Лев Толстой - Том 20. Избранные письма 1900-1910

Любящий вас

Лев Толстой.

28 февраля 1908.

1908 г. Марта 5. Ясная Поляна.

Уважаемый Михаил Матвеевич,

Прилагаемый рассказ прислан мне С. Т. Семеновым с просьбою предложить его в ваш журнал, высказав о нем свое мнение * 635 С письмом от 4 марта н. ст. ( Переписка, т. 2, № 553) Семенов прислал из Женевы свой рассказ «Из жизни Макарки» с просьбой рекомендовать его в ВЕ. . Рассказ этот очень хорош, так же хорош * 636 Гусев записал 5 марта в дневнике: «Сегодня за обедом Лев Николаевич сравнивал этот рассказ с пьесой Л. Андреева «Царь-голод», которую он прочитал недавно, и находил, что простое, естественное изображение Семенова гораздо трогательнее и производит более сильное впечатление, чем нагромождение ужасов и эффектов у Андреева» ( Гусев, с. 118). , как первые рассказы Семенова * 637 См. предисловие Толстого к «Крестьянским рассказам» Семенова (т. 15 наст. изд.). , и потому смело, исполняя его просьбу, предлагаю его вам. Думаю, что он понравится и вам и что вы примете его по его достоинству, я же, с своей стороны, буду все-таки очень благодарен вам за исполнение моей просьбы. Рад случаю после такого долгого промежутка * 638 Последнее письмо Толстого к Стасюлевичу было от 17 сентября 1904 г., перед этим Толстой писал Стасюлевичу в 1880 г. (см. т. 63, № 9 и т. 75, № 235). В ответном письме от 12 марта ( ГМТ ) Стасюлевич сообщал, что напечатает рассказ Семенова «Из жизни Макарки» в майской книге. Рассказ был напечатан в ВЕ, № 5, 1908. мысленно дружески пожать вам руку и напомнить вам об истинно уважающем вас старом знакомом

Льве Толстом.

5 марта 1908.

1908 г. Марта 12–13. Ясная Поляна.

Дорогой Александр Михайлович,

Прочел ваше письмецо Гусеву * 639 Бодянский сообщил H. H. Гусеву, что послал в газеты письмо, в котором предлагал «согласно с законами, а потому и принятой правдой, Льва Николаевича… посадить в тюрьму ко дню юбилея». По мнению Бодянского, это дало бы Толстому «глубокое нравственное удовлетворение». «Как меня восхитил Бодянский, — говорил Толстой, получив письмо. — Действительно, это дало бы удовлетворение. Я на днях думал: чего я желаю? и ответил: ничего не желаю, кроме того, чтоб меня посадили…» ( Гусев, с. 121). Письмо Бодянского не было напечатано. , в котором вы так прекрасно выразили единственное и наилучшее средство чествовать мой юбилей, то есть сделать мне истинно приятное и вполне удовлетворяющее меня, а именно то, чтобы посадить меня в тюрьму за написание тех сочинений, за распространение которых вам придется сидеть шесть месяцев * 640 В феврале 1908 г. Бодянского приговорили к шести месяцам тюремного заключения за распространение религиозно-философских сочинений Толстого, выпущенных издательством «Обновление». Но через два с половиной месяца он был освобожден досрочно. , и сидят так много и много людей. Многим эта мысль покажется шуткой, парадоксом, а между тем это самая простая и несомненная истина. Действительно, ничто так вполне не удовлетворило бы меня и не дало бы мне такой радости, как именно то, чтобы меня посадили в тюрьму, — в хорошую, настоящую тюрьму, вонючую, холодную, голодную. Вы высказали ясно то, чего я только смутно и неопределенно желал. Последнее время я чувствую себя до такой степени счастливым, что часто задумываюсь, есть ли что-нибудь, чего бы я желал? — и никак не мог найти ничего такого. Теперь же не могу воздержаться от того, чтобы не желать всей душой того, чтобы то, что вы предлагаете, было принято не как шутка, а как поступок, действительно могущий успокоить всех тех, которым мои писания и распространение их неприятны, а с другой стороны, который доставил бы мне на старости лет, перед моей смертью, истинную радость и вместе с тем избавил бы меня от всей предвидимой мною тяжести готовящегося юбилея.

