Лев Толстой - Том 11. Драматические произведения 1864-1910 гг

3-й мужик.О господи!

Таня.Как тот барин, что собаку хоронил.

2-й мужик.Это как же так?

Таня.А так, — рассказывал один человек, — издох у него пес, у барина-то. Вот он и поехал зимой хоронить его. Похоронил, едет и плачет, барин-то. А мороз здоровый, у кучера из носу течет, и он утирается… Дайте налью. (Наливает чай.) Из носу-то течет, а он все утирается. Увидал барин: «Что, говорит, о чем ты плачешь?» А кучер говорит: «Как же, сударь, не плакать, какая собака была!» (Хохочет.)

2-й мужик.А сам, я чай, думает: хоть бы ты и сам издох, так я бы плакать не стал… (Хохочет.)

Старый повар (с печки). Это правильно, верно!

Таня.Хорошо, приехал домой барин, сейчас к барыне: «Какой, говорит, наш кучер добрый: он всю дорогу плакал, — так ему жаль моего Дружка. Позовите его: на, мол, выпей водки, а вот тебе награда — рубль». Так-то и она, что Яков собаки ее не жалеет.

Мужики хохочут.

1-й мужик.Хворменно!

2-й мужик.Вот так тáк!

3-й мужик.Ай, девушка, насмешила!

Таня (наливает еще чай). Кушайте еще!.. То-то, оно так кажется, что жизнь хорошая, а другой раз противно все эти гадости, за ними убирать. Тьфу! В деревне лучше.

Мужики перевертывают чашки. (Наливает.) Кушайте на здоровье, Ефим Антоныч! Я налью, Митрий Власьевич!

3-й мужик.Ну, налей, налей.

1-й мужик.Ну как же, умница, дело наше происходит?

Таня.Ничего, идет…

1-й мужик.Семен сказывал…

Таня (быстро). Сказывал?

2-й мужик.Да не понять от него!

Таня.Мне сказать теперь нельзя, а только стараюсь, стараюсь. Вот она — и бумага ваша! (Показывает бумагу за фартуком.) Только бы одна штука удалась… (Взвизгивает.) Уж как бы хорошо было!

2-й мужик.Ты смотри, бумагу-то не затеряй. За нее тоже денежки плачены.

Таня.Будьте покойны. Ведь только чтобы подписал он?

3-й мужик.А то чего же еще? Подписал, скажем, и крышка. (Перевертывает чашку.) Да будет уж.

Таня (сама с собой). Подпишет, вот увидите, подпишет. Еще кушайте. (Наливает.)

1-й мужик.Только охлопочи насчет свершения продажи земли, миром и замуж можем отдать. (Отказывается от чая.)

Таня (наливает и подает). Кушайте.

3-й мужик.Только сделай: и замуж отдадим и на свадьбу, скажем, плясать приду. Хоть отродясь не плясывал, плясать буду!

Таня (смеется). Да уж я буду в надежде.

Молчание.

2-й мужик (оглядывая Таню). Так-то так, а не гожаешься ты для мужицкой работы.

Таня.Я-то? Что ж, вы думаете, силы нету? Вы бы посмотрели, как я барыню затягиваю. Другой мужик так не потянет.

2-й мужик.Да куда ж ты ее затягиваешь?

Таня.Да так на костях исделано, как куртка, по сих пор. Ну, на шнуры и стягиваешь, как вот запрягают, еще в руки плюют.

2-й мужик.Засупониваешь, значит?

Таня.Да, да, засупониваю. А ногой в нее ведь не упрешься. (Смеется.)

2-й мужик.Зачем же ты ее затягиваешь?

Таня.А вот затем.

2-й мужик.Что ж, она обреклась, что ль?

Таня.Нет, для красоты.

1-й мужик.Пузу, значит, ей утягивает для хвормы.

Таня.Так тáк стянешь, что у нее глаза вон лезут, а она говорит: «Еще». Так все руки обожжешь, а вы говорите: силы нет.

Мужики смеются и качают головами. Однако я заболталась. (Убегает, смеясь.)

3-й мужик.Вот так девушка, насмешила!

1-й мужик.Да уж как аккуратна!

2-й мужик.Ничего.

Три мужика, кухарка, старый повар (на печке).

Входят Сахатов и Василий Леонидыч. У Сахатова в руках ложка чайная.

Василий Леонидыч.Не то чтобы обед, a déjeuner dînatoirх. [8] плотный завтрак (франц.). И прекрасный, я вам скажу, был завтрак: поросячья окорочка — прелесть! Рулье отлично кормит. Я ведь только сейчас приехал. (Увидев мужиков.) А мужики опять здесь?

Сахатов.Да, да, это все прекрасно, но мы пришли спрятать предмет. Так куда же спрятать?

Василий Леонидыч.Виноват, я сейчас. (К кухарке.) А собаки где же?

Кухарка.В кучерской собаки. Разве можно в людскую?

Василий Леонидыч.А, в кучерской? Ну хорошо.

Сахатов.Я жду.

Василий Леонидыч.Виноват, виноват. А, что? спрятать? Да, Сергей Иваныч, так вот что я вам скажу: мужику, одному из этих, в карман. Вот хоть этому. Ты послушай. А, что? Где у тебя карман?

3-й мужик.А на что тебе карман! Ишь ты, карман! У меня в кармане деньги.

Сахатов.Ну, где кошель?

3-й мужик.А тебе на что?

Кухарка.Что ты! Молодой барин это.

Василий Леонидыч (хохочет). А вы знаете, отчего он испугался так? Я вам сейчас скажу: у него денег пропасть. А, что?

Сахатов.Да, да, понимаю. Ну, так вот что: вы поговорите с ними, а я покамест незаметно положу вон в эту сумку — так, чтоб и они не знали, не могли ничем указать ему. Поговорите с ними.

Василий Леонидыч.Сейчас, сейчас. Ну, так как же, ребятушки, купите землю-то? А, что?

1-й мужик.Мы-то предлагаем как всей душой. Да вот все не происходит в движение делу.

Василий Леонидыч.А вы не скупитесь. Земля — дело важное. Я вам говорил — мяту. А то можно табак еще.

1-й мужик.Это двистительно, всякие продухты можно.

3-й мужик.А ты, отец, попроси батюшку. А то как жить? Земля малая, — курицу, скажем, и ту выпустить некуда.

Сахатов (положил ложку в сумку 3-го мужика). C'est fait. [9] Готово (франц.). Готово. Пойдемте. (Уходит.)

Василий Леонидыч.А вы не скупитесь. А? Ну, прощайте. (Уходит.)

Три мужика, кухарка и старый повар (на печке).

3-й мужик.Я говорил: на фатеру. Ну, по гривне, скажем, отдали бы, по крайности покойно, а тут помилуй бог. Деньги, говорит, давай. К чему это?

2-й мужик.Должно, выпимши.

Мужики переворачивают чашки, встают и крестятся.

1-й мужик.А ты помни, как он слово закинул, чтоб мяту сеять? Тоже понимать надо.

2-й мужик.Как же, мяту сей, вишь. Ты попытай-ка, горбом поворочай — запросишь мяты небось… Ну, благодарим покорно!.. А что ж, умница, где нам лечь тут?

Кухарка.Ложитесь — на печку один, а то по лавкам.

3-й мужик.Спаси Христос. (Молится богу.)

1-й мужик.Кабы бог дал свершения дела. (Ложится.) Завтра после обеда на машину бы закатились, во вторник и дома бы.

2-й мужик.Свет-то тушить будете?