят всё?

Кухарка.Куды тебе? Посмотрел бы, что было! Меня Федор Иваныч провел. Посмотрела я: барыни — страсть! Разряжены, разряжены, что куда тебе! А по сих мест голые, и руки голые.

3-й мужик.О господи!

2-й мужик.Тьфу, скверность!

1-й мужик.Значит, клеймат так позволяет.

Кухарка.Так-то и я, дяденька, глянула: что ж это? — все телешом. Веришь ли, старые — наша барыня, у ней, мотри, внуки, — тоже оголились.

3-й мужик.О господи!

Кухарка.Так ведь что: как вдарит музыка, как взыграли, — сейчас это господа подходят каждый к своей, обхватит и пошел кружить.

2-й мужик.И старухи?

Кухарка.И старухи.

Семен.Нет, старухи сидят.

Кухарка.Толкуй, я сама видела!

Семен.Да нет же.

Старый повар (высовываясь, хрипло). Полька-мазурка это. Э, дура, не знает! — танцуют так…

Кухарка.Ну, ты, танцорщик, помалкивай знай. Во, идет кто-то.

Те же и Григорий. Старый повар поспешно скрывается.

Григорий (кухарке). Давай капусты кислой!

Кухарка.Только с погреба пришла, опять лезть. Кому это?

Григорий.Барышням тюрю. Живо! С Семеном пришли, а мне некогда.

Кухарка.Вот наедятся сладко, так, что больше не лезет, их и потянет на капусту.

1-й мужик.Для прочистки, значит.

Кухарка.Ну да, опростают место, опять валяй! (Берет чашку и уходит.)

Те же, без кухарки.

Григорий (мужикам). Вишь, расселись. Вы смотрите: барыня узнает, она вам такую задаст трепку, не хуже утрешнего. (Смеется и уходит.)

Три мужика, Семен и старый повар (на печке).

1-й мужик.Двистительно, штурму сделала давеча — беда!

2-й мужик.Давеча хотел он, видно, вступиться, а потом как глянул, что она крышу с избы рвет, захлопнул дверь: будь ты, мол, неладна.

3-й мужик (махая рукой). Все одно положение. Тоже моя старуха, скажем, другой раз распалится — страсть! Уж я из избы вон иду. Ну ее совсем! Того гляди, скажем, рогачом зашибет. О господи!

Те же и Яков (вбегает с рецептом).

Яков.Сема, беги в аптеку, живо, возьми порошки вот барыне!

Семен.Да ведь он не велел уходить.

Яков.Успеешь. Твое дело еще, поди, после чаю… Чай да сахар!

1-й мужик.Милости просим.

Семен уходит.

Те же, без Семена.

Яков.Некогда, да уж налейте чашечку для компании.

1-й мужик.Да вот предлегает разговорка, как давеча ваша госпожа очень как себя гордо повела.

Яков.О, эта горяча — страсть! Так горяча — сама себя не помнит. Другой раз заплачет даже.

1-й мужик.А что, примерно, я спросить хотел? Она что-то давеча предлегала макроту. Макроту, макроту, говорит, занесли. К чему это приложить, макроту эту самую?

Яков.О, это макровы. Это, они говорят, такие козявки есть, от них, мол, и болезни все. Так вот, мол, что на вас они. Уж они после вас мыли-мыли, брызгали-брызгали где вы стояли. Такая специя есть, от ней дохнут они, козявки-то.