Дружески жму вам руку.

Лев Толстой.

13 марта 1908.

1908 г. Марта 17. Ясная Поляна. Ясная Поляна.

Прочел ваши рассказы для детей. Большинство их очень, очень хороши. Оценка их сделана не только мною, но и теми крестьянскими детьми, которым я давал их для прочтения * 641 С письмом от 28 февраля ( ГМТ ) Макаров прислал около 30 экземпляров своей книги «Рассказы для детей» (Ярославль, 1907) с просьбой раздать их яснополянским детям. Сохранился экземпляр, в котором Толстой оценил рассказы по пятибалльной системе (см. «Библиотека Льва Николаевича Толстого в Ясной Поляне. Библиографическое описание. I. Книги на русском языке. Часть вторая», М., 1975, с. 7–8). . Они прочли их, все запомнили и прекрасно передали. Особенно нравится мне в ваших рассказах то, что тот вывод, нравственный или практический, который вытекает из рассказа, не сказан, а предоставлено самим детям сделать его. Я делал этот опыт с крестьянскими детьми, и они прекрасно говорили мне о том смысле, который вытекает из рассказа. Желательно бы было несколько упростить язык; но в общем рассказы очень хороши. Очень советую вам продолжать это прекрасное дело.

Благодарю вас за присылку книг, желаю вам всего лучшего.

Лев Толстой.

1908. 17 марта.

1908 г. Марта 17. Ясная Поляна.

Ясная Поляна Тульской губ., ст. Засека.

Всеми силами борюсь против готовящихся восхвалений * 642 В письме от 13 марта ( ГМТ ) крестьянин Шашкин просил Толстого не устраивать юбилейных празднеств по случаю 80-летия. . Благодарю за сочувствие.

Лев Толстой.

17 марта 1908.

1908 г. Марта 25. Ясная Поляна.

Ясная Поляна.

Милостивый государь господин редактор,

Посылаю вам прилагаемое письмо * 643 Письмо из Курска Воинова-Разумова от 16 марта ( ГМТ ), который в грубой форме и с ортодоксальных церковно-религиозных позиций обвинял Толстого в том, что он «подорвал дух религии», «нравственности», «нарушил счастье семейных очагов», и требовал «сбросить свою маску» и отправить его письмо «в редакцию выдающихся изданий». . Таких писем от людей, отрицательно относящихся к моему предстоящему юбилею, я получил несколько, это же письмо я очень прошу вас напечатать, как желает этого автор его. Я, с своей стороны, тоже желал бы его напечатайся, так как в связи с этим письмом я имею сказать кое-что относительно этого моего предстоящего юбилея.

Сказать я имею именно то, что готовящийся юбилей этот чрезвычайно тяжел для меня. Причин этому много. Одна из первых та, что я никогда не смотрел на такого рода чествования с сочувствием; мне казалось, что выражение сочувствия и любви к деятельности человека может выразиться никак не внешним образом, а близким соединением чувствами и мыслями с тем, к кому относятся эти мысли и чувства. Вспоминаю, как давно уже, лет около тридцати тому назад, во время чествования Пушкина и поставления ему памятника, милый Тургенев заехал ко мне, прося меня ехать с ним на этот праздник. Как ни дорог и мил мне был тогда Тургенев, как я ни дорожил и высоко ценил (и ценю) гений Пушкина, я отказался; знал, что огорчал Тургенева, но не мог сделать иначе, потому что и тогда уже такого рода чествования мне представлялись чем-то неестественным и, не скажу ложным, но не отвечающим моим душевным требованиям. Теперь же, когда это касается лично меня, я чувствую это еще в гораздо большей степени.